Кир Булычев - Наследник
— Аркарис, отпусти меня, я не хочу возвращаться в твой страшный мир.
Девушка в бордовом вечернем платье, с завитой наверх прической, походила на выпускницу после прощального балла. Ей бы улыбаться и радоваться жизни, но в глазах застыли лед и презрение.
— Сергей, обратного пути у тебя нет. Твое будущее предопределено…. Не смотри на меня как побитая собачонка! Ну скажи, что ты станешь делать в этом мире? Крутиться день за днем как собака пытающаяся поймать собственный хвост? Суетиться, нервничать, решать надуманные проблемы…. Или развлекаться? Пить алкоголь, играть в бильярд, ездить в другие странны. Не надоест? В любом случае чтобы иметь деньги на развлечения нужно либо в поте лица работать изо дня в день, либо совершать преступления. Мир в которым ты родился в тысячи раз страшнее моего, зная это, поверь, ты не сможешь жить тут долго.
— Я в состоянии сам решить смогу здесь жить или нет.
Она посмотрела на другой берег, туда где набережную обрамляли пятиэтажные дома с фасадом в виде искусной лепнины.
— Красивый город, — уронила она. — Спокойней чем твой: белый день, а на улицах почти никого нет.
— Сейчас поздний час. В белые ночи солнце не заходит за горизонт…
— Ты упросил меня перенестись сюда, чтобы полюбоваться светлой ночью? Почему не захотел еще раз увидеть… Маскву?
— Для меня этот город тоже родной — здесь живет мой отец, я…
Она нетерпеливо тряхнула головой.
— Сергей, послужи Императору годик, а потом, я уверена, он разрешит тебе сделать выбор. Сейчас ты здесь не останешься.
— Сигаретки не будет? — спросили рядом.
Несколько минут назад, вдалеке по пустой набережной шли четверо подростков явно навеселе, за этим разговором, не заметил как они к нам приблизились.
Я покачал головой:
— Не курим.
Парень выглядевший постарше товарищей усмехнулся криво:
— Спортсмен что ли? Тогда может девку уступишь ненадолго?
Ребята загоготали, а заводила не сводил с меня глаз, лишь продолжал улыбаться — я понял, что уже решил драться.
— Не, извини, самому нужна.
Пьяный смех оборвался, они взяли нас в полукруг, для устрашения все выгнули грудь колесом.
— Борзой что ли? На тебе!
Кулак не долетел до моего лица, я ударил слабым электрическим зарядом, но почему‑то футболка на нем вспыхнула, а сам он упал и не шелохнулся, даже когда пламя с тела перекинулось на волосы и штаны. Прежде чем я снял куртку, которую вместе с другой одеждой дал мне управитель, и принялся сбивать пламя, Катя голыми руками размозжила головы трем впавшим в ступор подросткам.
— Что ты делаешь? — спросила она. — Он все равно мертв.
— А что делаешь ты?! Нафига ты их убила?
— Ну знаешь… Ты первый начал. Ладно, забудь. Трупы в воду и пошли искать мясо.
— Какое мясо?
Она перебрасывала тела за парапет. Вечернее платье сплошь выпачкалось кровью, но архонт похоже ничуть не расстроился.
— Мясо это люди, которые годятся для перемещения в наш… в мой мир.
— То есть, не все люди способны…
— То есть, — перебил она, — это те, исчезновение которых не вызовет ажиотажа у местных властей. Знаешь ли, мы не особо стремимся к известности в мирах. Мы не можем допустить чтобы было много свидетелей наших деяний — узнав о нас, правители могут предпринять попытку убить или пленить архонтов. Хотя никто их не боится, но вдруг удача им улыбнется?
У тротуара, по которому мы шли, остановился, визжа тормозными колодками, черный джип. Двери распахнулись, оттуда выскочили двое бритых амбалов и худой мужик в помятом костюме. Лицо салатового оттенка выражало смятение, смешанное с яростью. Он указывал на нас пальцем и орал своим подручным:
— Мочи их! Они порешили Егора! Они всех убили и скинули в реку! Да не тяните, стреляйте же!!!
Я не успел среагировать, как мне в грудь нацелился пистолет и из дула полыхнул огонь. Ожидаемой вспышки боли не последовало, обзор, и заодно мое тело от пуль, закрыла Катя. Два движения и пистолеты полетели на асфальт, а потом белая вспышка и короткая тьма…
… Сменившаяся потемками. Через секунду я разобрал знакомую обстановку, ковры, статуи. Ряд витражей из разноцветных стекол тускло окрашивает зал всей цветовой гаммой — источник огня снаружи, был или несильным или находился далековато. Я Катя, и замершая тройка людей в дорогих костюмах, очутились в императорском дворце.
— Что? — невпопад спросил, озираясь по сторонам, главный средь них. — Не понял!
— А чего тут непонятного? — любезно поинтересовалась Аркарис. — Вы попали в мой мир и теперь он стал вашим. Все поменялось. Судя по тому что ты наблюдал за развлечением твоего сына, по охранникам и машине — ты считаешь всех прочих людей чернью, быдлом, а себя стоящим над ними… Уже сейчас могу сказать, что вы все трое бездари. Я думаю это расплата — теперь вы рабы.
