Несознательный (СИ) - Каталкин Василий

А еще железяка вдруг сама проявила инициативу, уловив мои рассуждения по поводу стеклопластика, поведала, что есть относительно простой способ получения нитей из оксида алюминия, которые в паре с полифениленсульфидом, можно использовать для изготовления сверхлегкой брони. Ага, дело глаголет. И не только броня нужна, можно вообще штамповать детали самолетов, от которых требуется выдерживать большие нагрузки. Но это дело будущего, никто не решится проталкивать новую технологию, когда из традиционной технологии есть еще чего выжать. Неожиданно пришла в голову мысль, почему именно эту технологию навяливает мне вычислитель, вроде слышал, что карбид бора гораздо лучше, а как насчет него? А вот никак, облом, оказывается, традиционный метод получения нитей из карбида бора очень трудоемкий и дорогой, а другой способ недоступен — в железяке стоит ограничитель на технологии, нельзя давать прорывные технологии хроноаборигенам. Да так и сказал, оказывается я хроноабориген. Вот с…ка!

— Ладно, хрен с ним, пусть буду хроноабориген, подавись, — насупился в ответ, — но я хроноабориген двадцать первого века, а ты накладываешь ограничение на тридцатые годы века двадцатого.

Ответ был примерно таким: есть технологии, которые можно реализовать в рамках сегодняшнего развития, а есть такие, которые требуют серьезных научных исследований, нельзя впереди лошади бежать.

— А как же с синтезом психотропных веществ, полтора года назад?

— Объективная необходимость.

Вот так. Это уже не рояль в кустах, а механическое пианино, о чем бы ни мечтал музыкант, а играть он будет лишь то, что заложено в программе. Интересно, а технология стержневых радиоламп не требует серьезных научных исследований? Ой, что-то здесь нечисто, вредничает железяка, сама себе на уме. И все-таки дуться на нее не стоит, я, конечно, могу, но подозреваю, что ей от этого ни холодно, ни жарко, а вот мне самому кисло придется. Тут надо думать, как снова создать «объективную необходимость».

Но есть еще одно дело, которое требовалось уточнить именно сейчас. Проблема в том, что мощность двигателей в настоящее время растет как за счет оборотов, так и за счет степени сжатия, а качество топлива остается на низком уровне, ведь нефтеперегонные заводы до сих пор представляли из себя большие самовары. Но дальше, мириться с таким положением дел нельзя, чтобы исключить детонацию в двигателях, надо повышать октановое число авиационного бензина. Для этого в США сегодня активно используют тетраэтилсвинец, который будет бичом двадцатого века, так же можно использовать каталитический крекинг, он не только позволит резко улучшить глубину переработки нефти, но и даст возможность получить более качественный бензин. Однако, с каталитическим крекингом пока проблема, требуется долгая и кропотливая работа, и дело вовсе не в технологии. Однако есть еще одно вещество, которое будет открыто гораздо позднее, оно и станет альтернативой ядовитому свинцу. Речь ведется о дициклопентадиенилжелезе, чуть язык не сломал, открытом случайно в 1951 году и получившим название Ферроцен. Не знаю, насколько сильное влияние оно будет оказывать на здоровье людей, но по сравнению с тетраэтилсвинцом сойдет за лекарство. Что? Тоже под запретом?

Нет. Тут вычислитель сподобился сообщить, что никаких особых познаний для его синтеза не требуется, поэтому препятствий для «открытия» не видит. Вот и хорошо, значит, Ферроцен скоро «случайно» получит лаборантка химической лаборатории при авиазаводе, и так же «случайно» добавит его в топливо, прежде чем начнет проверять октановое число. А потом произойдет то, что и должно произойти, лаборантку «подвинут», а лавры первооткрывателей присвоят себе те, кто должен представлять советскую науку. Главное, чтоб лаборантка при этом не трепыхалась, ее тоже не обидят — «первооткрыватели» умеют быть благодарными.

