Кир Булычев - Усни, красавица
– Я рада бы тебе помочь, но не знаю как.
– Но если в самом деле меня прижмет так, что возникнет угроза для моей жизни, ты мне сможешь на короткое время ссудить триста баксов?
– Я постараюсь.
Все это было похоже на дамский роман с переживаниями, хотя переживания – триста долларов, потерянные из-за смерти подруги, – не очень подходили для изящного романа.
– Соня, прости, но я жду звонка…
– Все понятно. Мне предлагают закрыть дверь с внешней стороны.
Соня повесила трубку.
Так как у Лидочки все равно не было сейчас под рукой трехсот долларов, да и не была она убеждена в том, что Соне на самом деле грозят какие-то страшные беды, то Лида выкинула из головы историю с пропажей денег и села работать, время от времени позванивая Шустову, но там никто не подходил. В три часа Шустов взял трубку. Он был озабочен, почти сердит, и Лидочка сразу забыла заготовленные укоризненные фразы. Оказывается, как объяснил лейтенант, в доме на Малой Грузинской местный тихий алкаш озверел без выпивки, залез к соседу по квартире, а тот проснулся, стал кричать, и алкаш зарезал соседа и его жену с маленьким ребенком.
Эту историю Лидочка выслушала еще раз, когда пришла к Шустову через полчаса.
– А он, понимаете, достал из холодильника бутылку и упился до бессознательного состояния. Он и сейчас дрыхнет – а потом будет клясться, что ничего не помнит. А сколько крови – вы бы поглядели…
Лидочка видела, как удручен милиционер, и потому не мешала ему выговориться. И милиционеру порой нужен собеседник, который умеет слушать и, главное, сочувствовать. Лидочка этим качеством обладала.
– Ну ладно, – сказал Шустов. – Хватит. Простите, что я такой сегодня. Все наперекосяк.
Он поднялся, открыл рыжий железный шкаф. Шкатулка лежала в нем на боку, иначе не помещалась.
– Кстати, – сказал Шустов, доставая шкатулку, – прокурор дал ордер на арест Осетрова.
– Для вас это неожиданность?
– Нет. Хотя я остаюсь при своем мнении – не похоже, чтобы Осетров это сделал. Но ряд улик указывают на него. Да и, честно говоря, просто некому больше было на это пойти.
– У него был мотив и удобные обстоятельства, – повторила чужие слова Лидочка.
– Вот именно. У вас мешок или сумка есть? Куда положите свой сундук?
– Мне неловко, что из-за меня вы, быть может, нарушаете какие-то инструкции, – произнесла Лидочка, понимая, что зря она это говорит – сейчас лейтенант спохватится и поставит шкатулку обратно в шкаф.
– Инструкции придумывают люди, – наставительно сказал милиционер, – и они не умнее нас с вами. Что мне с этим сундуком делать? Вы мне расписку оставьте и держите сколько нужно. Обязательно укажите в ней размер и материал. Если объявится другой владелец, тогда и посмотрим. Но чтобы по первому моему требованию возвратить, ясно?
Все-таки он подумал о расписке – доверяй, но проверяй, а она полагала, что Шустов немного в нее влюблен и готов ради ее прекрасных глаз забыть о формальностях.
Лидочка уселась за стол Инны Соколовской, чтобы написать расписку, а Шустов между тем стал сочинять какой-то отчет. Он так углубился в работу, что с трудом оторвался, даже удивился, увидев, что Лидочка стоит перед ним и протягивает ему расписку. Он принялся ее читать, в этот момент дверь отворилась, и в кабинет заглянула женщина.
– Здесь лейтенант Шустов? – спросила она.
– Я лейтенант Шустов, – ответил Шустов, продолжая читать расписку.
– Я Осетрова. Галина Поликарповна Осетрова. Это вам что-то говорит?
Лидочка не сразу сообразила, что видит жену страшного соблазнителя. Потому что придумать более безобидное, серое и даже робкое создание было невозможно.
Жена Осетрова была выше среднего роста, но так худа и сутула, что казалась совсем маленькой, и глаз непроизвольно искал палку или даже клюку, которая бы ей подходила. Когда она говорила, то обнажала золотые зубы, что было уж совсем странно для супруги такого ответственного работника.
– Осетрова? – повторил Шустов, не сразу связав эту женщину именно с тем Осетровым.
– Да. Я – супруга Олега Дмитриевича Осетрова.
– Ах да, конечно, садитесь.
Шустов был настолько удивлен, что забыл о правиле – сначала отпусти предыдущего посетителя, затем занимайся с новым. Лидочка стояла, отступив к столу Соколовской, на котором стояла шкатулка. Она и не могла уйти, потому что Шустов не успел дочитать расписку.