Бизнесмен, как окрестил его я, и двое лишенных оружия бугая, хотя и возвышались над усевшийся на диван девушкой будто колоссы, но бледнели и заметно дрожали.
— Да кто вы такие, мать вашу?!
— Как грубо, — сказала, скривившись, девушка в вечернем платье, — ступайте, вам пора начинать чистить выгребные ямы.
Он сжал кулаки.
— Я не собираюсь…
— Собираешься. У тебя нет выбора.
Человек за пол часа успевший потерять сына, получивший невиданное сопротивление от женщины и очутившийся в другом мире, держал себя в руках насколько мог.
— Я не знаю что происходит, но точно знаю что даже под угрозой смертной казни не стану чистить парашу… А выбор… Выбор есть всегда. Запомни это.
— Тод! — заорала Катя. — Пойди‑ка сюда.
Дверь бесшумно растворилась, в зал вошел управитель. Тот, кто часом ранее принес мне новые кроссовки, джинсы, футболку и модную курточку.
— Уведи отсюда этот мусор… — повелела она. — Попробуют сопротивляться.
Он закрыл глаза, а когда открыл, с троицей произошло какое‑то изменение. Они напряглись, вытянулись, повернулись одновременно и зашагали к выходу из зала. Я перехватил взгляд «бизнесмена» лишь на секунду. Острая борьба, жажда неповиновения, ярко контрастировали со страхом, паникой и безнадежностью. Он понимал, что сопротивление было бессмысленным и беспомощным пред волей человека в черном плаще. Понимал, и все равно изо всех сил старался вновь обрести власть над своим разумом и телом. Управитель шел позади шагающих на ватных ногах людей — вряд ли они для него чем‑то отличались от неодушевленных кукол.
— Потом принеси вина и два кубка, — повелела ему Аркарис.
Он поклонился, и закрыл за собой и своими зомби, дверь.
— А еще говорил, будто выбор есть… Глупцы те, кто считает, что волен над судьбой.
Она говорила вслух, но вид такой, что понятно — поглощена своими мыслями или воспоминаниями. Глядя сейчас в лицо сидящей на диване девушки: на нежный овал, на складку меж бровей, в ясные хоть и заволоченные пеленой задумчивости глаза, на хрупкие и изящные руки, выглядывающие из рукавов платья — никогда не скажешь что она чудовище, охотник и похититель людей… Хоть ты и ни Катя, а лорд Аркарис, но все равно остаешься чудовищем. Какое ты имеешь право, даже не спросив, разрушать чужие судьбы?
Мой вопрос нарушил тишину:
— Аркарис, расскажи мне о Вещи.
— О вещи? Хорошо, я расскажу тебе о ней правду, но только потому, что ты архонт. Учти для всех Вещь это некий артефакт появляющийся у ирбисов и миркаридцев примерно раз в сотню лет. Человек добывший его, становиться героем, о его подвиге рисуют гравюры, а имя передают из уст в уста…
— Вино моя госпожа, — возвестил вошедший с подносом в руках управитель.
Катя поблагодарила кивком, знаком велела поставить его на столик, сама разлила вино по кубам и протянула мне.
Дождавшись когда за управителем закроется дверь, она продолжила:
— Правда же такова, что и миркаридцы и ирбисы черпают свои силы от неких богинь обитающих в их логовах. Обе они любовницы нашего Императора, и раз в десятки лет, они зачинают от него ребенка… Но богини потому и богини — сами не могут вынашивать плод, необходим кто‑то кто примет эту новую душу в свое тело. В это столетье этим человеком оказался тот управитель, который попытался прикончить нас на Ирбисе. Он вынашивал всего неделю, потом плод несколько месяцев рос во мне. Полагаю, результат всего этого ты видел.
Она отпила вино, а я смотрел на нее как завороженный.
— Но почему она… эта девушка кричала, что не хочет умирать, а император просил прощение? Почему она похожа на тебя как две капли воды?
Сидящий с кубком вина на диване архонт устало вздохнул.
— Если не считать того управителя, то это существо моя телесная копия. Родившись, оно принимает форму своего носителя — я его телесная и практически духовная мать… А по поводу того, что она кричала… Видишь ли, я с самого начала знала правду, знала что после рождения ее ожидает смерть, а то что знает носитель — знает и плод. Послушай Сергей, все это не просто объяснить… Император действительно любит своих детей, но еще больше он любит империю и людей живущих в ней. Он приносит в жертву своих детей, добавляет их силу в колодцы, тем самым усиливает касты. Пойми, если бы не его жертвы, все человечество в этом мире исчезло. Да не качай ты головой, маминкин сынок, Императору тоже больно, я это чую… Сергей, подумай лучше над тем, что еще одна‑другая такая жертва, и человеческие воины надежно смогут защищать империю, и, следовательно, архонтам незачем станет похищать людей из других миров.
