Беззаветные охотники (СИ) - Greko
Казак упал на Васю, сбив его с ног. Он покатился под откос, мгновенно потеряв сознание. Он не увидел, как отступали охотники. Как вновь и вновь шли на приступ свежие роты и откатывались назад, неся потери. Как снова зарычали единороги, обстреливая башню и внося только хаос в порядки наступавших. От горского укрепления отлетали огромные скальные куски и падали вниз, сбивая и калеча взбиравшихся на кручу солдат. Хаос усиливался. Атака захлебывалась. Приступ не удался.
Коста. Виндзорский замок, 18 мая по н. ст. 1839 года.
— Я смогу помочь с твоей проблемой! — обнаженная Тамара приподнялась на локте, нависнув надо мной.
Картина открылась настолько возбуждающая, что мои руки сами собой потянулись к ее телу.
— Помочь? — хрипло переспросил я.
— Да-да, помочь. И совсем не с тем, о чем ты подумал, — жена отстранилась. — Как ты планировал пригласить в замок сэра Мосли?
— Что-нибудь придумаю. Гудсона попрошу. Или Юрьевича.
— Мужчина! — фыркнула Тамара. — Главный распорядитель королевских балов — это баронесса Лайза Лецен, леди-сопровождающая.
— Необычный титул!
— Неофициальный. Она была гувернанткой Виктории с самого ее детства. Когда Виктория стала королевой, Лайза отказалась от пышных титулов. Лишь попросила оставить ее в монарших апартаментах. Она спит дверь в дверь с королевой и является ее неофициальным секретарем.
— Наверное, очень важная дама. К такой не подкатишь!
— Напротив. Она очень одинока во дворце из-за своего плебейского происхождения. Она из семьи немецкого протестантского пастора. Баронессой — ганноверской — она стала по воли умирающего короля Георга в благодарность за воспитание Виктории. Компаньонки королевы, все сплошь из аристократических семей, шпыняют ее и тыкают в простонародные привычки. Она очень любит тмин. Ей присылают его из дома. И она сыпет его везде. Даже на бутерброды. Статс-дамы и фрейлины смеются.
— Откуда ты все это знаешь?
— Пока ты изображал из себя разбойника, я вышла погулять в саду. Там и познакомились. Она уверяла меня, что Виктория в полном восторге от Цесаревича.
— Правда!
— Так говорит. А правда или нет, время покажет. Во всяком случае, Лайза утверждает, что королева назвала Цесаревича «милым, приятным молодым человеком, с которым легко». Что она повторила подобное лорду Мельбурну, от чего тот пришел в ужас. Просил ее держаться подальше от Александра, — Тома, сурово нахмурила брови, изобразив английского премьера, и хриплым лающим басом выдала. — Россия непрерывно усиливается. Катится как снежная лавина к границам Афганистана и Индии и представляет собой величайшую опасность, какая только может существовать для Британской империи.
Я улыбнулся. Голая Тамара при всем желании не походила на лорда Мельбурна.
— И что королева?
— Как что? Пригласила нас в Виндзор!
— Это, конечно, прекрасно, но что с Мосли?
— Утром поговорю с Лайзой. Уверена, все получится.
… Утром не получилось. Все проспали почти до полудня. Мы с Тамарой нарезали круги в саду, поджидая «леди-сопровождающую». Наконец, она появилась. Худая длинноносая немка, из которой так и перли амбиции. Викторию она считала чуть ли не своей собственностью. Баронесса ворковала по-французски с Тамарой, бросая украдкой на меня заинтересованные взгляды. Мой горский наряд производил на нее неизгладимое впечатление, как она сама призналась моей жене.
— Быть может, сэр, — обратилась ко мне, — вы найдете возможность передать Его Высочеству, что Ее Величество имеет обыкновение прогуливаться в саду до обеда?
«Это намек, что я тут лишний? Или меня решили сделать сводником?»
— Почту за честь немедленно сообщить Цесаревичу о столь приятной возможности! — галантно, как мне показалось, ответил баронессе. — Дамы! Позволите ли вы мне вас покинуть?
— Тебе это и предложили, мой хороший, но медленно соображающий муж! — шлепнула меня по руке веером нахальная фифа.
