Как закалялась сталь - 2057. Том 4 - Елизавета Огнелис
- Готова? - спросил он, глядя в зеленые глаза женщины. Невероятно. Кто бы мог подумать, что в этой прелестной голове таятся такие демоны? Он убивал ее уже множество раз, различными способами, иногда чересчур жестокими и медленными, чтобы добиться, чтобы сознание не оставляло ее, чтобы даже разрубленная надвое она сохраняла ясность мысли...
- Готова, - выдохнула Маша.
Марат сделал выпад. Быстрый и стремительный. Ни один человек в мире не смог бы его отразить. Лезвие глубоко вошло в грудь женщины, пронзив самое сердце.
- Ох, - сказала Мария так, как будто он ударил ее не железным клинком, а вошел внутрь, что Марат тоже делал много и много раз. Иногда нежно, но чаще резко и грубо...
Маузер смотрел в глаза Солнцу. Прямо и немигающе.
- Хорошо, - сказал он через десять секунд. - Отлично.
Выдернул оружие.
Маша-Солнце не отрываясь смотрела на окровавленное лезвие, которое только что было в ней, и даже немного вышло из спины...
- Все отлично, - сказала она медленно, словно еще не веря себе. - Все хорошо, мой милый мальчик...
Она встала с кровати, на которой сидела, и сделала шаг. Не было даже головокружения, которое сопровождало ее при каждом "оживании".
Марат же вспоминал свои приключения во время испытания. Второго или третьего? Он уже не помнил точно, тогда еще память у него была человеческая... Как изумлялся высокий индеец, как он спрашивал: можно ли его, Маузера, убить? А ведь тогда, в короткой стычке, Марат получил две пули, и обе смертельные. В сердце и в печень. Но уже тогда железный Маузер не мог позволить себе потерять сознание. На миг потемнело в голове - и хватит, настоящего коммуниста таким не напугать и не остановить... У Марии же на то же самое ушел почти год. Но сейчас, когда у нее пошел "прорыв", она знает гораздо больше, чем он тогда. И может сделать, соответственно, тоже больше.
- Смотри, Марат, смотри! - взвизгнула она восхищенно. Женщина погрузила руку в стену, словно это была не твердая материя, а какой-нибудь плотный туман.
- Я умею ходить сквозь стены! Как и ты!
- Только давай без баловства, - проворчал Марат, а потом нахмурился. Когда Солнце проходила через переборку, он потерял ее, перестал не просто видеть, но и ощущать.
Вот это интересно. Получается, что она может как будто растворятся в материи "Терры". Интересно, насколько распространяются ее возможности?
- Солнце, - попросил он. - Хватит баловаться. Лучше покажи мне, ты можешь изменять свой рост, вес, обьем?
Маша с чуть недовольной (но все так же сверкающей мордашкой) вышла из стены, напряглась.
- Нет, не могу, - сказала она через несколько секунд. - Вот сколько меня есть, столько и есть.
- Хорошо, - одобрительно сказал Марат. Еще не хватало, чтобы она могла становиться какой-нибудь великаншей.
И в ту же секунду женщину захлестнули гибкие ленты. Стянули так, что она не смогла даже вскрикнуть, только всхлипнула. Марат ощущал, как она борется, отчаянно пытаясь вырваться. Снова открыла рот, чтобы закричать по настоящему, и тотчас же получила в рот глубокий кляп, который позволял ей сейчас только слабо мычать.
"Да, - смотрел Марат на свою миловидную "жертву", испуганно хлопающую ресницами. - Надеюсь ее возможности так и останутся в пределах массы ее собственного тела".
Он подошел к столу, заваленному устращающими предметами для убийства. В левую руку взял револьвер, в правую - пилу с очень крупными зубьями.
- Сегодня ты была очень плохой, непослушной девочкой, - сказал мужчина, чувствуя, как его самого начинает бить мелкая дрожь, в предвкушении действа.
- Чем мне поработать с тобой? - спросил он Солнце. - Этим?
Он взвесил в руке пистолет.
- Или этим? - с надуманным сомнением поднес полотно пилы к лицу. Маша забилась, но путы держали крепко.
Она притихла, прищурила глаза, словно раздумывала. Потом приоткрыла один глаз, левый. Марат увидел как на висках и по атласной коже между грудей и по гладкому животу побежали восхитительные капельки пота.
Будет больно, очень. Нестерпимо, безумно больно.
Маша кивком указала на пилу.
Через несколько недель Мария научилась не просто заживлять раны на теле. Но ей стало доступно умение, когда ни одно оружие просто не могло ей причинить никакого вреда и даже повреждений. Молот не мог расплющить ей кисть руки, и не оставлял вообще никаких серьезных ран. Как будто это был не десятикилограммовый кусок металла на рукояти, а воздушный шарик на пластиковом прутике. Мечи, топоры и прочие лезвийные инструменты, конечно, легко входили в ее «новую плоть». Но не было ни крови, ни отрубленных конечностей.
Марат не очень понимал эту женщину. Ведь, как говорят, «ничто не предвещало». Хотя, конечно, он догадывался.
Маша, еще будучи маленькой девочкой, прибыла на корабль одной из последних. С сопровождающей ее мамой. Папа остался на Земле. По всей вероятности, погиб. И Маша, подсознательно, винила себя в его смерти. Думала (там, глубоко внутри своей головы) – что это она виновата. Что она плохая, не смогла… и за это заслуживает наказания. У Солнца не было особо близких друзей и подруг, он не рассказывала своих мыслей никому, ни учителям, ни психологу. Как раз в этом случае устойчивая психика и глубокий трезвый ум сыграли с ней довольно злую шутку. Она копила эти чувства в себе, но ни на секунду не переставала себя контролировать, не допускала и малейшей слабости. Марату она тоже ничего не рассказала. Кое-что он знал, об остальном мог только догадываться.
Но в целом все это было ему не очень интересно.
Марат не любил Марию. Она, по всей вероятности, тоже не любила его. Они просто нашли друг друга. Маузеру нужен был кто-то, кого можно наказать, унизить, сделать больно… А ей был нужен тот кто бы сделал больно, наказал и унизил. Таким образом, вот такими ужасными способами, через боль, мучения и страдания – они излечивались.
У Марии-Солнце постепенно появлялись товарищи, не виртуальные, а настоящие друзья и подруги. Она стала куда более открыта. И однажды, на вечеринке, даже переспала с мужчиной, который ей нравился. Уж кто-кто, а Марат знал это точно. Да уж чего греха таить – он это видел, и даже присутствовал.
Испытывал ли он ревность? Да, кое-что
