Декабристы. Перезагрузка (СИ) - Янов Алексей Леонидович

– А что вы скажете на то, если, допустим, представим себе такую чисто умозрительную ситуацию: абсолютистская монархия в Петербурге свержена и борцам за народную свободу требуется деятельная помощь всех неравнодушных сил, и прежде всего военная?..

– И зачем же тогда военная помощь нужна, если монархия, как вы говорите, уже свергнута?

– В столице, например, она свергнута, но в стране еще остаются очаги непримиримых роялистских сил …

– Да-с … Однако … Что вам сказать? Сердце не обманешь и против него не пойдешь, а оно у меня, думаю, вам известно к чему тяготеет … Но к чему эти вопросы? Вы же знаете, что по итогам расследования меня освободили от командования дивизией и с 18 апреля 1823 года назначили «состоять по армии».

– Это всего лишь бумажка, а главное сердца ваших солдат, которые вас до сих пор любят, да и среди офицеров у вас хватает сторонников.

– Приятно, конечно, это слышать, но все равно я вас не понимаю …

– В Петербурге, – я пересел поближе к Орлову и перешел на шепот, наклонившись к его уху, – уже через год-полтора совершенно точно произойдут знаменательные и давно ожидаемые вами события. А теперь я вас прямо спрашиваю, сможете ли вы, получив от меня соответствующее послание в определенный день и час въехать в расположение своей бывшей 16-й дивизии, арестовать или расстрелять там всех тех, кто окажет вам сопротивление и выступить с верными вам солдатами, скажем на Киев, для соединения с другими восставшими частями?

– Да-а-а … – выдохнул Орлов и начал усиленно натирать свой лысый лоб, – ну и задачку вы мне задали! В Киев говорите … Неужели вы думаете, что мой друг Павел Дмитриевич Киселев – начальник штаба 2-й армии пойдет на поводу у своих подчиненных, коих возглавляет Пестель? Киселев хоть и человек крайне демократических взглядов, но мне в это не верится. А командующий 2-й армией Витгенштейн на это … этот бунт будет смотреть сквозь пальцы?

– Во-первых, 2-я армия сейчас это не некая монолитная сила. Штаб 2-й армии находится в Тульчине, а роты и батальоны двух корпусов, составлявших 2-ю армию, разбросаны по бесчисленным городам и местечкам Киевской, Подольской, Херсонской, Екатеринославской, Таврической и Бессарабской губерний. Само расквартирование 2-й армии делает почти невозможным контроль над действиями полковых и батальонных командиров. Во-вторых, Киселев и Витгенштейн – это всего лишь два человека, а не вся армия. К тому же, по какую сторону баррикад окажется Киселев еще не ясно. Насколько мне известно, на Киселева, участника Отечественной войны 1812 года и заграничных походов, возвращение на Родину оказало гнетущее впечатление, как и на многих других его коллег. В 1816 году Киселев подал царю записку «О постепенном уничтожении рабства в России», в которой доказывал, что освобождение крестьян, безусловно, в интересах «коренного русского дворянства».

– Либеральные настроения никогда не мешали Киселеву очень заботливо относиться к своей карьере …

– Извините, Михаил Федорович, но раскрывать перед вами все карты я не имею права, тем более что полностью в планы Южного общества я и сам не посвящен, это не моя зона ответственности, но у помянутого нами тут Пестеля определенные планы имеются и будут осуществлены, так или иначе. Наши позиции мы согласовываем. Но, как обернется ситуация на юге России во многом будет зависеть еще и лично от вас …

– Право слово, не знаю, что вам и ответить …

– Я вас понимаю, вот так сразу трудно сказать что-то определенное. Но знайте одно, в декабре 25-го года прошу вас с верными вам людьми, например с сыновьями генерала Раевского, находиться в Кишиневе. И если у нас все сложится, то вы получите послание, подписанное мной и другими известными вам членами Северного общества, а там уж действуйте по собственному усмотрению, как повелит вам ваше сердце …

январь 1825 г. Тульчин

В Киеве я задерживаться не стал. Прежде, чем посещать крайне радикальную Васильковскую управу Южного общества, в свое время взбунтовавшую Черниговский пехотный полк, я решил встретиться в Тульчине с Пестелем. Тульчин удобно располагался на дороге Киев – Одесса. Официально, если можно так сказать, конечным пунктом моего путешествия по России как раз-таки и выступала Одесса. В Одессе, собственно говоря, мне делать было абсолютно нечего, она мне была нужна только, чтобы залегендировать свою поездку через всю Россию, дескать, писателю в Петербурге зимой скучно, вот он и поехал развеяться к Черному морю.