Наконец-то мы поставили в мастерской сразу две платформы из труб, они нужны для постройки фюзеляжей будущих самолетов. Как только фюзеляжи будут готовы, они переедут в сборочный цех, к сожалению, крылья делать самостоятельно мы не могли, этим займутся «профессионалы», а нам остается только курировать ход выполнения проекта. После удачного полета макета энтузиазм молодежи зашкаливал, да и в целом в цехах узнали о нашей инициативе, поэтому все работы по этому направлению получили негласный приоритет. Тут еще надо учесть, что хотя в КБ все кроме меня работали бесплатно, работы в цехах выполнялись за наряды, поэтому на нас не смотрели как Ленин на буржуазию. Даже мне пришлось удивляться тому, как быстро выполнялись заказы. Так или иначе, но к концу октября фюзеляжи были готовы для финальной сборки и их перевезли в сборочный цех, а наши изделия получили название «Комсомольский проект Иркут». Меня это несколько покоробило, ведь комсомольцев у нас только половина состава, но даже не вякнул, без ссылки на комсомол ничего бы не получилось. А если учесть, что после ликвидации СССР на обломках авиастроительной отрасли возникнет корпорация «Иркут», которая утрет нос всем авиастроителям в мире (сарказм, если что), то можно считать даже неплохо получилось. А тут еще и сложившаяся ситуация нам подыграла, пока завод находился на перепутье, работы в сборочном цехе было очень мало, надо отдать должное руководству, основную часть работников оперативно перекинули на другие участки, но не всех. Вот эти «не все» дружной толпой навалились на наши изделия, даже сложно отслеживать процесс стало.

Вот здесь-то наши конструкторы и поняли, в чем на самом деле заключается работа КБ на заводе. Мало ли чего мы там нафантазировали в чертежах, сермяжная правда жизни требовала от нас постоянной замены одного на другое. То одно оборудование по месту не лезет из-за того, что размеры чуть отличаются от заявленных, то другое согласовывать приходится, ибо того что запланировано в настоящий момент нет в наличии. А уж история с охлаждением мотора это вообще песня. Двигатель находится за креслом пилота, набегающих потоков вообще нет, обдув водяного радиатора только принудительный и тут оказывается, что нужную нам крыльчатку завод самостоятельно изготовить не может. Бред, такое впечатление, что где-то затесался скрытый враг. От нас потребовали установить на корпусе воздухозаборники, мол, так принудительное охлаждение не понадобится, а то, что эти воздухозаборники «сожрут» километров тридцать скорости, это уже никого не волнует.

Закончилось тем, что пошел к директору и попросил разрешение сделать эти работы на моторном заводе, у них там как раз занимались внедрением нагнетателя, в проектировании которого я «поучаствовал». И как делать крыльчатки они знали. Знали и сделали это играючи, после этого случая, начальник одного из цехов авиазавода был предупрежден о не полном соответствии занимаемой должности. А он действительно не очень-то хорошо разбирался в технических вопросах, работал скорее как администратор, а некоторые недальновидные товарищи, вертели им как хотели, но надо сказать работал до недавнего времени без нареканий.

Отдельная песня это передняя стойка шасси, сам завод шасси не изготавливал, получали от смежников, с основными шасси вопросов не возникло, с небольшой доработкой приспособили от И-16-го, а вот передние стойки пришлось делать самим. Тут главное было не накосячить, поэтому весь процесс я был вынужден контролировать от и до, на меня даже две докладные накатали, вроде как мешает выполнять работу. Плевать, Левину сразу объяснил, что несколько раз хватал за руку рабочих, пытающихся отправить детали в брак, но зато стойки сделали как надо, с первого раза, что по нынешним временам происходит не часто.

Что касается винтов с изменяемы шагом, то тут не должно было быть никаких проблем, они уже существовали и применялись. Однако я опять решил обратиться за помощью к вычислителю, нам требовалась конструкция управления, которая позволяла делать винт реверсивным, что позволяло тормозить самолет при пикировании. Я очень хорошо помнил проблемы срыва потоков воздуха при больших скоростях, что стало причиной многих смертей. Железяка не подвела, она выдала не только саму конструкцию поворотного устройства лопастей, но и заново пересчитала их профиль, что позволило на десяток процентов увеличить эффективность винта на высоких оборотах, а это очень важное дополнение. Естественно, не обошлось без проблем, «нестандартные» винты и устройство управления оказались камнем преткновения для квалификации работников авиазавода. Пришлось засучить рукава и вместе с заводскими инженерами шаг за шагом проходить всю производственную цепочку. Первое время на меня опять посыпались жалобы, но не долго, после того как некоторому инженерно-техническому персоналу воочию показал как «высококвалифицированные» работники пытаются помножить на ноль коллективный труд, до них начало доходить, что не все прекрасно в этом мире. Под конец даже начал привыкать изображать из себя цербера, то есть отлавливал бракоделов и изредка постукивал по бестолковкам особо талантливых, фигурально выражаясь.