Связь без брака - Дмитрий Викторович Распопов

— Вот как дала бы тебе сейчас по роже, — мечтательно прищурила она глаза, — но не хочется портить героический облик чемпиона СССР.

— Ира, я не шучу. Дай мне слово, что ты дождёшься новостей от меня, — я спокойно посмотрел на неё.

— Хорошо, обещаю, — нехотя ответил она, — но тогда и я у тебя попрошу, хочу чтобы мои взаимоотношения с Пнём остались тайной. Я готова быть дочерью уголовника, но не снова ребёнком-сиротой с клеймом шлюхи.

— Ты кстати говорила, что на новогодние праздники к вам на московскую дачу приезжают важные люди, — задал я ей давно мучащий меня вопрос, — зачем? Что общего у таких важных людей с каким-то директором школы-интерната занюханного таёжного посёлка.

Она помолчала, затем поджала губы.

— Об этом тебе лучше помалкивать, у меня нет доказательств и их вряд ли найдёт кто-то ещё, слишком высокие там деньги крутятся.

Я удивлённо на неё посмотрел.

— Усыновление маленьких детей, гражданами из-за границы, — она подняла на меня взгляд, — на тех же правах, на каких нахожусь сейчас и я.

Моё сердце тревожно вздрогнуло.

— Поэтому проще, если это будут дети из далёких посёлков? Где кстати, прежде работал Пень?

— Много где, всегда везде на хорошем счету, но нигде долго не задерживается. Вот только вместо предлагаемых повышений в более крупные города и интернаты, всегда выбирает себе далёкие посёлки.

— Так это что, получается «дом свиданий» его личная инициатива? — изумился я, — его основная деятельность искать детей для иностранцев?

— Как он говорит сам, курочка по зёрнышку клюёт, — она невесело улыбнулась, — зарабатывает, как может, нарабатывает связи.

— Да уж, вот это новости, — я покачал головой, — и нет никаких доказательств? А если следователь тебя расспросит?

— Меня туда и близко не подпускают Иван, — она отрицательно покачала головой, — это просто мои наблюдения, но я знаю, что он не один такой «рекрутёр» есть ещё, на Украине точно и в Белоруссии.

— Ладно, давай есть слона по частям, — тяжело вздохнул я, — сначала школа-интернат и насилие над детьми, затем «дом свиданий» Пня, ну и потом уже то, что ты сказала. Если это его личная инициатива, посмотрим, как на это отреагирует его покровители, может если его посадят, и с тобой что-то можно будет решить.

Ира пожала плечами.

— Думаю меня снова упекут в детский дом, но кому какое дело до этого? Так ведь?

— От меня что ты хочешь? Я не твои родители, — огрызнулся я.

— Не знаю, я думала мы похожи, — она поджала губы.

— Мне что теперь жениться на тебе и забыть, как вы с ним тр…есь? — вырвалось у меня.

Хлёсткая пощёчина тут же прилетела в ответ и обожгла мне щёку

Мы, замерев, секунду постояли, осознавая, что произошло, затем я повернулся и пошёл к машине, где на меня удивлённо посмотрел полковник и мама Ивана.

— Иван, нельзя же так с девочками, — решила она видимо поучить меня жизни.

— Расскажете женщина об этом другим своим детям, которых сдадите в интернат, — ответил я, и поймал руку полковника, который собирался меня ударить.

— Это вам точно не позволено, вы мне вообще никто, — я покачал головой, удерживая его руку.

— Забирайся в машину, — он вырвал её, — позже поговорим.

Я сел назад и посмотрел, как Ира уходит в школу-интернат, ни разу не оглянувшись. Я ругал себя последними словами за свою несдержанность ведь она не по своей воле попала в такую ситуацию, но было уже поздно — вырвавшиеся слова, накопившиеся во мне за всё время, что мы не разговаривали, были произнесены и вернуть их назад не было никакой возможности.

Глава 20

К счастью, разговоров не было, мы молча заехали в школу, затем домой к Артёму Викторовичу, который отдал мне то, что хранил. Я извинился, что не так хотел расстаться и попросил передать от меня привет Кондрату Филимоновичу и Евгению Ивановичу, с которыми мы виделись после приезда и собирались выехать на природу на следующей неделе, чтобы отметить мои победы, но видимо уже не судьба. Тренер сказал, что понимает и рад за меня, ЦСКА Москвы — это очень высокий уровень, и там я точно достигну больших высот, но просил не забывать их. Я его заверил, что это невозможно и при первой же возможности я их навещу. Обнявшись мы простились.

Затем мы поехали в военную часть, откуда потом вылетели на военный аэродром в Иркутске и оттуда уже, тоже военным бортом с кучей вещей в Москву. Там нас встретили целых два грузовика с солдатами, которые таскали вещи в транспорт и закончив, дождались, когда за нами приехала «Победа» и отвезла на квартиру. Как я понял в этой сталинке в основном жили военные, поскольку во дворе стояли по большей части машины с чёрно-белыми номерами.

Полковник переговаривался с мамашей Ивана, на меня оба не обращали внимания, а когда приехали грузовики с вещами, он отправился руководить разгрузкой, и через час спустился, зовя внутрь. Что было сказать, квартира поражала масштабом, который я в этой жизни ни разу не видел. Высоченные потолки, огромные окна, большие комнаты — всё это походило на сон.

Пройдя к столу, полковник поставил стул женщине и себе, мне же видимо нужно было стоять и чувствовать себя неблагодарным. Так видимо он задумал.

— Думаю, а теперь можно и поговорить, — сказал он, но тут же зазвонил дверной звонок. Удивившись, кто это может быть, он поднялся и направился в коридор.

— Товарищ генерал? — раздался его удивлённый голос.

— Ну Николай Викторович, показывай нашего героя, — раздался спокойный, можно сказать тихий голос, — я как раз на обед заехал, дай думаю загляну сразу.

Я повернулся посмотреть и в квартиру вошёл высокий, худощавый мужчина в круглых небольших очках, в сопровождении двух полковников, не считая мужа матери Ивана, если конечно они сыграли свадьбу, этого я ведь не знал.

— Ого, какой высокий! — удивился генерал, осматривая меня внимательным взглядом, — ну как? Готов отстаивать честь нашей армии?

— Нет, — ответил я, смотря как лица всех присутствующих начинают вытягиваться, а в комнате воцаряется полнейшая тишина.

— В смысле нет? — озадачился он, — с товарищем полковником обо всём договорились, мама твоя подписала согласие. Что значит нет?

— Эта женщина сдала меня в школу-интернат, чтобы я не мешал её счастью, — я кивнул в сторону расширившей глаза матери Ивана, — а никакого товарища полковника я не знаю и знать не особо желаю. Так что, если кто-то что-то там подписывал, пусть сам