Вадим Мельнюшкин - Затерявшийся (Дилогия)
– Костя, – жаркий шепот в ухо. – Немедленно поставьте меня на пол. Вдруг кто-то войдет. Я же сейчас все растеряю, грохота будет на полгоспиталя.
Это она права, свертки с бинтами – это ладно, но если она уронит эту блестящую банку для стерилизации, то точно все сбегутся. Но отпускать такую мягкую, теплую и красную, словно помидор – что я, враг себе? Ох, ладно, сам с собой потом помирюсь. Единственное, что она сделала, прежде чем снова оказаться в моих объятиях, – это избавиться от своей ноши, свалив ее на стол главврача.
– Константин, довольно, у меня времени нет, Роге ругаться будет. Вы прямо как из леса приехали – хвать девушку и сразу целоваться. У меня же губы опухнут, как я в глаза людям смотреть буду?
– С чувством превосходства!
– Вам бы все смеяться…
– Мы разве не на «ты»? Если нет, предлагаю выпить на брудершафт.
– Обойдешься, спирт только для наружного применения, в целях обеззараживания. Хватит, садись, буду бинты снимать, и лучше говори по-немецки, мало ли кто подслушает.
– Но ты же будешь меня хуже понимать.
– Я тебя без слов отлично понимаю, твои хамские руки и губы все отлично объясняют. Ну-ка убрал грабки на колени. Правда, хватит – мне работать надо.
– Все, я уже паинька. Откуда страдальцы?
– Наши под Смоленском вроде в наступление перешли. Как думаешь, скоро нас освободят?
– Не знаю, – зачем девушку расстраивать, пусть надеется. – Может, и скоро. Но нам надо пока здесь работать.
– На немцев?
Аж передернулась, бедная.
– На себя и против них. Подумай, как удобнее ваш аптекарский склад подломить.
– Выражения у тебя… Петька у нас во дворе так выражался – посадили его в сороковом за грабеж.
– Это не грабеж, это экспроприация.
– Вот-вот, слово в слово.
– Времена, Оль, изменились. То, что раньше было нельзя, теперь нужно. Вот немчуру побьем, и опять станем законопослушными гражданами.
Она с сомнением посмотрела на меня, но промолчала.
– Хорошо, я подумаю. А много лекарств надо?
– Чем больше унесем, тем меньше останется.
– Но здесь же раненые, они без лекарств умереть могут.
– А наши бойцы в лесу без лекарств не могут? Да я готов за одного своего весь госпиталь закопать, вместе с персоналом… Ой, извини, на нервах весь. Знаешь, что эсэсовцы в городе?
– Да, приехали какие-то страшные, в черном. Один заходил, так у меня до сих пор мурашки, как вспомню – у него глаза убийцы, бледные и пустые.
– Вот они и приехали убивать. Всех, кто нам помогает, всех, кто не смирился, вообще всех, кто им не по нутру придется.
– Соседка говорила, что евреев будут куда-то эвакуировать, их уже забирают.
– Может, и будут куда, на тот свет скорее всего.
– Но они же ничего не сделали.
– Они есть, и этого достаточно, мы с тобой тоже в недочеловеках числимся, и участь наша быть у господ рабами.
– Как при царе?
– Хуже, как при Вельзевуле!
– Да ну тебя, ты меня просто пугаешь. Ой, что с твоим лицом?
– А что?
– Даже шрамов почти не осталось, такого не может быть.
– Свяжешься со мной, еще не такое будет. Я с Вельзевулом борюсь, поэтому мне высшие силы помогают.
– Не богохульствуй, – не приняла моей шутки Ольга. – Нехорошо это. Он обидеться может и лишит тебя помощи.
– Тю, а небось комсомолка?
– Одно другому не мешает.
– Оно, может, и верно. Но мне от тебя помощь требуется.
– Сейчас обратно забинтую, никто не заметит.
– Это хорошо, но сначала тебе придется шрамы обновить.
– Как?
– Ланцетом, или чего у тебя там есть режущее.
– Я не смогу.
– Ноги пилить можешь, а здесь только слегка поцарапать. Не бойся, через день все отлично заживет, небось вам преподаватели рассказывали о повышенной регенерации, вот я такой.
– Но зачем?
– Не нравятся мне эти эсэсовцы, я сегодня со старшим уже беседовал. Не дай бог проверку какую устроят – рассказывай им потом о повышенной регенерации.
– Хорошо, я попробую, но может быть больно.
– Вытерплю, из твоих рук хоть чашу с цикутой.
Через пять минут снова изображал мумию. В двух местах через бинты были заметны следы крови, в общем, все как после нормальной перевязки. Мой ангел в белом, прильнув напоследок, выскользнула из моих рук, оставив на губах сладкий вкус поцелуя. Пора и мне линять.
Глава 11
– Ну что, старшина, как тебе приход?
– Прямо как с дивизионного склада перед Первомаем.
