Штатский - Юрий Ра
— Что, вообще, договаривай.
— Если устав мешает воевать, значит в топку такой устав. Голову надо использовать, гибкость проявлять, а не только строем ходить.
— Чем тебе строй помешал?
— Тем, что вместо строевой подготовки надо было бойцов полезному учить. Да что я объясняю, вы ж лучше нас всё знаете. Сейчас ты Генку моего в строй поставишь и под пули дуриком пошлешь. Как у вас принято.
— Не нужен нам твой Генка, пусть домой бежит. Что он в немцев стрелял, верю, молодец пацан. Но нам и без него непросто будет через линию фронта проходить. Кстати, винтовки добровольно сдашь, или как? — И оглянулся на своих бойцов, вроде как просто стоящих вокруг.
— А ты кто такой, чтоб я тебе своё имущество сдавал? Или просто применяешь махновский принцип «грабь награбленное»?
— Я представляю Советскую власть, так что изволь подчиниться.
— Ой, звиздишь, комиссар! Врешь как Троцкий! У нас вся власть принадлежит Советам. Напоминаю: Советам народных депутатов. Ты депутат?
— В условиях военного времени на оккупированной территории я…
— … ты дезертир, окруженец и человек, без приказа оставивший свою позицию. Или у тебя приказ был на отступление? — Каждое слово больно било по всем бойцам, но сильнее всего по их командиру.
— Был! Представь, был такой приказ! — Заорал он, побагровев лицом, а потом схватился за кобуру. Еще секунда, и он овладел собой. — Был приказ старшего по званию просачиваться группами из окружения и выходить на соединение с частями Красной армии.
— Тогда к вам нет вопросов, тогда всё верно сделали. Выходите на соединение.
— А ты?
— Мы. Мы будем бить немца, раз больше некому. Так что винтовки нам самим нужны. — И не давая возразить краскому, Парамонов продолжил, — а я вам патронов отсыплю нормально. И подхарчиться дам. Давно ели, поди?
— Вчера. Реквизировали в деревне немного продуктов.
— Вот молодцы! Уже местное население пограбили, а я думал, с меня начать хотите!
— Мы не грабили. Красная армия плоть от плоти советского народа.
— Ага. Народ вас кормит, вооружает, а вы бережете его мирный сон.
— Заткнись уже, и так тошно. Не хочешь говорить, кто ты есть, не говори, а издеваться не надо. Сам вижу, что ты непростая птица, и не моего ума твои задачи. В самом деле поможешь с продуктами?
— И патронов обещал! — Встрял старший сержант, раскатавший было губу на всё оружие этих странных людей, но по всем признакам, пролетевший мимо второй СВТ.
— Обещал, значит дам. Можем прямо сейчас отправляться в наш лагерь, если вас тут ничего не задерживает. Еще раз напоминаю: у нас на базе документов нет ни у кого, фамилий тоже нет. Только имена. Пошли что ли?
— Пошли. Ярый, строй взвод!
— Погоди. Генка, в боевое охранение впереди отряда — пошёл! Идешь сильно впереди, о встречных сообщаешь сразу. Ванька! — И штатский сделал паузу, посмотрев на батальонного комиссара, дождался его кивка, — Идешь впереди и справа от группы, та же задача.
Молодой боец, как и подросток, посмотрел на старшего по званию, убеждаясь подтверждения полученной команды. А потом подхватился и трусцой побежал вперед за Генкой.
— Так, бойцы, у кого патронов совсем нет, поднимите руку! — Продолжал распоряжаться непонятный всем дядька. Когда руки были нерешительно подняты аж шестью бойцами, он сделал подзывающий жест. — Блин, вас как много, по пять патронов дам тогда на нос.
И штатский полез в карман пиджака, покопался там, а после снял с плеч вещмешок, достав запечатанную пачку патронов. Командир сначала возмутился такой простой хитрости с выявлением «пустых» бойцов, но увидел, что «дядя Саша» в самом деле раздаёт патроны его людям и решил, что враг не стал бы усиливать бойцов за здорово живешь.
Один раз отряду пришлось садиться в заросли по сигналу передового охранения и ждать, когда по дороге, через которую они должны были перейти, пройдут немцы. Противника было много, до роты. Шли они маршевой колонной в полной уверенности в своей не то безопасности, не то неуязвимости. Выглядело это так, словно не взвод Старостина на своей земле, а эти.
— Может, ударим? — Шепотом начал советоваться комиссар с Александром.
— Человек тридцать положим, это да. А потом сами с гарантией ляжем тут. Расклад один к одному — так себе история. У меня пока один к пятидесяти, хочу и дальше с таким счетом играть.
— Это тебе что, игра?
— А разве нет, товарищ комиссар? Вы собираетесь войну выигрывать?
— Что за вопрос! Конечно, мы выиграем!
— Вот! Значит надо учить правила этой гадской игры, Старостин. Чтобы выиграть с хорошим счетом. Генка!
— Чего, дядь Саш?
— Поведешь нас в обход, чтоб мы со стороны озера вышли к лагерю. С такой толпой после нас целая дорога получится, а мне этого не надо. Сообразил, как пойдем?
— Ага! По той дороге, что к полю, потом направо и через лес.
— Верно. Веди, Сусанин.
— Я Гаврилов.
— Да хоть Пифагор! Что, вам в школе не рассказывали про подвиг Ивана Сусанина? Темнота! Напомни потом, расскажу.
Сводный отряд пришел в лагерь общества любителей природы уже вечером, дав хорошего кругаля по окрестностям. Генка с ответственностью подошёл к поставленной задаче, тем более, что он-то позавтракал утром, так что голод не нависал над душой дамокловым мечом. А вот бойцы сборного взвода были явно в нелучшей кондиции. Но не роптали, в армии такое не принято. У них была цель, более близкая и понятная, нежели переход через линию фронта, вот к ней они и шли, разматывая петлю.
Первым к своим товарищам пришел подросток, сообщив им, что дядя Саша ведет в лагерь взвод окруженцев. Так что приход даже не толпы, а организованного подразделения не стал неожиданностью для двух крестьян и одной докторши. Тут же был разведен второй костер, повешен на перекладину второй «большой» котел, имевшийся у бойцов, назначен кухонный наряд.
Старший сержант Ярый службу знал туго, ему не требовалось напоминание от комиссара об этом. Как и о порядке несения караульной службы. И то верно, когда у тебя в подчинении имеется двадцать лбов, несложно назначить караул. Тем более, что всё равно надо чем-то озадачить бойцов, чтоб не начали ерундой страдать от безделья. А так, впритык времени привести себя в порядок,
