Авиатор: назад в СССР 11 (СИ) - Дорин Михаил
Невозможно не поверить будущему заслуженному лётчику-испытателю СССР.
Наступил этот сложный день. Погода была безоблачной. Ветер штилевой, а солнце только показалось из-за горизонта. Условия самые что ни есть «заправочные».
Как только закончились предполётные указания, я и Швабрин вместе с Байрамовым и Меницким пошли на самолёты. Валерий Евгеньевич давал мне советы согласно методикам дозаправки, которой они придерживались на фирме МиГ.
— Становимся справа от заправщика на 40–50 метров и начинаем сближаться с конусом. Подбираем обороты двигателя. Смотрим всё это время только на конус. Посмотришь на заправщика — сразу самолёт раскачаешь и начнёшь всё заново. Проверено на себе, — посмеялся Меницкий.
С Героем Советского Союза стоило бы согласиться, но мысль меня посетила иная.
— Валерий Евгеньевич, а зачем вставать в 50 метрах? Можно подойти ещё ближе. Нагрузка на лётчика меньше и запаса для стыковки вполне достаточно.
— Хорошее предложение. Попробуем и твою идею. Может, она лучше подойдёт, — похлопал он меня по плечу.
В назначенное время огромный Ил-78 вырулил на полосу и начал разбег. Видно было, насколько сложно поднять в воздух почти 190 тонн взлётного веса. Пробежав почти 3000 метров, «танкер» оторвался от полосы, набрал пару сотен метров и пошёл в горизонте над землёй. Через минуту он начал отворачивать в сторону и постепенно набирать рабочую высоту.
А в это время на полосе уже гудел Ту-95. Огромный бомбардировщик вот-вот тоже поднимется в небо. Если бы было соревнование, кто громче из отечественных самолётов, «медведь» — один из фаворитов. Гул двигателей, кажется, был слышен в Кремле.
— Гордый, 088й, доброе утро, запуск прошу, — вышел я в эфир сразу, как только начали свой запуск наши коллеги на Су-24М.
— 088, доброе утро, разрешил.
Системы на борту проверены, обороты двигателей и температура в норме. Я невольно посмотрел на левую сторону, откуда выдвигается штанга дозаправки и уже представил себе, насколько сложно попасть этим штырём на большой скорости в конус.
Ваня на своём МиГ-31 вырулил на магистральную рулёжку, поприветствовав меня. Я ему ответил тем же и, получил разрешение на выруливание от руководителя полётами.
После прохождения техпоста нам разрешили занять полосу.
— Сергей, а ты сколько весишь? — спросил у меня Меницкий по внутренней связи, как только мы заняли исполнительный старт и я приготовился прогреть двигатели.
— Утром весы показали 76 килограмм. А что?
— Ставлю бутылку коньяка, что сбросишь килограмм минимум за полёт.
— Думаю два. Вызов принял Валерий Евгеньевич, — ответил я.
Прогрев выполнен. Иван запросил взлёт и включил форсажи. В глубине огромных сопел двигателей появился огонь и МиГ-31 рванул по полосе.
— Взлёт, форсаж, — запросил я и последовал за ним.
Быстро отрываемся от полосы, убираем шасси и выполняем разворот в зону работы.
Атмосфера за бортом спокойная. Солнце пригревает через блистер. В этой голубой безмятежности неба весьма тяжело разглядеть Су-24, который размерами чуть меньше нас.
— Гордый, 105го наблюдаю, — доложил я руководителю полётами.
— Понял вас. Работайте по заданию.
Я начал аккуратно подходить к напарнику.
— 105й, я 088й, разрешите пристроиться справа.
— 088й разрешил, — ответил мне командир Су-24М.
— Подходи, подходи, — подсказывал мне Меницкий.
Мы ещё не начали дозаправку, а напряжение уже нарастает.
— Справа на месте. Готов к режиму.
Глава 20
Солнце осталось позади. Обрез крыла Су-24М, установленного в положении 69°, казалось, вот-вот накроет нос моего МиГ-31. Маска слегка съехала вперёд, но я не спешил её поправлять. Из-за волнения и физического напряжения, я стал обильно потеть. А ведь мы ещё даже не начинали.
Старшим заправки является командир заправляемого самолёта, так что пора мне начинать командовать. Однако, командир «утюга», как в шутку называли Су-24 многие советские лётчики, не спешил докладывать о готовности к работе.