Стало смешно, когда представил, какую такую траву присылали с дивизионных складов к Первомаю, что от нее конкретный приход был. Сорт, наверно, такой – Особая Первомайская. Кошка списал мою веселость на удачно прошедший рейд и тоже широко улыбнулся. Хорошо-то как! А вон и Байстрюк ковыляет.
– Как здоровье?
– Нарастает помаленьку. Эскулап говорит, месяц похромаю да спать буду на животе, а дальше должно все нормально пойти.
– И это хорошо. Отправь посыльного за капитаном. Да пусть воентехника с собой берет, нам все это добро еще ныкать.
– Хорошо, командир.
– Командир, – это опять старшина. – Что в городе слышно?
– Подожди, все на совещании расскажу. А коротко – халява, похоже, заканчивается, заинтересовались нами черные силы. Ничего, прорвемся. Говорят, у китайцев, знаешь что китайцы вместо букв иероглифами пишут? Так вот иероглиф, означающий кризис, можно прочитать как новые возможности. Брешут небось, но толика смысла в этом есть.
Разгрузка шла споро, особенно когда из большого лагеря подошло два десятка бойцов, приведенных Нефедовым. Совещание снова пришлось совмещать с поздним ужином.
– В общем, товарищи, новостей море. Как хороших, так и не очень. Есть совсем плохие. Несмотря на контрнаступление наших войск под Смоленском, немцы собираются устроить большую чистку в тылу. Либо считают, что они здесь надолго, либо боятся активизации войны на коммуникациях. Скорее и то и другое. Пока что в Полоцке замечена зондеркоманда семь «А», но ей в любой момент могут быть подчинены и полевые части. Так что ваши слова, старшина, про зондеркоманду были пророческими, помяни черта, он тут как тут.
– Так они по нашу душу, товарищ командир?
– В общем, нет, капитан. Пока у них главная задача зачистка евреев и советских активистов, нас они пока за большую силу не считают. По крайней мере мне так кажется после разговора с их начальством. Да, да, уже успел познакомиться, поручкаться и принять предложение вместе пограбить.
– Блин, и эти туда же, они что, все сюда грабить пришли?
– Не волнуйтесь так, товарищ старшина. Это нам на руку. А насчет того, все ли, – наверно, не все, но многие. Некоторые просто пришли убивать, евреев, например, или вообще кого попало. Поэтому можете рассматривать их не как военных соперников, а как бандитов. Они нас, кстати, таковыми и считают. Если попадемся, лагерь нам не грозит, только пуля или петля.
Среди присутствующих прошла волна оживления и тут же спала, они и так это знали, но принять не могли. А придется.
– Так, теперь с вами, Цаплин, – обсудите со старшиной объемы работ по схронам долговременного хранения. На эти работы поставить надежных неболтливых людей, в крайнем случае возьмите подписки, Ермолов поможет.
– Товарищ командир, а зачем нам здесь эта бюрократия?
Жорка стервец, отдохнул, значит. А как остальные среагировали? Цаплин индифферентно, а вот Нефедов с Кошкой посматривают на Байстрюка недобро.
– Затем, что лучше бюрократия, чем анархия. Товарищ капитан, подразделения сформированы?
– Да. Только командиров не хватает, на сержантских должностях сейчас старослужащие. Если справятся, буду ходатайствовать о присвоении им званий.
– А мы имеем право?
– До сержанта имею право своей властью.
– Хорошо. Списки потом мне. Хотя… Найдите мне начштаба.
– Вообще-то я уже Тихвинского назначил.
– Не пойдет. Не в том смысле, что не подходит для этой должности, а в том, что он все время на переднем крае. Не хочу предоставлять немцам такой источник информации, если вдруг в плен попадет.
– Он комсомолец и ничего врагу не скажет.
– Это смотря кто и как настойчиво спрашивать будет. Лично я даже за себя гарантировать не могу, несмотря на мой низкий болевой порог. Поэтому советую всему командному составу иметь смертную гранату.
– Какую?
Я вытащил из кармана и продемонстрировал яйцо немецкой «тридцать девятой».
– Ту, которой себя подрывать в безвыходном положении. Надеюсь, ни у кого религиозные мотивы не перевешивают ответственность перед товарищами? Лучше что-либо серьезное типа «эфки», но мне в этой форме как-то несподручно. Только учтите – это крайний случай.
Мы здесь не для того, чтобы умирать.
Дальше пошли хозяйственные и организационные вопросы, в общем уже решенные до меня. Нет, так не пойдет. Дал команду – все вопросы, решаемые без вмешательства вашего покорного слуги, исполнять в рабочем порядке. Мне только краткую сводку за день. Максимально краткую. А вот спрашивать, если что, буду по полной. Бюрократию и разделение обязанностей придумал вовсе не ленивый человек, а просто умный. Почему бы не повторить за умным? Даже краткая сводка затянулась почти до полуночи. Будем надеяться, что это спервоначалу, а дальше наладится. Еще завтрашний день на разгребание завалов есть, а послезавтра опять в Полоцк. Каждая следующая поездка на порядок опаснее, может, забить? Нет, жаба задушит. Да, рискую двумя десятками человек и собой, но сколько сотен жизней это может спасти.
