Экспедиция. Туда, но не обратно - Денис Старый
Вот и сейчас, приехав в Гомель, погуляв по, и вправду красивому парку, посетив там же ресторан «Беларусь», а потом на остановке съев вкусный чебурек, Рогов повез свою семью обратно, в трехкомнатную квартиру к родственникам, где вновь стал пересматривать фильмы с Брюсом Ли и «Рембо. Первая кровь» со Сталлоне, которого сильно критиковал, когда главный герой ставил ловушки своим преследователям.
Появление на ужине Владимира, которого муж сестры жены, к ней они и приехали на годовщину смерти тещи, хорошо знал, внес разнообразие в скучные будни Рога. Это была родственная душа, человек, который тут, в Гомеле, уже как пару лет назад понял то, что и Рогов у себя в Днепропетровске. А эти волкодавы скорее почуяли, чем осознали, что в Советском Союзе сейчас можно делать хорошие деньги, открываются перспективы, которые ранее были просто невообразимы. Кооператоры плодились, а милиция мельчала, и, либо переставала работать, либо так же, как и они, пыталась урвать свой кусок пирога. Рэкетир становился предметом мечтаний для своего будущего юнцов и объектом вожделений для определенных девушек.
А еще, они оба любили активный отдых и охоту. У Большого, так звали Владимира близкие ему люди, были все разрешения на охоту и рыбалку. В Мохове же у Большого, который оправдывал свое прозвище не только фамилией Большак, но и внушительными размерами, был дом, доставшийся ему от деда. Соседи смотрели за хатой, в которую Владимир уже вложил немало денег, делая из нее убежище на крайний случай, который был весьма вероятен, из-за специфики занятий. В большом погребе, похожем на бункер были и припасы в виде тушенки и круп, обрез, динамит для не совсем легальной рыбалки, сети, да много чего. Большой собирался расширяться и завез кучу строительного материала в виде блоков, кирпича, цемента, бревен и досок.
Викентий с удовольствием принял пьяное приглашение Владимира и утром, на следующий день после застолья, позвонил тому в дверь, благо Большой являлся соседом родственников жены и потому и был приглашен на ужин. Взяв сына и оставив жену Надю с сестрой, они никак не могли наговориться, Рогов отправился на рыбалку.
Взять сына на выезд оказалось ошибкой, что и подпортило как Рогову, так и Владимиру настроение. Отношения со Степаном, так Рогов назвал своего единственного сына, в честь деда, у Викентия не были столь откровенными, чтобы брать с собой женщин. Поэтому и Большаку пришлось отказаться от приятной компании доступных барышень. Но впереди была рыбалка и охота, баня и природа, просторы, по которым Рогов уже сильно соскучился. Большой предупредил своих пацанов-подельников и отправился показывать гостю белорусскую природу, не забыв отметить, что до границы с его Украиной всего-то семь километров через реку.
Когда послышались звуки выстрелов, Викентий-Рог напрягся и разбудил Владимира, но тот только отвернулся на другой бок со словами, что динамита полно, рыбу можно половить и днем.
Сразу по приезду они пили, так, как это можно делать в последний раз, ополовинив все привезенные изрядные запасы спиртного. Поэтому рассчитывать, что смогут подняться спозаранку, не приходилось. Однако, Рогов разбудил сына и на всякий случай прихватил ружье, которое лежало возле Большака, они вчера хотели пострелять и даже сделали один выстрел, но пришел сосед Павел и рассказал о ментах и археологах, к которым те приехали. Сколько друзья не уговаривали тогда Петровича посидеть с ними, тот выпил только сто граммов и пошел к жене.
Крики, звуки борьбы, стоны, которые были чуть слышны ранее, стали более чем отчетливы. Рогов, наказав сыну сидеть в доме, вышел к полю ржи, которое располагалось сразу за асфальтированной дорогой, проложенной у самого дома Владимира. Бинокль, который был у Большака остался в доме. А на склоне, а деревня и поле находились на возвышенности относительно озера, было плохо видно, что именно происходит у археологов, несмотря на то, что место лагеря было практически полностью освещено светом автомобильных фар. Между тем, было понятно наверняка, что произошло что-то ужасное с множеством жертв.
Рогов рванул назад в дом, настолько быстро, насколько мог, не занимаясь спортом уже больше десяти лет. Но в такой обстановке, он хотел оградить сына от опасности и не чувствовал усталости. Заведя Ниву Владимира, погрузив того еще сонного и не протрезвевшего в машину, дождавшись, пока сядет на пассажирское сиденье сын, Рогов рванул из деревни. Он понимал, что деятельность Большого не вяжется с необходимостью общаться с ментами и КГБ, а после того, что произошло в лагере археологов, а там точно был какой-то ужас, они будут в числе подозреваемых. У Большака была судимость, а шить дела следователи умели во все времена, во всех уголках огромной Родины.
Проезжая магазин, Рогов заметил идущую продавщицу, у которой вчера с большим удивлением покупали колбасу, таких товаров и в городе не было, даже в Днепропетровске ни в одном магазине вот так все и сразу не найдешь. А тут в сельском продмаге, как будто в другой стране очутился. Продавщица же спускалась, видимо на склад и не посмотрела в сторону машины.
Навстречу их Ниве поворачивали с трассы со стороны Лоева два грузовика. Рог чертыхнулся и выругался — их увидели водители и теперь получалось, что они убегают из деревни сразу после того, как что-то случилось в лагере археологов. Если там все погибли, то Ниву будут искать, как машину тех, кто все это устроил. Ну, кто мог подумать, что в четыре часа утра тут доставка товара в магазин, как это не похоже на советскую действительность.
Рогов остановился и сдал назад, чтобы развернуться. В данном случае было уже лучшим не убегать, так в тот момент думал Рог. В конце концов, никто не видел их ружей, динамита. Нужно быстро все спрятать, да, и быстрее ужраться вновь в усмерть, как будто были пьяными, и не могли промышлять, делайте экспертизу, берите анализы.
Густой лес возник сразу перед машиной, когда та отъехала на метров десять назад, где дорога была шире, для разворота. Протерев глаза, несколько раз открыв и закрыв их, Рогов убедился, что лес, внезапно возникший, никуда не делся.
— Ты это тоже видишь? — спросил Рогов у Степана.
— Пап, а что это? Тут же только что была дорога? — спросил тогда, ошарашенный увиденным, сын.
Это был один из немногих вопросов
