Анатолий Логинов - Два танкиста из будущего. Ради жизни на земле
Но немцы не дрогнули, сумели даже под огнем развернуться нам навстречу. Чего-чего, а умения воевать у них всегда хватало. И началось! Первые ряды наших атакующих танков смешались с фрицевскими, грохнули взрывы, загорелись подбитые машины. Но КВ-2, выполняя отданный перед боем приказ, продолжали маневрировать в стороне и бить по любым замеченным немецким танкам.
— «Черноголовый»! — Готово! — Короткая! — Огонь! — Морской! — привычная симфония боя захватила меня и весь экипаж и отпустила только вечером, когда остатки полка собрались на сборном пункте. Из тридцати трех машин — восемь. И наш «Рыжий».
Но поле боя у Краснознаменки осталось за нами. И завтра я обязательно посмотрю, что и сколько мы набили. Помнится, только этих, «убершвере»[11] «Тигров», как минимум пять-шесть горело. Из них два точно мои. А что, кумулятивный шестидюймовый, пробивающий двести десять миллиметров брони — это вещь! Тем более, если враг занят другими танками и тебя не видит.
На ночь располагаемся неподалеку от торчащих среди остатков изб печных труб бывшей деревни.
«Черниговская битва заняла в Великой Отечественной войне особое место. По своему ожесточению и упорству борьбы эта битва не имеет себе равных. Общий замысел германского командования сводился к тому, чтобы окружить и уничтожить оборонявшиеся в районе Чернигова — Новгород-Северского войска 1-го Украинского и 2-го Белорусского фронтов. В случае успеха предполагалось расширить фронт наступления и вернуть стратегическую инициативу. Для реализации своих планов противник сосредоточил мощные ударные группировки. Большие надежды возлагались на новейшие танки „Тигр“, „Леопард“ и „Пантера“, штурмовые орудия „Фердинанд“, самолеты-истребители „Фокке-Вульф-190-А“ и штурмовики „Хеншель-129“.
Начавшаяся битва сразу же приняла грандиозный размах и носила крайне напряженный характер. Наши войска не дрогнули. Наступление ударных группировок противника было приостановлено. […] Лишь ценой огромных потерь ему удалось на отдельных участках вклиниться в нашу оборону. […] Окончательно похоронило гитлеровскую операцию „Цитадель“ крупнейшее за всю Вторую мировую войну встречное танковое сражение под Краснознаменкой. Оно произошло 7 июня. В нем с обеих сторон одновременно участвовали 1200 танков и самоходных орудий. Это сражение выиграли советские воины. Фашисты, потеряв за день боя до 300 танков, вынуждены были отказаться от наступления. […]
12 июня начался второй этап Черниговской битвы — контрнаступление советских войск 3 июля советские войска освободили города Киев и Мозырь. Вечером 3 июля в честь этого крупного успеха в Москве впервые за два года войны был дан победный салют. […]»
8 марта 1944 года. 2-й Белорусский фронтМеханик-водитель танка «Превед, медвед!», гвардии лейтенант Анатолий Федорович Логинов[12] мысленно выругался, пожелав фрицам и их родственникам самых противоестественных сексуальных отношений со всеми возможными партнерами. После долгого марша переключение передач что-то заедало, да и уровень масла явно находился на критической отметке. Но фрицы рвались вперед со страшной силой, поэтому никакой возможности покопаться во «внутренностях» танка у Анатолия не было. Знаменитая Первая гвардейская тяжелая танковая бригада должна была вступить в бой прямо с марша. Вздохнув и еще раз помянув по матушке проклятых фашистов, Логинов с трудом переключил скорости, аккуратно развернул танк и вывернул из-за холма так, чтобы его отрог продолжал прикрывать большую часть корпуса танка. Для опытного, прошедшего бои в Харькове, форсирование Днепра и поле под Краснознаменкой водителя выбор подходящей позиции был простым, основанным на почти инстинктивных действиях, делом. Он, не дожидаясь команды капитана, остановился, крикнув в ТПУ: «Короткая!» и сразу после грохота и мягко качнувшей машину отдачи резко стронул ее с места. Краем глаза успев заметить выросший на склоне холма разрыв, он так же резко развернул и снова повернул танк, заставив его проехаться своеобразной змейкой. По броне глухо простучали осколки, неподалеку, похоже, разорвался солидных размеров снаряд. Старший лейтенант Волков скомандовал: «Короткая!», Анатолий с разворотом притормозил танк. Загудел двигатель поворота башни, раздался грохот выстрела, и практически сразу машину резко дернуло, а по ушам, несмотря на наушники и шлемофон, ударил страшный грохот. Сквозь него в наушники пробился чей-то крик и тотчас смолк. Радист повернулся к Анатолию, что-то неслышно произнес и резко обмяк, чуть не свалившись с сиденья. Логинов машинально остановил мотор. Тут до него дошло, что в наушниках стоит мертвая тишина, а правый рукав комбинезона вспорот, словно бритвой, и из раны выступила кровь, постепенно набухая на коже и пропитывая ткань. Боли не было, только правую руку словно пощипывало. Осмотревшись, он заметил оборванный провод переговорного устройства и сплюнул. Все ясно, какой-то осколок перебил провода ТПУ и резанул его по руке.
