Космопорт - Сергей Чернов
20 июня, четверг, время 17:30.
Березняки.
— Ну, идите ко мне! — выступаю вперёд, присаживаюсь и раскидываю руки.
Детишки, поначалу затормозившие при виде целой делегации, дружно кидаются вперёд. Алёнка спотыкается и падает. То, что папочку признаёт — хорошо, а что сразу в плач — не очень. Толпа за спиной — папахен, Кир и Зина — хохочет, за детскими спинами Алиса с Басимой тоже смеются, поэтому Алёнке деваться некуда. Уже на моих руках успокаивается.
Папахен специально меня поджидал, договорился со сменщиками и повёз всех нас прочь из города. Так бы я своим ходом из Москвы в Березняки рванул. Не очень удобно, пришлось бы со Светой как в песне «Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону». А так вместе едем в Синегорск, сдаю её на руки родителям в целости и сохранности и двигаю в Березняки.
Становлюсь центром бушующего радостью тайфуна, все обнимаются со всеми, только Зина вежливо стоит в сторонке. Алиса косится на неё слегка подозрительно.
— Это Зина, — развеиваю её сомнения, — мой телохранитель. Сама понимаешь, мне положено.
— Обязательно было девку брать? — Алиса слегка щиплет меня за бок.
— Она не девка, — стараюсь говорить негромко и, не глядя на Зину. — Она — валькирия, монстр. С ней даже моим парням связываться не посоветую. Опасно для жизни.
И как-то быстро Алиса успокаивается. Такие примечательные особы никак не могут быть любовницами. Для этого у них слишком тяжёлый и прицельный взгляд. И чистая шея вкупе с серыми глазами ситуации не меняют. Зато усугубляет и подтверждает мои слова кобура под мышкой и сложенная телескопическая дубинка на поясе.
— Это мой папа! — вдруг категорично заявляет Алёнка, примостившаяся на правой руке и гордо оглядывая всех. И провоцирует новый взрыв веселья.
— А я — твой дедушка! — подходит папахен. — Помнишь меня?
Алёнка отрицательно мотает головой. Зато Миша помнит.
— А я — твой дядя! — подскакивает Кир. Алёна глядит на него с забавным изумлением.
— А вон она, — тычет пальчиком в Зину Мишанька, — тётя?
— Ноу, Майкл. Зис из мисс Зина.
— Опять по-басурмански лопочет! — всплёскивает руками Басима. Никак не воспринимает мои методы раннего обучения.
Нет времени, мы уезжаем послезавтра, а то бы заставил Кира разговаривать с детьми только по-французски. При мне будет говорить, а как уеду — быстренько забудет или, что ещё хуже, начнёт мешать языки. Как говорил кот Матроскин про Шарика: «Балбес он, балбес!»
Далее, как обычно, вынос и раздача подарков. Вот ещё один плюс приезда вместе с папахеном. Забот с заготовкой и доставкой угощений и призов нет. Минусы тоже есть, обнаруживаются после обильного ужина.
Приходит Борис, старший над березняковской бригадой гастарбайтеров.
— Нас двадцать вместо девятнадцати, — сообщает после приветствий. — Остальное без изменений, тёть Маша Пряхина готова. Отправляемся послезавтра?
После моего кивка вскидывается Басима:
— Вить, не поняла! Ты что, на один день к нам⁈ — в голосе огромное возмущение.
— Почему «на один»? День приезда, день отъезда ещё за сутки считаются. Так что нет, на два дня.
После этого на меня обрушивается буря. Борис трусливо ретируется, сказав «если чо, звони». Даже не успел его отругать за несанкционированное изменение списка. А меня обрабатывают с двух сторон, если не считать не отлипающих деток. Алиса молчит, но в глазах — надежда.
— Нет, в самом деле, сын, — папахен когда выпьет, порой становится несдвигаемым. — Что у вас там, билеты куплены? Сдай и переоформи на пару дней позже.
Ага, то, что само переоформление сутки займёт и обойдётся в дополнительные тысяч сто, его не заботит. Хорошо знаю его приступы нетрезвого упрямства, да бабушка подзузукивает, поэтому не спорю. Притягиваю Алису, шепчу на ушко:
— Не слушай их. Ничего не получится, — и в голос, не обращая внимания на убедительность старшего поколения: — Ну, вот так. Надолго приезжать могу очень редко, а на пару-тройку дней — часто. Если не нравится, ненадолго вообще приезжать не буду.
До Басимы что-то доходит, она замолкает. Папахен ещё долго бубнит, но его уже никто не слушает. Алисе надо сказать спасибо за то, что не мается модной женской дурью — попрёками, что мало общаюсь с семьёй. Сельским женщинам такое невдомёк. Ни одна крестьянка не будет пилить мужа за то, что тот аж к ночи возвращается с поля, где упахивался с утра. Де не уделяет внимания воспитанию детей. Как же не уделяет? Чуть подрастут, тоже в поле. Что-то грабельками сгрести, лошадку на поводке вести. Можно и супругу дополнительной дозой внимания одарить — вожжами по заднему месту, чтобы не бухтела не по делу.
Как-то смотрел фильмец голливудский, где вся семья — жена и трое детей-подростков — неустанно выстраивает обиды отцу семейства. Слишком-де много времени отдаёт работе и слишком мало семье. Где-то на день рождения опоздал, где-то не составил компанию в поездке в Диснейленд. А то, что он оплачивает все тридцать три удовольствия, — супруга, кстати, не работает — подленько оставляют в тени. За кадром также тема, что не упахивайся мужик на работе, никакого Диснейленда никто из них вживую не увидел бы. Главное — сам персонаж ничего в своё оправдание сказать почему-то не может. Любит свою высокооплачиваемую работу и да — отдаётся ей с удовольствием. Может, из-за этого чувство вины? А то инстинктивно пользуется каждым поводом — о, какой выгодный контракт пропасть может! — чтобы не появиться дома, где его перманентно пилит дружная в гадком деле семейка.
И наши бабы во главе с самыми тупыми блондинками подхватывают гнусный тренд и начинают видеть смысл жизни в том, чтобы найти повод придраться к своему мужику. Что интересно, чаще занимаются этим неблаговидным делом неработающие женщины. Видимо, от скуки развлечение себе подыскивают.
22 июня, суббота, время 05:50.
Березняки — Москва — Байконур.
На крыльце сонная и благоухающая негой Алиса крепко прижимается на прощание. В одной рубашке слегка ёжится на утренней прохладе. Наконец, отрываюсь от неё, поднимаю рюкзак:
— Ты что там натолкала? Поднять же невозможно.
— Так ты же не пешком пойдёшь, — немного печально улыбается.
— Не грусти. Вот появится у меня свой самолёт, чаще буду приезжать.
— А когда он у тебя появится?
— В конце лета, если всё сложится.
Алиса слегка кривится: всё, что не сегодня или