Тульчин – небольшой городок в Подолии, населенный в основном мелкой шляхтой, да украинской и еврейской беднотой. В Тульчине размещался штаб 2-й армии, офицеры которого во главе с адъютантом главнокомандующего 2-й армии Пестелем П.И. являлись руководящим центром Южного общества.

Прибыв в декабре в Тульчин, еще по дороге из Киева, постарался изменить свою внешность, нежелательно, чтобы кто-то кроме Пестеля узнал о моем визите сюда. В этом конспирологическом деле мне неожиданно помогла погода. Все два дня моего здесь нахождения мела и выла метель, засыпая всю округу снегом. По городу торопливо проносились сани, выныривая из снежной мглы и тут же в ней пропадая без следа. Горожане тоже были одеты под стать погоде, напялив на себя все самое теплое, отличить мужчину от женщины можно было лишь по общему очертанию фигуры, с ног до головы залепленной снегом. Все вместе это весьма способствовало сохранению моего инкогнито.

В первый день приезда остановился в местной гостинице, а уже на следующий день поспешил направиться в гости к Пестелю. Павел Иванович проживал в особняке недалеко от городской архитектурной достопримечательности – дворца Потоцких.

Миновав утонувшие в снегу сады, возница затормозил сани у нужного мне дома. Сегодня был выходной, поэтому я рассчитывал, что Пестель в данный день и час будет свободен от службы. И не ошибся в своих расчетах.

В этом особняке Пестель проживал еще с несколькими офицерами. В прихожей дома располагались несколько солдат, по всей видимости, денщиков.

– Здравия желаю, служивые, мне надо срочно увидеться с полковником Вятского полка Пестелем Павлом Ивановичем.

Ко мне тут же подскочил один из солдат, бросив быстрый взгляд на мою занесенную снегом шубу поинтересовался:

– Как вас их благородию представить, господин хороший?

– Кстати говоря, а Павел Иванович у себя в комнате один, или с гостями?

– С ними енерал Алексей Петрович?

– Юшневский?

– Да, он самый.

– Прекрасно! Он мне тоже нужен.

Удачно я зашел, подумал про себя, встречусь сразу с двумя директорами Южного общества.

– Так, я не понял, как вас представить их благородиям?

– Скажешь так: в гости из Петербурга прибыл человек, о котором осенью этого года Василий Львович Давыдов предупреждал полковника Пестеля. Этого будет достаточно, их благородия все поймут.

Дело в том, что Василий Львович Давыдов – отставной полковник, поэт, декабрист, масон (член ложи «Александра тройственного спасения»), вместе с С.Г. Волконским возглавлял Каменскую управу Южного общества, он же осуществлял связь Южного общества с Северным, а потому знал о моем избрании в управу Северного общества. Летом этого года Давыдов присутствовал на собраниях и в одной из личных с ним бесед я и сказал ему о своем желании будущей зимой посетить Тульчин, с тем, чтобы он предупредил об этом моем желании Пестеля.

– Хорошо, – пожал плечами солдат и направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Не прошло и минуты, как опережая посланного наверх солдата, с лестницы довольно проворно начали спускаться двое. Первым шел Пестель, вполне узнаваемый мною по многочисленным репродукциям человек – тридцать один год, черные волосы с проглядывающими залысинами, виски по-военному зачёсаны наперёд. Вторым, за его спиной, спускался тридцативосьмилетний генерал-интендант 2-й армии Юшневский. И если Юшневский был одет в штатское платье, то Пестель являл ему в своем в армейском тёмно-зелёном мундире с высоким красным воротником и штаб-офицерскими погонами, разительный контраст.