— 105й, к работе готов?
— 088й, готов. Приборная 550.
— Понял. Работаем тактически, без выпуска, — ответил я и аккуратно сбавил обороты двигателей на 2%.
Сейчас мы будем отрабатывать подходы к самолёту-заправщику.
Медленно отстал от напарника и занял место строго за ним. Подобрал нужную скорость, вернув обороты на прежнее значение. Примерился, чтобы привыкнуть в воздухе к положению относительно заправщика.
Вначале выполнил подход на расстояние 30 метров от Су-24. Постепенно уменьшаю расстояние, держась на границе спутного следа. Как только начинаю подходить к заправщику, МиГ-31 начинает «ощущать дискомфорт». Идёт раскачка с крыла на крыло, самолёт вибрирует, и удерживать его в строю становится гораздо труднее.
— Этот момент надо обязательно прочувствовать, — сказал Валерий Евгеньевич.
Ой, как я его почувствовал! Одно дело, если бы это был просто полёт в строю. Немного отстал и вновь догнал ведущего. А здесь нужно держаться, парировать возникающие отклонения. Делать это необходимо миллиметровыми отклонениями ручкой управления.
С чем сравнить подобное, ума не приложу. Ты будто гимнаст, который держит равновесие на снарядах. Только в гимнастике с тебя снимут баллы или ты просто приземлишься на маты. Здесь же, чем больше ты будешь корячиться, тем дольше будет идти заправка.
В управление Меницкий не вмешивался, поскольку не так уж удобно пилотировать из задней кабины при полёте строем. В течение нескольких минут сделали ещё пару подходов, а потом вернулись на исходную позицию, относительно заправщика.
Между нами сейчас порядка 50 метров. Пора готовить штангу дозаправки к работе.
— 105й, готов к работе, — произнёс я в эфир и включил соответствующий тумблер. — Режим.
Слева показался Г-образный штырь той самой штанги. Нужно выдержать определённое время для продувки системы.
— 088й, понял.
Подвешенный под фюзеляжем Су-24 агрегат заправки УПАЗ начал работу.
— Сильно низко не опускайся. Сейчас волан увидишь, — сказал Меницкий из задней кабины.
Из гондолы показался тот самый конус, раскрывшийся от набегающего потока воздуха. На агрегате заработало трёхцветное световое табло, которое необходимо для выдерживания расстояния.
— Большой волан, — сказал я по внутренней связи.
— Так кажется. В него ещё надо попробовать попасть.
Как только шланг вышел полностью, на световом табло УПАЗа загорелся красный и замигал зелёный сигналы. Наш «танкер» к работе готов.
— 105й, шланг вышел, норма.
— Понял 088, готов к работе.
Конус находился слева от меня. Нужно подойти к нему и выполнить несколько уходов для тренировки.
— Держи наконечник штанги по нижнему обрезу юбки конуса. Подойдём как раз с небольшим принижением, — сказал Валерий Евгеньевич.
Слегка добавил оборотов двигателей и начал приближаться к конусу. Чем ближе подходишь к нему, тем сильнее напряжение. Педали держал пока что в нейтральном положении.
— Держи крен по заправщику, — продолжал подсказывать Меницкий. — Вот теперь на конус смотри!
Тот самый волан всё ближе и ближе. Пока от меня требуется только подойти к нему. Расстояние уже меньше 5 метров.
Пора подворачивать. Слегка отклоняю педаль, и теперь конус проецируется в левое переднее стекло фонаря.
Расстояние уже минимальное — почти метр. Каков же соблазн сразу пристыковаться!
Отклоняю ручку вправо и ухожу под конус, меняя высоту. Меницкий тут же говорит, что нужно ещё несколько раз повторить.
— Это чтобы ты сразу реагировал на какое-нибудь отклонение. Ты, возможно, и не ошибёшься, но это может сделать лётчик танкера.
— А ещё есть натекание облачности и другие проблемы, — ответил я.
— Это хорошо, что у тебя настроение бодрое. Так держать!
Как только все тренировочные подходы выполнили, настало время стыковки.
— 105й, режим 1, — дал я команду на выполнение дозаправки, чтобы экипаж заправщика понимал — сейчас будет стыковка.
