Вячеслав Коротин - Так громче музыка играй победу!
— Рисковые ребята! — Кетлинский оторвал оптику от лица и повернулся к командующему. — Могли ведь и борт аэроплана проломить.
— Стоимость ремонта оплатил бы командующий катером офицер, — мрачно буркнул в ответ адмирал продолжавший наблюдать, как расходятся 'плавсредства'.
Гидросамолёт снова запустил винт и побежал к своей авиаматке, а катер повернул к борту родного броненосца. Через четверть часа юный мичман, которому так и не пришлось из своего скромного жалования оплачивать ремонт повреждений летающей лодки ввиду отсутствия таковых, протянул Эбергарду то, что передали с гидросамолёта.
— Благодарю за службу! — командующий принял из рук молодого офицера 'информацию к размышлению' и, возможно, руководство к действию в сегодняшнем обстреле вражеского берега. — И… Возвращайтесь на катер — вполне вероятно, что ваша помощь сегодня ещё понадобится. Кто пилотировал данный аэроплан, спросить догадались?
— Пилот — лейтенант Таубе, наблюдатель — прапорщик Пономарёв, ваше высокопревосходительство.
— Спасибо! Ступайте.
— Ну что, Константин Антонович, — повернулся командующий к Плансону, — пойдём, посмотрим, что нам нарисовал этот прапор.
— Разумеется. Казимир Филиппович, — начальник штаба подозвал Кетлинского, — распорядитесь прислать четырёх писарей в салон.
— Совершенно верно, — кивнул Эбергард, — необходимо будет в кратчайшие сроки изготовить максимальное количество копий с этой схемы и передать их на корабли и аэропланы. Кстати, Валерий Иванович, передайте мой приказ на 'Николая': отправить ещё одну пару гидросамолётов к укреплениям мыса Узуньяр с той же самой целью — составить план фортов с расположением орудий и строений за бруствером. По возможности сделать фотографии. 'Александру' — пару к Шиле. Там фотографии обязательны. Пусть даже кинокамеру захватят — не зря же я её выбивал на флот. Десант должен иметь максимальную информацию о месте высадки. Да! И пусть захватят по паре бомб, и по ящику стрел. Чтобы турки почувствовали, что на них не просто полюбоваться прилетели…*
Адмиралы за разговорами уже спустились в салон 'Евстафия', но, в ожидании главной причины, которая заставила уйти их с мостика флагманского броненосца, спор продолжили:
— Данный план, набросанный от руки, всё равно особой пользы нам не принесёт.
— Почти согласен с тобой, Константин Антонович, понимаю, что при нашей настильности стрельбы, попаданий за бруствер укрепления будет хрен да ни хрена. И совершенно не важно, в какую турецкую пушку мы попадём. Важно то, что наши моряки, от каперанга и до распоследнего матроса чувствуют, что они воюют за свою Родину… Хотя, если и у нас, и у лётчиков будет единая схема Кили, то они смогут нам хотя бы точно передать, что 'горит строение номер два' или 'уничтожено орудие номер четыре…'. Лиха беда начало. Флоту необходимо учиться взаимодействовать с авиацией, и лучше это начать как можно раньше.
— Согласен. Но давай уже карту посмотрим. Что там наши летуны на ней нарисовали…
На карте мыса карандашом был вычерчен незамкнутый пятиугольник, внутри его периметра имелось шесть чёрточек, которые, несомненно, обозначали турецкие пушки, и два прямоугольника — один из них явно казарма, а на предмет второго можно было гадать. Но уж точно не склад боеприпасов — не настолько сошли с ума османы, чтобы размещать взрывоопасные предметы под прикрытием лёгких стен и крыши — наверняка для подобных целей у них выдолблено соответствующее помещение в ближайшей скале.
— Ну, как бы всё, что и ожидалось, — после минутного изучения плана молвил Плансон. — Пронумеруем пушки и строения, и можно отправлять на копирование.
— Так и сделаем.
С данной задачей адмиралы справились за пару минут, ибо расставление номеров на орудиях и строениях не имело никакого принципиального значения: 'приципили' данному стволу номер, например, третий — будет третьим, и ничего от этого не изменится, главное, чтобы и лётчики, и моряки знали какой из шести называется у них 'третьим'.
#* Авиационная 'стрела' в то время — железный стержень заострённый с одного конца, и с оперением на другом. Пусть уважаемый читатель представит, что он сбросил на пол такую штуковину просто с высоты своего роста. Представили? А с десяти метров? А с черырёхсот?