Я с видом послушной собачонки потрусил по дорожкам в направлении комнат Александра. В голове возникали все новые и новые «пытки» и «суровые» наказания, которые ожидали супругу за то, что назвала меня тупицей. Щекотка пяток? Облить шампанским в постели? Так просто она не отделается!
Цесаревич вспыхнул, как юноша, каковым и являлся, от моего сообщения. Порывисто меня обнял.
— Константин! У меня к вам поручение! Чудесно, что ваша очаровательная супруга сблизилась с мадемуазель Лецен. Не сочтите за труд. Мне бы хотелось передать маленькое послание королеве. Но напрямую это невозможно! За рамками приличий! Быть может, мадам Тамара…
— Ни слова более, Ваше Высочество! Я все понял. Давайте!
Александр восхищенно воскликнул и бросился к столу. Чиркнул несколько слов на красивой гербовой бумаге, взятой из дорожного бювара. Прочитал. Разорвал. Завис, кусая перо. Справился за полчаса. Передал мне, тяжело вздыхая.
— Не говорите Юрьевичу. Он не одобрит.
— Побегу! Надеюсь, еще застану баронессу Лецен в саду.
… Первые минуты на балу я нервничал вовсе не из-за возможного изменения хода мировой истории. Мало верилось в то, что вот прям сегодня Александр и Виктория возвестят на весь белый свет, что любят друг друга и желают жениться. Потом бухнутся на колени перед епископом Кентерберийским с тем, чтобы он их благословил! Вот обмороков будет. Ползала поляжет!
И не из-за того, что вряд ли мне удастся избежать танцев. Никуда не денусь! Это уже мой крест.
Нервничал я из-за Мосли и Библии. Даже Тамара не могла успокоить, заверяя меня, что с Лецен все было обговорено, приглашение послано и затворник явится. Тоже, как и я, никуда не денется. В общем, я был уверен на 99,99 процентов, что так и будет. Одну сотую оставил на случайный кирпич или на пролитое подсолнечное масло. И тем не менее — волновался. Очень хотелось сбросить с себя эту ношу, выполнить обещание, осчастливить Фалилея, который ждал у входа.
— А вот и они! — произнесла Тамара желанные слова, указав на входящих в зал Лецен и Мосли.
Я выдохнул.
— А чего она такая радостная⁈ — удивился я.
— Одинокая, — улыбнулась жена. — А он, хоть и со странностями, но все-таки милый мужчина. Вот она и взбодрилась. Только он совсем внимания не обращает на неё.
— Так, понятно! Ошарашен. Глазам не верит, что мечта исполнилась. Робеет. Ничего, сейчас придет в себя, оживёт, перья распушит. Того гляди, бросится ко всем, предлагая какое-нибудь пари.
— Пари?
— Он повёрнут на них. Кстати, женушка, ты намекни Лецен на эту его слабость. Чем черт не шутит. Вы же женщины — коварные. Легко можно будет его охомутать, если он с кем-нибудь поспорит, что заключит брак с немкой!
— Хорошая мысль! — улыбнулась жена.
Что ж, коварная идея подана. Сбудется она или нет? Кто знает? Но если да, то пусть это будет моей маленькой местью за треволнения прошлой ночи!
— Ладно, пойдём им навстречу.
Мы сделали несколько шагов, остановились. Мосли и Лецен встали напротив. Сэр Джоносон хоть и не мог прийти в себя, но виду не подавал. Держался. Чуть дрожащим голосом выразил свой восторг по поводу Тамары, поцеловав ей ручку. Потом обратился ко мне. Изящно и эффектно. Слов не произнес. Протянул руку. Я её пожал. После чего Мосли протянул мне красиво завернутую Библию.
— Благодарю! — сказал при этом, чуть склонив голову.
— И я вас благодарю! Вы настоящий джентльмен! — я поклонился. — С вашего позволения, покину вас ненадолго.
Меня отпустили. Я быстрым шагом пошел на выход. Вышел во двор. Фалилей стоял тут же. За ним — Бахадур. Я попросил, чтобы алжирец исполнил привычную ему роль охранника. Фалилей смотрел на меня глазами полными надежды. Я поднял руку с Библией. Фалилей выдохнул. Передал книгу ему.
— Давай, проверим! — предложил сам. — Мало ли.
Фалилей поспешно разодрал обертку. Руки его подрагивали. Застыл на мгновение. Потом приложился к книге губами. Открыл.
— Она? — я был в нетерпении.
— Да!
