Борис Орлов - Робин Гуд с оптическим прицелом. Путь к престолу
— Да уж куда лучше! Балда!
Я принялся ощупывать себя на предмет определения количества и степени тяжести полученных повреждений. Так, ребра, вроде целы, голова — тоже, руки… А вот в ноге точно, что-то хрустнуло. Во всяком случае, встать я еще кое-как могу, а вот опираться на поврежденную конечность — никак. Увольте. Боль такая, словно нож вбивают… Хотя, вроде, не перелом. Впрочем, вывих — тоже не подарок. Нечего так, сука, поохотился…
— Ваше величество, вы живы?
Ингеборга? Очень вовремя, честное слово. А чего это она выглядит так, словно по ней трактор проехал? Что это: кто-то решил попробовать комиссар… тьфу! — то есть королевского тела?! Так я, хоть и временно одноногий могу тут любому любителю сладенького враз растолковать, насколько он был неправ!..
— Что с вами случилось, ваше величество? Кто посмел напасть на вас?
Она лукаво улыбнулась:
— Вы, ваше величество, — улыбка становится шире. — Когда я увидела, как вы несетесь на меня, словно перед вами не слабая, беззащитная женщина, а отряд сарацин, и тем более, когда поняла, что уйти от вас мне не удастся… Что мне оставалось? Только упасть с седла вбок — в сторону от вашей бешеной скачки. К счастью для меня, я упала на кусты, что смягчили мое падение. Но, к несчастью для моего платья, это оказались кусты ежевики…
Бли-и-ин! Во, стыдоба-то!..
Датчанка-француженка подошла ко мне:
— Я вижу, что ваш конь понес, — она снова усмехнулась, — и только вы с вашим несравненным умением, приобретенным в Святой Земле, могли укротить взбесившееся животное, почти не пострадав при этом сами. Но вот моей кобылке, кажется, уже ничто не поможет…
Только тут я разглядел, что чуть в стороне лежит на боку изящная лошадка… вернее то, что не так давно было изящной лошадкой. После того, как по ней промчался неуправляемый реактивный снаряд по имени Адлер, это уже даже не сырье для колбасной фабрики, а так — ошметки какие-то…
— Ваше величество, мне крайне неловко…
Она пренебрежительно махнула рукой:
— Пустяки! Это была ваша лошадь, и вы вольны поступать с ней так, как вам заблагорассудится. Ну, а что касается моей одежды, — ее лицо снова озаряется улыбкой, на сей раз — кокетливой, — то, надеюсь, король Англии подарит мне новое платье, на замену…
Господи! Да хоть два! Три! Сколько скажет — столько и подарю!
А Ингеборга уже опустилась на колени и рассматривает мою пострадавшую ногу.
— Вывих, — сообщила она мне результат осмотра. — Просто вывих.
Ну, это я и сам догадался. Перелома я не нащупал, а вывих — мура! Жаль, что некому вправить…
И в этот момент хлынул дождь. Веселый и дружный весенний ливень. Тяжелые капли забарабанили по земле, по веткам ближних кустов и дальних деревьев…
— Ах! — Ингеборга метнулась, было, к останкам своего транспортного средства, но остановилась и встала с растерянным видом…
— Ваше величество! Возьмите мой плащ! Он приторочен к седлу этого мастодонта…
Экс-королева Франции недоверчиво приблизилась к Адлеру и осторожно сняла с седла тючок. Развернула его…
— Ваше величество! Я не могу надеть ЭТО!..
Чего еще? Это мой «ночной халат», который я прихватил с собой на тот случай, если вдруг станет холодно. Он горностаями подбит…
— Одевайте, говорю я вам! Да что же это такое?!
С трудом поднявшись и удерживая равновесие на одной ноге, я закутал свою спутницу в плащ. Ингеборга подчинилась, но недоверчиво покачала головой, а затем решительно подставила мне свое укутанное в горностаев плечо:
— Обопрись! — скомандовала она. — Видишь, — короткий взмах руки, — стог сена. Там мы и переждем дождь…
Стараясь не очень нагружать свой живой костыль, я захромал в указанном направлении. Чертов Адлер, подумав, двинулся за нами…
До стога мы добрались не скоро, так что я успел промокнуть до нитки, да и королеве тоже досталось по самое, по не балуй. Зарывшись в сено, мы невольно прижались друг к другу, в тщетной попытке хоть как-то согреться. Во, попали…
— Ты сказал, что Беренгарии грозит опасность, — произнесла вдруг Ингеборга, — но не сказал, какая.
Нашла о чем спросить. Вернее, когда спросить! Впрочем, если это отвлечет ее от холода, так и на здоровьице…
— Евреи сообщили, — проговорил я, клацая зубами, — что Ричарду зачем-то потребовались проводники, знающие Наварру. Нетрудно догадаться, на кой. Так что если матушка спряталась у себя в королевстве, то она выбрала неудачный момент: папа Ричард будет там месяца через два, а тогда…
Что «тогда» я договаривать не стал, но Ингеборга поняла. Она помолчала, затем глубоко вздохнула и произнесла:
— Ее нет в Наварре, но от этого никому не легче. Ричард на этом не остановится.
