За тысячи лет до Рагнарека - Андрей Каминский
Меж тем пешие воины Рудогорья, сходу проломившись сквозь жидкие ряды народного ополчения, ударились о могучих светловолосых воинов, в бронзовых панцирях и рогатых шлемах — личная дружина короля Скадвы и его новых союзников с Янтарного Берега. Сам король Рольф, рыча от ярости битвы, махал огромным топором, с каждым ударом отправляя кого-то из врагов в Царство Мертвых. И с точно с таким же жестоким упоением битвы сражались и остальные северяне, пронзая и разрубая каждого, кто попадался им по пути. Однако через дамбу потоком рвались все новые вражеские воины, так что и северянам становилось все тяжелее отбивать их натиск.
Борий, во главе конного отряда, устремился вдоль речного берега, намереваясь ударить в тыл кемерским конникам. Воинственный клич, рвавшийся с его губ, оборвался, когда долетевшая с другого берега стрела пробила его шею. Король Озерного края упал, захлебываясь кровью — и также захлебнулась и вся его атака. Баркина, увидев смерть вражеского короля, издала торжествующий вой, разворачивая коня в сторону оробевших дружинников Озерного края. Слишком поздно она услышала стук копыт и дикое ржание, когда из гущи боя вынырнула колесница, ведомая молодым воином, за спиной которого развевался синий плащ. Светлые волосы выбились из-под бронзового шлема, голубые глаза светились жаждой убийства. Со звоном он скрестил свой меч с клинком Баркины, выбивая оружие из женских рук. Выругавшись, кемерка сорвала с седла короткую пику, целя в лицо воина. Тот отпрянул, но слишком поздно: когда бронзовый наконечник, прочертив кровавую борозду, вонзился в его правый глаз. Кровь хлынула струей, заливая оставшийся целым глаз, но и полуослепший молодой воин сумел ударить в ответ. Конь дико заржал, вставая на дыбы и сбрасывая с себя Баркину, хлеставшую кровью из разрубленной шеи. Тейн, — а именно он вышел на битву с матерью своего врага, — вытер с лица хлеставшую из глаза кровь и вновь направил колесницу в гущу боя. Кемеры, лишившись своей предводительницы, попятились и, отступая, врезались в рудогорских пешцев, смешав и рассеяв их ряды.
Одрик, даже с противоположного берега увидев гибель матери, сжал руку в кулак с такой силой, что из-под вонзившихся в ладонь пальцев брызнула кровь.
— Вперед! — крикнул он, оборачиваясь к колесницам и, сам подавая пример первым ворвался на дамбу. В следующий миг он услышал за своей спиной стук копыт и колес — последний резерв Одрика мчался вперед, торопясь вступить в битву. Сам Одрик, подражая матери, издал совершенно волчий вой, но, вместо ответного боевого клича, услышал предостерегающие крики и громкий треск дерева. Слишком поздно он вспомнил, что дамба и без того изрядно подмытая дождями, не могла выдержать такого количества людских и конских ног, что протоптались сегодня по ней. Новый треск, еще громче прежнего, показался ему оглушительным как раскат грома, в уши ударило паническое ржание и крики, когда подломилось сразу несколько бревен и огромный пласт земли рухнул в воду, увлекая за собой людей и лошадей. Вода, почувствовав свободный выход, устремилась в проем, захлестывая кричащих воинов и разливаясь по округе. Люди отчаянно цеплялись за спины лошадей, а те, увлекаемые под воду тяжестью колесниц, лишь жалобно ржали, не в силах спасти ни себя, ни своих наездников.
Барахтаясь в мутном потоке, Одрик все же сумел сорвать панцирь и шлем и, отплевывая грязную воду, все же вынырнул на поверхность. Чья-то ладонь ухватила его судорожно шарившую руку, вытаскивая его на дамбу.
— Спасибо! — выдохнул Одрик, поднимая глаза — и увидел перед собой усмешку исказившую знакомый лик. Упершись ногой в дамбу, Хникар с нечеловеческой силой дернул, поднимая короля из воды…и насаживая его грудью прямо на железный клинок. Кровь выплеснулась изо рта Одрика, когда Хникар, упершись ногой в его плечо, спихнул уже мертвого короля обратно в бурлящую воду и, уложив меч обратно в ножны, зашагал прочь.
Обрушение дамбы и гибель вождей Рудогорья окончательно лишила духа его воинов. Те из них, кто еще оставался на правом берегу, разворачивались и исчезали в лесу, также как и те, кому посчастливилось выбраться из воды. Воинам же, оказавшимся в ловушке на левом берегу повезло меньше: прижатые к реке они уже не думали о победе, но лишь о том, чтобы спастись. Иные из них бросались обратно в воду, в тщетно надежде добраться до «своего» берега, другие же кидались в бегство вдоль берега, преследуемые по пятам торжествующими победителями. Солнце клонилось к закату и его багряные отблески, отражались в красном от крови Толе, в котором сегодня утонули великие мечты Одрика.
Эпилог
— Поставь и уходи, — бросила Амала, садясь на устланное мехами ложе. Молодая альбийка с наколками на лице и руках, — еще один подарок мужа, — торопливо поставила на пол поднос с миской наваристой мясной похлебки, увесистым ломтем хлеба и кружкой подогретого пива, заваренного с медом и ягодами. Вторая служанка, — темноволосая Лела, уже изрядно округлившаяся и потяжелевшая в нужных местах, — стоя за спиной молодой королевы расчесывала ей волосы. После смерти Бруны Лела заняла место самой доверенной прислужницы Амалы и теперь с ревнивым превосходством посматривала на новенькую, всячески подчеркивая ее приниженное положение рядом с собой.
— Что-то еще, госпожа? — спросила Лела, после того как альбийка выскользнула за висевшие у входа шкуры, — размять вам плечи или ноги перед сном?
— Не нужно, — Амала передернула плечами, — ты тоже можешь идти.
— Как скажете, — скрывая разочарование, поклонилась Лела и тоже вышла. Оставшись одна, Амала поворошила угли в очаге, заставляя их разгореться сильнее и, закутавшись в меховую накидку, принялась хлебать горячее, исходящее парком, варево. Зима в этом году выдалась ранней — промозглые холодные ветры налетали с севера и с бегущих по небу туч все чаще срывался снег, а ручьи и небольшие озера уже покрыл лед, — так что Амала все больше вечеров проводила у очага, согреваясь горячей едой и питьем.
Тревожили ее и иные заботы — со смертью отца на плечи молодой королевы свалилось слишком много дел. Борий и Одрик оказались не единственными королями, павшими в битве у Тола: спустя несколько дней после победы король воспалились и раны короля Рольфа, что вскоре умер
