Александр Золотько - Цель - Перл-Харбор
— Сказали. Поэтому, кстати, и противоторпедными сетками наши линкоры не огорожены.
— Вот! — воскликнул Черчилль. — Тогда почему мы об этом говорим? Торпеды — исключены. Бомбы… То, что у японцев есть бронебойного, оставит на палубах ваших линкоров небольшие вмятины. И все! Слышите? Нечем японцам вас топить в бухте…
— И это правда. Хотя…
— Вы об авианосцах? — Черчилль достал новую сигару, сунул ее в рот, не зажигая. — Да, у ваших почти нет палубной брони, и японского хлама им будет достаточно. Уберите их из бухты. Отправьте куда-нибудь… Вам трудно придумать для них дело? Перевозить самолеты, как это делаем мы. И заодно вместе с ними отправьте подальше свои крейсера с тонкой шкурой. Старые оставьте, а новые — в сопровождение авианосцев. Не сразу, конечно… У вас еще есть море времени. Вы же читаете японские шифровки… Только не делайте многозначительного лица. Я ведь не скрываю, что мы, слава богу и полякам, раскололи «Энигму». Ну, дипломатическую переписку вы точно читаете. Как только станет понятно, что японцы сворачивают переговоры, — все, можно выводить авианосцы из базы. Не мне вас учить…
— Вот именно, — холодно подтвердил Рузвельт. — Не вам меня учить…
— Знаете что!.. — начал закипать Черчилль.
— Спокойно, господа! — голосом рефери произнес Орлов. — Драки все равно не получится, а вам еще вместе воевать… Господин президент, как мне кажется, имеет какие-то аргументы против…
— Хочет все сделать чистыми руками… — буркнул Черчилль. — Святоша…
— Я хочу рассмотреть все варианты. И мои советники…
— Ваши проклятые советники…
— Уинстон, мы, конечно, с вами дальние родственники, но тем не менее у меня хватит самолюбия, чтобы вышвырнуть вас из Америки… Мне не нравится, когда вы пытаетесь разыгрывать меня втемную… Вы же не можете не понимать, что корабли — не самая важная цель в Перл-Харборе. Вы же наверняка сами выяснили, что удар, нанесенный по нашим нефтехранилищам и по докам, будет куда чувствительнее и опаснее, чем бомбардировка кораблей. И в этом случае японцам не понадобится крупнокалиберная бронебойная бомба. Хватит фугасов и зажигательных. Нет?
Черчилль похлопал себя по карманам, Орлов достал из кармана пиджака зажигалку, поднес огонек к его сигаре.
— Ну… — протянул Черчилль. — Я думал об этой возможности…
— И вы не можете не понимать, что флот, лишившись горючего и ремонтной базы, неминуемо снизит активность, отдаст инициативу противнику. И это будет похуже, чем потеря пары легких крейсеров и эсминцев. Я прекрасно вас понимаю, Уинстон, понимаю, что для вас жизненно важно вступление Америки в войну. Хотя наши поставки…
— Ваши поставки… — Черчилль глубоко затянулся сигарой.
— Да, наши поставки. Вы знаете, что мне было не так просто придумать обоснование для такого вмешательства в войну. Мы — нейтральны, вынужден вам напомнить.
— Настолько нейтральны, что только утерлись, когда немцы утопили ваш эсминец…
— Вот именно! Точно так же, как утерлись, когда в тридцать восьмом году японцы утопили «Панай».
— В тридцать седьмом, — поправил Черчилль.
— Пусть в тридцать седьмом. — Рузвельт пожал плечами. — Да, мы выразили протест, но войну не объявили. Нужно нечто большее, чтобы заставить нацию захотеть войны…
— А еще вам нужны гарантии, что японцы будут без толку бомбить корабли и не покусятся на вашу драгоценную нефть… — закончил за президента Черчилль. — Как вы себе представляете в этом случае переговоры с японцами? Русские явятся к Ямамото и передадут вашу нижайшую просьбу вот тут бомбить, а вот тут — нет? Вы понимаете, что так у вас ничего не получится? Вы понимаете, что японцы вначале ударят по нашим колониям, потом походя выметут ваши силы с Филиппин, а американский народ так и не загорится жаждой мести. Ведь Филиппины — не ваша территория, в отличие от Гавайев. И сколько вы там потеряете народу при атаке японцев? Опять не будет повода… Это тупик, господин президент. Это тупик, в котором Англию поставят к стене и расстреляют, даже не завязав глаза.