Она чуть понизила голос и с грустью проговорила:
— Раз уж он собрался отыскать ее — будь уверен, он будет искать не только в Наварре. Так что всем станет хуже. И особенно — тебе…
— Мне? С чего? Старушку, конечно, жаль — из-за меня ведь влипла…
— Из-за тебя, дружок, из-за тебя…
Она посмотрела на меня чуть ли не с сожалением, а потом вдруг спросила:
— Послушай, давно хотела узнать: кто ты? Ромей?
А «ромей» — это кто? Римлянин, что ли? И с чего она взяла, что я римлянин? А-а, знаю: слышала, как Энгельс называл меня «Ромейн». Вот и решила черти чего…
— Ага. Юлий Цезарь меня зовут…
Ингеборга засмеялась, как мне показалось — с облегчением:
— И тебя убили сенаторы?
Чего? А, да… Вроде там с этим Цезарем все как-то кисло закончилось…
— Не, отбился. Из лука их всех положил…
— Я почему-то так и подумала, что ты себя в обиду не дашь!
И с этими словами Ингеборга вдруг приподнялась, схватила меня за ногу и резко дернула, выворачивая стопу…
— Уй, б…!
— Ну, тебе легче?
Едрить! А ведь и правда, вправила мне ногу! Ну, королева, ну, мастер…
Я уже собирался поблагодарить франко-датчанку за столь своевременную медицинскую помощь, как вдруг меня словно громом ударило. А чего это Ингеборга со мной на «ты» вдруг перешла? Со мной «на ты» кто себе говорить позволяет? Ну, дядя Вилли, так ведь он — «дядя», да к тому же, кажется, полагает, что старше меня… Ну, иногда, в приватной, так сказать, обстановке, сбиваются на «ты» Энгельс и Маленький Джон. Так они со мной «на ты» общались, когда я еще самозванцем не был, вот у них иногда память прежних дней и дает себя знать… А еще кто? Только Маша, да и то — в постели… В постели?! Так это что же? Неужто воспылала? Эка!..
Королева влюбилась? В сибирского мужика? Вот это я крут! Погоди-ка… А если проверить? А запросто! В самом худом случае — ну, получу разок по морде…
Я обнял свою исцелительницу и прижался губами к ее губам. Мать моя! Вот это — да! Японский бог, а я уж думал, что в эти времена никто целоваться не умеет! Слушайте-ка, а губы у нее — это что-то! Тут она, пожалуй, и Маше сто очков вперед даст!..
Поцелуй затянулся на добрых три минуты, а потом… А потом все произошло именно так, как и должно происходить, когда красивая, достаточно молодая женщина оказывается в стогу, в горизонтальном положении, в обнимку с не старым еще мужиком средней агрессивности и нормальной ориентации…
— … Спасибо! — погладил я Ингеборгу по плечу. — Это было здорово!
Она ничего не ответила, лишь задумчиво лежала, глядя куда-то сквозь сено вверх. Господи, что же еще сказать-то? Да, кстати…
— Знаешь, я должен открыть тебе одну тайну… Только, пожалуйста, не перебивай меня, ладно?
Королева кивнула.
— Ты сказала, что визит Ричарда в Наварру опасен, в первую очередь, для меня. Так вот, если там нет Беренгарии, которая, откровенно говоря, здорово мне помогла своим признанием, то мне глубоко плевать и на Ричарда, и на Наварру. Потому что я, — тут я собрался с духом и выпалил, — никакой не сын Ричарда, и уж тем более — не сын Беренгарии! Я просто авантюрист, который воспользовался удобным моментом.
— Я знаю, — улыбнулась Ингеборга, и потянулась. — А ты не боишься говорить мне все это? Вдруг я проболтаюсь?
— Не, не боюсь. Ну, расскажешь ты об этом, и кто тебе поверит? Подумаешь, бывшая королева Франции… Постой, постой… А откуда ты знаешь, что я не сын Ричарда и Беренгарии?
— Ну-у… — Она повернулась ко мне, слегка коснулась моей щеки губами, а потом… — Кому же и знать, как не мне?..
— Чего-о?.. — Мысли в голове завертелись калейдоскопом… — Уж не хочешь ли ты сказать, что ты?..
— Беренгария Наваррская к твоим услугам, — она неожиданно хихикнула, — сыночек…
И потрепала меня по волосам…
Глава 6
О конспирации, тайнах Лондонского двора и родственных чувствах или «Кавалерия — вперед!»
Сколько себя помню, мне снились сны. И чаще они меня огорчали, чем радовали. А в последние годы, кажется, я и дни проводила в какой-то невеселой полудреме… Мессы, монастыри, чьи-то гостеприимные замки, похожие один на другой, лица, сливающиеся в неразличимый поток… Мечты о собственном аббатстве, утопающем в розах, больше похожие на грезу наяву, чем на реальные планы. И это я-то! Неужели это действительно я?! Я, которая верховодила младшими братьями и сестрами и вызывала у няньки серьезные опасения, возьмет ли меня вообще кто-нибудь замуж при таком сумасбродном поведении… Скажи мне кто-нибудь тогда, какой я стану, никогда бы не поверила. Удивительно, как я и сама за последние годы не заросла паутиной и не превратилась в статую в монастырской часовне!
