Товарищ капитан. Часть 1. Блондинка с розой в сердце - Андрей Анатольевич Федин

Павел прикрыл за нами дверь комнаты и сообщил:

— Папа вернётся после четырёх.

— Подождём, — сказал я.

Уселся за стол, примостил у ножки стола свой рюкзак, положил перед собой на столешницу пистолет.

Павел взглянул на ПМ. Сел на скрипучий диван около окна. На улице у него за спиной (за грязными стёклами окна) покачивал ветвями тополь.

— Товарищ, капитан, — сказал Павел. — Это правда, что журналистка… Александра — дочка генерала КГБ? Вы сказали об этом ещё там, у неё во дворе.

— Правда, Паша, — ответил я. — Её отец генерал-майор Комитета государственной безопасности Виталий Максимович Корецкий. Слышал о таком?

Битков повертел головой.

— Нет, — сказал он. — Не слышал.

— Такие люди не перевозят валюту для кооператоров в поезде, Паша. Это кооператоры для них везут и несут всё, что им прикажут. А к тем кооператорам, кто ослушается, приходят такие люди, как я: с оружием…

Я положил руку на пистолет.

— … И тогда кооперативы закрываются. Или переходят к другому владельцу. Понимаешь?

Павел дёрнул плечом, затем кивнул. Проводил взглядом пролетевшую над столом муху.

Он снова взглянул на пистолет, вздохнул и спросил:

— Товарищ капитан, и что теперь будет… с нами? Со мной и с папой. Ведь мы же… не знали. Честное слово!

Павел вздохнул.

— Посмотрим, — ответил я. — Чуть позже решу вашу судьбу. Послушаю сперва, что расскажет мне твой отец.

Глава 16

Позавтракал я ещё утром в поезде. Пообедал в комнате Битковых: съел завалявшиеся в рюкзаке остатки печенья и рыбные консервы, запил их горячим чаем. Павел Битков похлебал вместе со мной несладкий чай. Но к еде он не притронулся (будто выдерживал строгую диету, или же лежавший на столе пистолет напрочь лишил Пашу аппетита). За проведённые в моей компании часы Павел совсем «расклеился»: шмыгал носом, глаза его то и дело влажно блестели, и даже приметный прыщ на его лице снова покраснел.

Иннокентий Николаевич Битков (то самый «пенсионер» с залысинами и козлиной бородкой, который недолго побыл моим попутчиком в поезде) вернулся домой точно в предсказанное Павлом время. Он перешагнул порог комнаты, взглянул на пистолет в моей руке, перевёл взгляд на сына. Поздоровался со мной. Осторожно поставил около двери свой портфель, вынул из кармана большой носовой платок и промокнул им выступившие на его лбу крупные капли пота. С моего разрешения прошёл к дивану, уселся рядом с сыном.

Иннокентий Николаевич будто бы чуть расслабился при виде моего удостоверения капитана КГБ. Словно представитель Комитета государственной безопасности выглядел в его глазах не столь страшным, как милиционер или бандит. Сын шепнул ему, что «долбанная журналистка» оказалась дочерью «КГБшного генерала». Я приказал Павлу заткнуться, пообещал, что прострелю ему ногу. Это обещание на Биткова-младшего снова подействовало: Павел замолчал (на его глазах вновь появилась влага). Он прижался плечом к пиджаку отца.

— Слушаю вас, Иннокентий Николаевич, — сказал я. — Поведайте мне, как всё было на самом деле. Рассказывайте подробно. И честно. Начните с того момента, когда вы впервые узнали о существовании журналистки Александры Лебедевой.

Я будто бы невзначай указал дулом ПМ на ногу Павла — тот сразу же закрыл рот. Иннокентий Николаевич кивнул. Накрыл своей ладонью руку сына, пожевал губы (его бородка задрожала). И выдал мне примерно ту же историю, которую я уже слышал сегодня от Биткова-младшего. Его рассказ изобиловал новыми подробностями (о финансовом положении их семьи, о поездке в Волгоград, о побеге из поезда, о возвращении в Ленинград, о взаимоотношения его сына с Сергеем). Но он ни в чём не противоречил повествованию Павла.

— Знаете, товарищ… эээ…

— Товарищ капитан, — подсказал Павел.

— Знаете, товарищ капитан, — сказал Иннокентий Николаевич, — я даже рад, что вы появились в поезде, в нашем купе. Вы будто камень с моей души тогда сняли. Пашу от этой авантюры я не отговорил. Это моя вина, как отца. Как и то, что Павел вообще поддался на уговоры уголовника. Я полностью признаю свою вину… во всём. Отвечу перед законом по всей строгости.

Битков-старший вытянул вперёд руки, развернул их ладонями вверх. Будто он ждал: я тут же защёлкну на его запястьях наручники. Его плечи поникли; обвисла и бородка, нацелилась в паркет на полу.

Я постучал рукоятью пистолета по столешнице.

Скомандовал:

— Паспорт.

— Так… — произнёс Павел.

Он тут же умолк, когда ствол ПМ посмотрел ему в глаза.

— Иннокентий Николаевич, — сказал я. — Мне нужен ваш паспорт.

— Да, да, конечно.

Битков-старший медленно приподнял руку и сунул её во внутренний карман пиджака. Смотрел он при этом на пистолет. Точно считал пистолет Макарова живым существом, следил за его реакцией.

Я взял у Иннокентия Николаевича документ, пролистнул его до отметки о прописке. Сунул паспорт Биткова в карман жилета, где уже лежал документ Павла. Иннокентий Николаевич печально вздохнул.

Я снова отстучал рукоятью ПМ дробь по столешнице.

— Думаю, граждане, вы понимаете, как по идиотски звучат ваши рассказы, — произнёс я. — Валюта, кооператоры… Как там сказал классик? Смешались в кучу кони и люди. Вот так же и у вас. Дочка генерала КГБ работает на подхвате у барыг. Во всём виноват некий уголовник. А вы все такие белые, пушистые и несчастные. Смешно.

Я покачал головой и спросил:

— Вам сами-то не смешно?

Похлопал себя по карману жилета.

— Ваши паспорта я заберу. Передам их… коллегам. Сейчас же доложу о вас наверх. Перескажу там ваш рассказ. Что будет с вами дальше — решит начальство. Наверняка, вас допросят под протокол. Чуть позже. Специалисты. Сомневаюсь, что они поверят в ваши бредни о валюте и о кооператорах. Лично я вам не верю. Но!..

Я снова громыхнул пистолетом по столу.

— Даже не пытайтесь сбежать, граждане Битковы. Слышите меня? Ещё пару часов за вами присмотрю я. В моих глазах вы опасные преступники, так и знайте. В случае чего, пощады от меня не ждите. К тому же, у меня чёткий приказ: найти и разобраться. Так что я разберусь… если вынудите. Но вечером я передам вас наружке…

— Кому? — переспросил Иннокентий Николаевич. — Простите, товарищ капитан…

Он поёрзал на диване, под ним заскрипели пружины.

— Коллегам из подразделения наружного наблюдения, — пояснил я. — Они проводят наблюдение за такими, как вы. За преступниками. Будут отслеживать