Мундиаль - Андрей Готлибович Шопперт
Его Наташи не будет на стадионе по той простой причине, что она поступила в институт и, как и заведено, студентов-первокурсников отправили в колхозы Московской области на уборку картофеля. Поступила Наташа в ГИТИС. Только актрисой не станет. Станет…
Ну да, по порядку. Конец июля был на дворе, Фомин вернулся с вояжа Динамо на юг и как раз с югов вернулось и семейство Аполлонов, её женская составляющая. Сам Аркадий Николаевич съездил в Гагры всего на неделю и вернулся в Москву. В Спорткомитете дел полно. Встал вопрос о вхождении команд из СССР в различные федерации. Чтобы выступать на чемпионатах Мира нужно быть членом федерации по этим видам спорта, а СССР пока только в ФИФА вступил и в Федерацию конькобежного спорта с хоккеем на льду. Так, что работы у Аркадия Николаевича полно и часть связана с поездками за границу. Эти дуболомы капиталистические не в Москве штаб-квартиры федераций разместили, а чёрте где, то в Лозане, то в… До фига где.
Вернулись Аполлоновы, а через три дня Наташа с красными глазами заявилась на генеральскую квартиру, и дверь открыла по примеру отца, брякнув ею о косяк, так что штукатурка посыпалась. Вот ведь, семейка, придётся и здесь прокладку из старого мяча прибивать, а то разрушат доверенную квартиру.
– Вова, у тебя паспорт есть? – не разуваясь, прямо с порога огорошила гостья.
– Есть. И тебе доброе утро, – ну, странное начало.
– Здравствуй. Бери паспорт, одевайся в парадную одежду и пошли, – тон был не терпящий возражений. Ну, дак, порода, генеральская дочь.
– Загорела-то как. Покажи разницу? – чмокнул Наташу в носик красный Вовка.
– Вот сходим и покажу. Всё покажу! – грозно прозвучало. Типа: «Ну, я тебе покажу». «Я тебя поцелую, потом. Если захочешь».
– Заманчиво. А куда пойдём? – Фомин какой-то подвох чувствовал, но понять пока не мог.
– В ЗАГС! Одевайся, и парадный костюм надень.
– В ЗАГС? Свидетелями будем? – странное место.
– Нет, жениться будем! – и слёзы крокодиловые побежали.
– Я слышал, что невесты плачут перед замужеством, но что так обильно не знал, – Вовка подошёл к «невесте» и прижал к груди, стал по голове поглаживать, успокаивая. Но добился обратного, плач перешёл в рёв. Ну, в смысле навзрыд заревела – заплакала.
Вовка прижал девушку поплотнее и продолжил гладить по голове. Рыдания длились минут пять, потом рёв перешёл во всхлипы, и шмыгания носом.
– Паспорт бери, пойдём, – наконец почти успокоилась брачующаяся.
– Наташа, я тебя люблю и хочу жениться. Можешь не сомневаться, но пойти с тобой никуда не могу, мне восемнадцать только через две недели будет. И я, конечно, человек современный, но нужно же у родителей руку дочери попросить. Аркадий Николаевич в курсе про поход в ЗАГС? Или сюрприз будет?
– Он меня в ихтиологический институт отправляет! – опять слёзы из зелёных глаз побежали.
– В ихтиологический? Ну, странный выбор. Согласен.
– Я в актрисы хочу! – ножкой в белых туфельках притопнула. – В Щуку хочу. И мама тоже! А папа не пускает, говорит, что лучше в ихтиологический меня отправит, чем в этот вертеп.
Фомин газеты читал. Попробуй их не прочитай, где ещё можно информацию в это время взять? Нет интернета и телевидения, а по радио новости, естественно, говорят, но там ничего нового в этих новостях не узнаешь. А в стране идёт очередная борьба. И одним из первых в этой борьбе пострадал ГИТИС. Недавно статья была в «Правде». Были и до этого. Из последней выходило, если лозунги отбросить, следующее. В 1943–1948 годах ГИТИС возглавлял Стефан Мокульский. Этого товарища уволили в начале 1949 года в ходе так называемой «борьбы с космополитизмом» – после опубликования в «Правде» статьи «Об одной антипатриотической группе театральных критиков»; тогда же из института были уволены многие преподаватели. Так что Аркадия Николаевича понять легко. Отправлять дочь сейчас в театральные институты и училища для его поста и звания просто недопустимо, да и страшно за дочь. Брякнет чего не подумав и кердык и ей и всей семье.
– Степанида Гавриловна! – гаркнул Фомин, вызывая из своей каморки «сожительницу». На удивление Стеша сразу появилась, а так пойди дозовись её.
– Чего девочку обидел…
– Степанида Гавриловна, я слышал, что лучшее средство от слёз – это ваши блинчики с мёдом.
– Само собой. Уже ставлю.
– Наташик, пойдём, умоем тебя, и ты мне всё подробнее расскажешь, потом поедим блинчики и подумаем, как твоему горю помочь. Стоп. А при чём тут ЗАГС. Как это связано? – на полпути к комнате с ширмой остановился Вовка.
– Дурак ты, Фомин, счастье упустил.
– Я же не виноват, что поздно родился. Садись на диван и рассказывай, чего опять случилось? – Вовка довёл «невесту» до дивана и силой почти припечатал к нему. Хотела брачующаяся начать бегать от окна к двери и обратно.
Всё просто. Аркадий Николаевич, верный своему слову, пускать Наташу в актрисы не хочет, они с мамой Тоней думали, что глава семейства, пока их не будет, успокоится и разрешит дочери идти в один из «вертепов», но «папа» упёрся. Вовка в принципе этому был рад. Знал, как будет Игорь Нетто жить с женой – актрисой. У Бескова лучше сложится, но там и актриса как бы не настоящая. А Бобров тоже женившийся на актрисе Савиной вскоре с ней разведётся. Вертеп, он и есть вертеп.
Сам Фомин предлагал идти Наташе на экономиста, но потом отказался от этого намерения, да она получила золотую медаль в школе, но в части предметов явно оценки знаниям и умениям не соответствовали, и математика была одним из них. Вовка за неё часть домашних заданий делал и потом помог получить пятёрку, подготовив доклад по интегралам.
– Знаешь, Наташик, чего я думаю… – И тут Вовку «прояснило».
– Думаешь? Умеешь? Да у тебя все мозги через дырки в голове вытекли, – вот, а то слёзы.
– Тебе надо поступать в ГИТИС.
– Вова, ты правда дурак. Я думала женюсь на тебе…
– Замуж выйду.
– Замуж за тебя выйду, и ты, как муж, уже будешь обо мне заботиться, а не отец, и я тебя уговорю, а ты такое брякнул, не разрешает папа, – зеленоглазая артистка покрутила пальцем у виска.
– А скажи, любовь моя, зачем тебе во всяких училищах или ГИТИСах на актрису учиться? – Вовка вдохнул, запах блинов начал просачиваться в комнату из кухни.
– Дебил! Чтобы как раз стать актрисой! – теперь головой покрутила и взглянула высохшими глазами, так,
