Мундиаль - Андрей Готлибович Шопперт
– Ох, не нравится мне всё это. Сначала разведаем как следует.
Кладоискатели неспешным шагом вертя головами примерно минут через сорок – сорок пять дошли до улицы Чайковского и пройдя по ней остановились у здания когда-то в доисторические времена покрашенного в коричнево-оранжевый противный цвет. Штукатурка местами была облуплена до дранки, краска в основном отшелушилось и бывший особняк Нарышкиных – Сомовых смотрелся блёкло и восторгов, как архитектурный шедевр, не вызывал. Здание было построено буквой «Г» и эта перемычка у «Г» была выше, чем основная часть. Основное здание было… Ну пусть будет двухэтажное, хотя скорее всё же одноэтажное, ведь первый этаж был явно цокольным, окна были на улице частично разрушенного тротуара. А пристрой был… Ну, пусть будет четырёхэтажным. Там тоже первый этаж цокольный, потом нормальный этаж, а два верхних этажа явно с низкими потолками. Окна совсем крохотные по сравнению с окнами второго этажа.
– Нам в пристрой, – Вовка достал листок с «картой клада» и показал на стрелочку.
– Пошли. Чего тянуть? – Не терпеливый товарищ их бывший комендант. Вовке боязно было. Оттягивал.
Событие сорок седьмое
Копаю огород. Вдруг смотрю – металлический рубль. Беру, кладу в карман. Копаю дальше. Смотрю – опять рубль. В общем, так 10 раз подряд. Неужели клад? Да нет, карман дырявый.
– Эх, Володя, Володя, – Аполлонов махнул рукой, – вот, чувствовал, что не надо с тобой связываться. И с кладом не надо. Это хорошо, что так всё закончилось. Если бы не тётка эта, то ведь могло и гораздо всё хуже выйти.
Фомин пристыжено молчал, сидя на нарах. Рядом сопел бывший старший батальонный комиссар. С кладом всё получилось хреново. Не смертельно, но ничего хорошего. Повязали их, когда стенку сломали. Милиция повязала. Какая-то тётка подсмотрела, как они стенку в кладовке рушат в тресте столовых и вызвала милицию. К счастью, клад оказался на месте и был это именно кладом, а не находкой. Почти все предметы были завёрнуты в газеты. А на газетах даты. И ни одной позже сентября 1917 года. А это значит, что сокровища все эти спрятаны перед «Декретом о Земле» и прочих всяких других декретов. И получается, что это клад. А раз это клад, то он принадлежит государству и нашедшим его положено от государства только спасибо. Ну, в их случае, так как клад просто огромен (Всё же тонная серебряных и золотых предметов) ещё будет статья в газете, что вон какие молодцы этот Фомин и Семёнов, нашли клад и сдали его государству и теперь трудящиеся Страны Советов могут в музеях любоваться предметами искусства, которые изготовили умельцы из народы и которыми неправедно пользовались помещики и капиталисты. Народное добро вернулось народу.
Зашли они в трест этот, там народу полно, точнее народу полно ломится им навстречу. Обед у служащих, и все спешат в столовую, которая рядом с трестом столовых. Удобно служащим. Поднявшись на второй этаж и никем так, и не остановленные, кладоискатели поднялись по лестнице на третий этаж. А там грохот стоит – люди работают. Мужчина в халате с плоскогубцами скрылся за дверью на которой было написано: «Артель Спецтехник». Ремонтируем пишущие машинки и арифмометры. И из комнаты грохот стоял, словно арифмометр ремонтируют с помощью такой же кувалды, что у Вовки в сумке с собой. Вовка помнил, что эта тайная комната была как раз на стыке второго и третьего этажа. Получалась хрень. Никакого стыка как бы не было. Там был коридор дальше и судя по количеству всяких верёвок с бельём и прочими житейскими предметами – это были коммунальные квартиры.
Фомин выглянул из окна этого коридора и понял, что они лишку прошли. Вернулись назад и вот там-то и нашли эту незапертую дверь, которая вела в кладовку или склад какой-то. Ну, нет. Стояли ненужные сломанные стулья. Бочка железная. Спинка от кровати одна. Мятое ведро. И стеллаж вдоль одной из стен, на котором сломанные пишущие машинки навалены горой. Вовка шестым, седьмым и восьмым чувствами почувствовал, что именно вот тут эту стену, где спинка кровати стояла и нужно ломать. Вышел, ещё раз глянул в окно – сориентировался. Точно, если клад есть, то он именно за этой стеной кирпичной. Её даже не оштукатурили.
– Тимофей Миронович, пошли ваших свидетелей звать. Чует моё сердце, что за этой стенкой клад.
– А ну как нет. Нет, так нельзя, давай сломаем и посмотрим, а потом уже позовём милицию, – Мироныч решил тех же милиционеров из Ленинграда привлечь, которых и в прошлый раз хотели, когда Вовку в Ташкенте по голове отоварили.
– А как потом объясним сломанную стену?
– А никак не будем. Всё одно всё рассказывать про бумажку твою, вот и расскажем, что решили проверить, – От нетерпения чуть не приплясывал бывший комиссар.
– Хорошо.
Вовка достал из сумки кувалдочку, передал фонарик Семёнову и прислушался. В соседнем помещении по-прежнему шёл ремонт арифмометра с помощью кувалды. Грохотало не по-детски. Фомин размахнулся и врезал по стене. Кирпичи прогнулись. Ну, точно. Пустота за стеной и поручик Сомов, когда наспех стенку складывал, то явно несвежий раствор использовал. Как она сама не развалилась.
После третьего удара один из кирпичей выпал. Мироныч туда фонариком посветил, но ничего блестящего не обнаружил.
– Дальше давай.
Фомин и дал ещё пару ударов и приличный кусок стены рухнул вниз. И тут дверь открывается и там два милиционера и женщина в халате и бигудях. Повязали. Истязали… Ну, не совсем. Но допросов без применения физического воздействия было на двое суток. А потом ещё больше суток описывали и переписывали изъятое, как Фомин и предполагал. Забирать их из КПЗ приехал Аполлонов. Не вмешивался в ход расследования, просто забирать приехал. Не смогли в милиции им ничего вменить. Хотели клад найти и отдать государству. Почему сразу не сказали и в милицию не пошли? А вы бы поверили этим детским каракулям? А почему с собой никого не позвали из милиции? А я сам старший лейтенант милиции. А закончилось тем, что музейные работники высокого ранга, которых привлекли к оценке клада, потребовали наградить героев. Очень ценный клад. Прямо необходим для музеев в СССР. Нужно статьи в центральные газеты написать и вообще наградить. Так и решил майор, который их делом занимался. Он к тому же оказался папашей пацана, который не только семь раз сходил на фильм «Финт в футболе», но и отца тоже страстного болельщика «Динамо» затащил два раза. Помогла Фомину известность.
Единственное, что Челенкова в этой истории