Осторожно, стараясь не потревожить радиста, он перебрался в боевое отделение. Увиденное там, хотя и было вполне ожидаемым, Анатолия не обрадовало. На полу лежали двое раненых, командир танка висел на своем сиденье так, что сразу было понятно, он мертв. Командир орудия… лейтенант присмотрелся — ранен. «Положение как при первом прыжке с парашютом, — подумал учившийся свое время в школе стрелков-радистов ВВС Анатолий, — страшно, но прыгать надо».
Он осторожно помог очнувшимся радисту с заряжающим вытащить так и не пришедших в себя двоих более тяжело раненных через эвакуационный люк, сел в кресло командира орудия, прильнул к прицелу и невольно вздрогнул. Приближенный оптикой немецкий танк, казалось, сейчас въедет прямо в башню. Лейтенант тряхнул головой, отгоняя наваждение, слез с сиденья, вынул из боеукладки несколько снарядов, положил поближе к казеннику, затем аккуратно, но резко вогнал снаряд в ствол, чтобы он врезался пояском в нарезы, вспомнив уроки заряжающего, сержанта Марченко. Ругаясь про себя, он выхватил из второй боеукладки гильзу с зарядом и дозарядил пушку. Закрыв затвор, снова усевшись на место наводчика, он старательно прицелился и выстрелил. Вражеский танк, как ни в чем не бывало, продолжил движение, а позади него, в кустах, вырос столб взрыва. Логинов мысленно выругался. Во-первых, он ухитрился зарядить явно не бронебойный снаряд, а во-вторых, неправильно взял упреждение. Внезапно в памяти всплыли страницы прочитанной незадолго до войны книги «Артиллерия» с пояснениями и картинкой, как брать упреждение при стрельбе по движущемуся танку. Быстро зарядив второй снаряд, на этот раз с черной окантовкой вокруг головной части, Анатолий тщательно прицелился и выстрелил. На этот раз эффект последовал незамедлительно. На борту танка словно вырос огненный цветок. Мгновение — и танк взорвался весь, подброшенная силой взрыва башня подскочила вверх и упала на еще горящие обломки, внешне почти не напоминающие ехавшую несколько секунд назад бронированную машину. Впечатленный последствиями попадания кумулятивного снаряда, лейтенант снова начал заряжать пушку…
В это же самое время не более чем в полукилометре от танка «Превед, медвед» старшина Рогальчук, вспомнив молодость, привычно наводил прицел пятидесятисемимиллиметровой пушки под обрез корпуса. Немецкий «Леопард», только что разделавшийся с одним из KB, шел прямо на орудие, или не замечая его в кустах, или пренебрегая этой опасностью. Мысленно сам себе скомандовав: «Огонь», старшина дернул спусковой шнур, привычно приоткрыв рот. Пушка сильно подпрыгнула, сбивая наводку, но это уже ничего не решало. Танк успел выстрелить одновременно. На поле боя замер квадратной неподвижной глыбой очередной подбитый немецкий танк и еще одна советская пушка, замолчавшая навсегда. У склонившегося набок из-за разбитого взрывом колеса орудия, навалившись на прицел, застыл человек со знаками различия старшины в петлицах недавно введенной полевой формы…
Казалось, еще немного — и тонкая линия обороны русских рухнет. Оберштурмфюрер Макс Смушке высунулся из люка, внимательно осмотрелся и нырнул назад в люк, укрываясь от свистящих, казалось, у самых ушей осколков разорвавшегося неподалеку неизвестно откуда прилетевшего русского «чемодана». Несколько осколков звучно грохнули по броне. Макс вызывал по рации командира. Хорошо, что русские не имели здесь своих глушилок, и связь пока работала нормально.
Обрисовав ситуацию, он предложил атаковать по наиболее танкодоступной местности, прямо сквозь боевые порядки контратаковавших русских. По его мнению, большевики уже выдохлись, и удар «Тигров» должен окончиться успешно. Выслушав приказ командира батальона, штурмбанфюрера Отто фон Шрамма, он скомандовал водителю:
