Экспедиция. Туда, но не обратно - Денис Старый
— Маленькое дело, но сделано! Нужно ещё на карандаш каждого взять с его умениями, пристрастиями, предпочтениями, — бормотал себе под нос Игорь, направляясь к Катерине, которая быстро одернула студентов и лично записывала в тетрадь количество съестных припасов.
Женщина быстро нашла общий язык с Лидой и та, вместе с преподавательницей Верой еще двумя девушками, перебирала ящики и мешки под руководством Катерины.
— Катерина! Так же можно обращаться? — спросил Игорь, подойдя к сосредоточенно подсчитывающей количество ящиков с тушенкой женщине.
— Фу, ты, сбилась! — чертыхнулась почти уже завхоз, ну или ключница. — Екатерина Филипповна Казакова, ты можешь звать и Катериной. Чего хотел?
— А я думал, что Павел и, действительно, казак, потому и прозвище такое, а тут фамилия, — слегка разочарованно произнес Игорь.
— Ты моего Казака не тронь, Пашка, и правда, саблю в руках держать умеет. Это он до армии на Кубани жил, а после в Витебске познакомились. Я там, в институте легкой промышленности училась, хотела одежду придумывать. А он десантник, красавчик весь такой. Вот в увольнительной его и познакомились. А тут мама жила, а хозяйство большое, переехали вместе. Паша же из казаков, но землю пахать умеет, в колхозе ценили, а в страду, так и деньги добрые зарабатывал, жили хорошо, — рассказывала, как оказалось, словоохотливая женщина, при этом рассматривая тушенку.
— Нужно учет начать с людей, — дождавшись паузы в биографическом повествовании, причем тоже важной информации, сказал Игорь.
— Надо, так сделаем, да и вон сколько девок без дела, — Катерина показала рукой в сторону группы девушек, которые сортировали одеяла, покрывала, куртки, свитера, и другую одежду и обувь, скорее всего, погибших. — Ты, это… Солдатик, девок береги, а то шкеты шишонские уже закинули за воротник, неравен час, так и горя не оберёмся. А так что спрашивать-то у людей твоих?
— Что умеют, чем увлекались, может, кто ходил на секцию по фехтованию, или рыбу ловил, охотился, умеет работать с деревом, хоть что-то знает о кузнечном деле, столярном и слесарном. Знает, как можно воспроизвести процессы изготовления бумаги, стекла, арбалетов, да и много чего, — перечислял Игорь, обратив внимание на то, что на территории бывшего лагеря разгорается огромное пламя, которое стремилось перекинуться на деревья и кусты, и сокрушенно пробормотал. — Так нас видно за километры.
— Что? Я последнее не услышала, — сказала завхоз, не отрываясь от подсчетов.
— Говорю, живность видел, пару коров, коней, много ли перенеслись с нами? — спросил о еще одном наболевшем Игорь, переживая, что дым от большого огня подымается высоко к небу, а он не учел ранее, что костер демаскирует их.
— Да, есть. Баба Клава закрыла у себя в сарае, да я приютила. Так… — Катерина задумалась. — Четыре козы, шесть коров, одна моя, две было у Римы, у нее еще с две сотни кур, свиньи, Заяц брал себе еще три порося, кобылка наша, правда молодая, три жеребца, без того, что с Шишонскими, да в хату Никифоровны не ходила, там только часть дома перенеслась, но сарай, вроде целый. Это я к Риме по-соседски зашла. Вот и получилось, живность есть, а Римы нет, поехали они на поминки, а перед этим в Лоев одного теленка повели на убой. Вот, еще один теленок у нее есть. Получается всего: четыре козы, шесть коров, семь свиней, да пять поросят, четыре коня, да у Шишонской «республики Шкит» еще два, десятка три гусей, два десятка уток, их мало у нас держали, на болотах сотни плавали, да курей сотни две будет, в целом, цыплята еще малы, но тако ж имеется.
— Добра много! — резюмировал Игорь.
— Это, на такую ораву? Мало, очень мало, придется мужикам по лесам бегать. Нам же одна свинья на два дня, не больше. Считай две сотни ртов, да собаки. Паша сказал, что их нельзя не кормить. Вон и Рекс за тобой бегает, добрый «кабздох», умный, — просвещала Катерина, а Игорь, если бы не был заинтересован происходящим в лагере, то обязательно бы удивился, что угадал с кличкой пса.
А костер в бывшем уже лагере был поистине не пионерский, а, если пользоваться эволюцией от октябрят к пионерам и дальше, то огонь достоин ввода в Центральный Комитет КПСС. Метров десять в высоту поднималось пламя, и искорки от него устремлялись еще выше. Дым же, казалось, способен добраться до облаков. Увидев, результат, казалось, единственно правильного решения по сожжению тел погибших и волков, сейчас Игорь понял, что это ошибка. Вот только отыграть назад никак нельзя. А ведь можно было и волчьи шкуры взять.
— Слушай, Лида, а где этот парень, Георгий, кажется, который водитель машины? — обратился Игорь, как завороженный всматриваясь в зарево.
— А он убежал куда-то, — спокойно ответила Лида, не поднимая глаз, но Игорь напрягся.
— Минус один, — тихо произнёс он и пошел к Шацу, чтобы обсудить с ним ночные вахты.
Игорь был уверен, что этот приспособленец и бабский угодник обязательно сгинет. Ну, не соблазнит же он какую лосиху в лесу или медведицу. Или сможет?
* * *
Викентий Всеволодович Рогов в Мохове был случайным человеком. Он приехал в деревню на рыбалку со своим другом, или скорее временным товарищем, сыном и собирался взять жену. Вот только женщина не захотела участвовать в мужских забавах и осталась в Гомеле, где украинские гости из Днепропетровска гостили у своих родственников, вернее родственников жены Рогова.
Там, в УССР, Рогов был не последним человеком и неплохо работал в торговле, была у него и команда друзей-спортсменов, которые уже начинали дергать кооперативщиков на предмет дани. Но Викентий-«Рог» не отличался жестокостью или стремлением подчинять, он видел возможности к заработку в доживающем свои последние годы, а может и месяцы, Советском Союзе, брал с нуворишей умеренно, но и этого уже хватало на то, чтобы купить себе волгу, начать строить дом в пригороде Днепропетровска, купить квартиру сыну. Все вроде бы нормально у Рога — хозяйственная жена, любовница — страстная красавица, сын-спортсмен-молодец, но чего-то всегда не хватало. И сегодня бывший чемпион области по боксу, призер Украинской ССР и полуфиналист всесоюзного чемпионата, понял, чего же ему не хватало — свободы. Нет, не так, воли! Казацкой воли,