— И тем не менее… — Рузвельт скрестил руки на груди. — До тех пор пока я не буду на сто процентов уверен, что нефть и доки…
— Значит, Япония уже победила, — тихо, с отчаянием в голосе произнес Черчилль. — И Германия победила. Ведь когда немцы войдут в Москву и Россия падет, ваш американский народ тем более не захочет вступать в войну. Вы будете рыть окопы на побережье, учить детей прятаться под партами при бомбежке…
— Мне нечего больше сказать. — Рузвельт выпрямился в кресле. — И вы так призываете меня жертвовать жизнями американцев, при этом ничем не рискуя и ничего не теряя…
Черчилль посмотрел на Орлова и беззвучно выругался, лишь энергично пошевелив губами. Правильно говорил этот парень — американцы захотят жертв и от Англии.
— Я подставлю под удар британские корабли, — медленно, словно через силу проговорил Черчилль. — Вам понравился корабль, на котором проходили наши с вами переговоры?
— «Принц оф Уэлс»?
— Да, он. Корабль выглядит достаточно ценной ставкой? — Черчилль, прищурившись, смотрел на президента сквозь облако табачного дыма. — Он и «Рипалс», если вы все-таки решитесь играть.
Рузвельт потрясенно замер.
— Ну что вы на меня так смотрите? — сварливым тоном осведомился Черчилль. — Два ценных корабля я подставлю под бомбы и торпеды японцев в случае их удара по Перл-Харбору с вашей подачи. Филипса я прижму, уж будьте уверены. Он понимает, каких жертв требует безопасность империи.
Президент вздохнул.
— Что? Мало?
— Я впечатлен вашей готовностью к самопожертвованию, в любом другом случае этого было бы вполне достаточно, но…
— Чего вам нужно? — вскричал Черчилль, вскакивая с кресла. — Что должны сделать японцы, чтобы вы…
— Не знаю, — тихо сказал Рузвельт. — Если бы я знал… Но если вы… или русские… найдете решение этой проблемы — я клянусь, что сделаю все от меня зависящее… И даже больше.
— И даже больше, — передразнил президента премьер-министр, когда вместе с Орловым снова оказался на Британских островах. — Чистоплюи! Можно подумать, что не они сами взорвали «Мэн» у Гаваны, чтобы получить повод к началу войны с Испанией! Но вы же что-то придумаете? Мне, к сожалению, ничего такого в голову не лезет…
— И я его понимаю, — сказал Сталин, когда Орлов закончил рассказ. — Вы не делали записи того разговора?
— Какого разговора? — спросил Орлов, демонстрируя свое безграничное изумление. — Не было никакого разговора. Не было. Потому что его не было в истории. Сами понимаете, ни Черчилль, ни Рузвельт никогда не признают, что этот разговор вообще мог состояться…
— И Сталин тоже не признается… — кивнул Сталин. — Так зачем вы сегодня пришли ко мне? Потратили свое время и мое… Мне, конечно, было интересно, но ведь практического значения этот разговор не имеет.
— Отчего же? Имеет. Черчилль и Рузвельт настроены очень серьезно…
— Но ни один из них не может… или не желает рисковать. Черчилль, может, и рискнул бы, но не он здесь основной игрок. Президенту нужны гарантии, которых ему никто дать не может. Так? Что может предложить Ямамото Рузвельту — слово самурая? Чем может Рузвельт гарантировать Ямамото, что не ударит по его флоту в момент атаки, не превратит Перл-Харбор в ловушку для японского флота? Тупик, господин Орлов. Самый настоящий тупик. Все хотят войны, и никто не хочет чрезмерно рисковать… Или у вас уже есть решение?
— Завтра будет, — спокойно пообещал Орлов.
— Вы в этом уверены?
Орлов не ответил.
— Что-то мне подсказывает, господин Орлов, что не только от вас зависит это, — невесело улыбнулся Сталин. — Вы ведете себя несколько скованно, даже почти не хамите… Вы не очень комфортно чувствуете себя в этой ситуации, что свидетельствует, что вы — не хозяин товара, вы только торговец. Приказчик. С широкими полномочиями, но без решающего голоса. Я не прав?
Орлов встал со стула, одернул гимнастерку.
— Не обижайтесь. — Сталин тоже встал, вышел из-за стола и протянул руку Орлову. — Что бы ни произошло, вы можете быть уверены в моей поддержке. Мне нужен мир на нашей дальневосточной границе. Мне нужна Америка в качестве полноценного союзника, иначе Англия тоже будет для нас потеряна. Я жду вас завтра.
Орлов пожал руку Сталину и вышел из кабинета.
Глава 6