Сила притяжения матушки — Земли разгоняет стрелу так, что она пробивает навылет всадника вместе с лошадью. Так что оказаться под таким стальным 'ливнем' с небес весьма чревато для любых наземных подразделений.
С данной задачей адмиралы справились за минуту, ибо расставление номеров на орудиях и строениях не имело никакого принципиального значения: «приципили» данному стволу номер, например, третий — будет третьим, и ничего от этого не изменится, главное, чтобы и лётчики, и моряки знали какой из шести называется у них «третьим». Что тоже совершенно непринципиально — ни о каком прицельном огне с моря через бетонный бруствер форта речи быть не могло.
— Думаю, что можно начинать. Пойдём на мостик…
Фок — мачта «Евстафия» расцвела сигнальными флагами, с «Николая» и «Александра» стартовали гидросамолёты, а крейсера контр — адмирала Покровского пошли на сближение с Килией. «Стремительный» и «Сметливый» следовали с тралами впереди: минные заграждения здесь вряд ли могли иметься, но береженого Бог бережет…
Когда расстояние до турецкого укрепления составило пять миль, «Кагул» и «Память Меркурия» начали обстрел.
— Четыре броненосца, два крейсера, полтора десятка миноносцев, — доложили командующему укреплением юзбаши (чин в турецкой армии, соответствующий капитану) Джамилю, как только он выскочил из своей комнаты, услышав сигнал тревоги.
— Транспорты?
— Два парохода, но, похоже, это гидрокрейсеры…
— То есть, десанта не ожидается… Ладно, обстрел выдержим, да будет на то воля Аллаха… Командованию сообщили?
— Как только обнаружили противника.
Хоть русские корабли находились ещё достаточно далеко, расчёты орудий на батарее заняли свои предписанные места, и с дальномера стали исправно поступать данные о русской эскадре. Пока было далековато для открытия огня, но ни Джамиль, ни его подчинённые и не ожидали, что гяуры сразу дуриком начнут атаковать.
Произошло вполне предсказуемое: над фортом появились два аэроплана, причём на приличной высоте, так что не было смысла приказывать артиллеристам бежать за винтовками и пытаться сбить наглых авиаторов.
А тем вполне хватило двадцати минут, после которых они взяли курс к своему флоту.
Джамиль — бей наконец-то разрешил своим подчинённым позавтракать.
Но через полчаса доложили, что два русских крейсера в сопровождении эсминцев приближаются к батарее. Началось…
С дальномера исправно докладывали:
— Пятьдесят семь кабельтовых… Пятьдесят четыре… Пятьдесят три…
По бортам крейсеров пробежали цепочки вспышек, а над головой снова зажужжали два аэроплана.
Залп вздыбил волны под самым берегом — недолёт, причём серьёзный.
— Огонь! — скомандовал Джамиль своей батарее, и все шесть пушек дисциплинированно выплюнули смерть в сторону русских крейсеров.
Хотя… Какая там «смерть»? Первым же залпом попасть в маневрирующий корабль на расстоянии более чем в пять миль? — Фантастика!
Контр — адмирал Покровский с неудовольствием пронаблюдал как лёг первый залп с «Памяти Меркурия» по турецкому берегу.
— Михаил Михайлович, прикажите прибавить несколько делений вашему артиллеристу…
— Так точно, ваше превосходительство, — командир крейсера Остроградский мысленно матернулся по поводу реплики начальника отряда: «А то я сам не вижу, что явный недолёт…».
Но приказа отдать не успел. Неподалёку от борта стали вырастать фонтаны всплесков от вражеских снарядов. На относительно безопасной дистанции — в ста — двухстах метрах…
Шарах!!!
Шестидюймовый фугасный не просто попал в крейсер — попал в самый что ни на есть мостик. И исправно взорвался. Сила взрыва и летящие осколки добросовестно выкосили всё живое, что в данный момент на мостике находилось: адмирала, командира корабля, трёх офицеров и семерых матросов. Этот снаряд оказался буквально «золотым».
— Смотрите, «Память Меркурия! — непонятно кто из находившихся на мостике «Евстафия» попытался привлечь внимание остальных к взрыву на флагмане Покровского, но было это совершенно излишним — все и так смотрели на крейсера.
— Что за чёрт! Так не бывает!! Первым же залпом!!! — командующий не скрывал своего недоумения. — Запросите о потерях и повреждениях. Явно что-то случилось — отворачивают с курса.
Прошло не менее двух минут, прежде чем поражённый корабль ответил.
— Ваше высокопревосходительство, передают, что убиты контр — адмирал Покровский, командир крейсера и ещё десять человек. В командование вступил старший офицер Тихминев. Особых повреждений нет, управление перенесено в боевую рубку.