Сбоку ей хорошо было видно жену Осетрова. Когда-то она была хорошенькой официанткой или продавщицей, с незначительным, добрым, простым лицом и чудесными русыми волосами. Теперь волосы стали пегими, седыми в основании – давно не красилась, – глаза выцвели, кожа потеряла свежесть, да и за ногтями Галина Поликарповна не удосуживалась следить – она была российской женой, давно махнувшей на себя рукой и казавшейся старше своего мужа. Впрочем, вряд ли он выводил ее в свет.
– Ничего, – сказала Осетрова, – я постою.
– Что случилось? – спросил Шустов.
– Мой муж исчез.
Разговор звучал деловито и просто.
– Когда исчез?
– Он вчера уехал на похороны этой… этой…
Женщина проглотила слюну. Видно было, что в ее воображении слова, которыми она именовала Алену, были столь ужасны, что она не могла найти среди них достаточно мягкого, чтобы можно было произнести его вслух.
И тогда Лида поняла: вот кто мог убить Алену, совершенно спокойно, без чувства вины, потому что Галина Поликарповна защищала не себя, но семью, репутацию Олега, все святое, чему она отдавала жизнь.
– Вы обратились в милицию по месту жительства? – спросил Шустов.
– Зачем? – сказала она. – Я же знаю, что вы подозреваете Олега Дмитриевича. Он мне все рассказал. У нас секретов нету.
Неправда, у вас секреты есть. И немало секретов – только в самые отчаянные критические моменты вы забываете о секретах.
– Уже сутки прошли. Почему вы не обратились раньше?
– Я не знала, где он – он же пошел на поминки этой… пошел на поминки и выпил лишнего, домой пришел поздно. А сегодня утром его уже не было.
– Так с ним бывало?
– С мужчинами так бывает.
– Откуда вы знаете, в каком отделении милиции ведется дознание?
– Так она почти напротив жила! – Галина Поликарповна показала в направлении дома Алены, и Лида поняла, что она не раз бывала там, может, даже выслеживала мужа и саму Алену, может, даже мысленно планировала ее смерть.
Видно, эта мысль посетила и Шустова. Неожиданно он спросил:
– Вы разговаривали с ней?
– С кем?
– С Еленой Флотской, с гражданкой, которую убили.
– Я видела ее. Мне достаточно.
– А когда вы с ней разговаривали?
– Не нужно мне с ней разговаривать.
– И тем не менее вы с ней разговаривали. Вы просили ее оставить вашего мужа в покое?
– Товарищ милиционер, я пришла к вам, потому что Олег Дмитриевич пропал. Я всех его знакомых обзвонила. Его нигде нет. Случилось что-то ужасное. А вы сейчас обсуждаете, разговаривала я с этой шлюхой или не разговаривала. Да, разговаривала! Я унижалась перед ней! Я умоляла ее сохранить нашу семью!
– Когда это было?
– В тот вторник.
– В день убийства?
– Какое еще убийство! Ее Бог покарал.
– Вы садитесь, пожалуйста, – сказал Шустов, оглядывая визитершу. О Лидочке он забыл. – Садитесь и расскажите, при каких обстоятельствах вы видели Елену Флотскую.
– Вы с ума сошли! Вы обязаны найти Олега Дмитриевича. Он в опасности! Я знаю!
Галина Поликарповна вдруг почувствовала взгляд Лидочки и обернулась к ней.
– Пускай она уйдет! – потребовала Осетрова.
– Лидия Кирилловна, – опомнился Шустов. – В самом деле! Вы мне позвоните?
– Хорошо. Спасибо. – Лидочка взяла со стола шкатулку. – Я расписку вам оставила.
Она двинулась к двери, но у двери ее догнал голос Шустова. Этого она и боялась.
– Лидия Кирилловна, одну минутку. У меня вопрос к Галине Поликарповне. Вы видите шкатулку в руках гражданки Берестовой?
– Вижу, вижу, – нетерпеливо откликнулась Осетрова.
– Приходилось ли вам видеть эту шкатулку раньше? В вашем доме?
– Нет, не приходилось. Когда же наконец вы начнете со мной говорить по делу?
И в ее голосе прозвучали такие особенные советские командные нотки, что Лидочка вдруг поняла, что Галина Поликарповна не простая мышка, а именно женившись на ней, Осетров прорвался в верхние эшелоны власти. И Лидочка даже представила себе, как эта мышка с чудесными волосами, невеста номер один, дочка члена ЦК, обратила свой лукавый взор на высокого красавца, секретаря комсомольской организации факультета… Какого факультета? Философского? Журналистики? А может, это случилось в МГИМО?
Тут Лидочка, заставив себя прервать поток воображения, закрыла за собой дверь в кабинет Шустова.
Она пошла по коридору, все ускоряя шаги. Мимо дежурного у выхода она почти пробежала – тот даже удивленно посмотрел вслед бегущей молодой женщине, прижимающей к груди большую шкатулку. Выбежав из отделения, Лидочка повернула налево, нашла скамеечку в промежутке между домами и, вытащив из сумки большой пластиковый мешок с изображением обнаженной красавицы, засунула шкатулку внутрь.
