Негритюд в багровых тонах (СИ) - Птица Алексей

В общем, не вдаваясь в частности и описание диалога, Вазген с радостью принял заказ. Императрице я собирался сделать подарок в виде золотой розы, усыпанной бриллиантами, которые Вазген обещал обработать, получив от меня, для этой цели, разные мелкие алмазы.

Листья и стебель должны были сделать мои умельцы, из тщательно отполированного эбенового дерева. Всего роз было три. Отличались они цветом древесины листьев и стебля. Вторая роза должна быть из сандалового дерева. А третья, из «розовой кости», или пинк айвори, есть такое необычное дерево в Африке.

Заказ был срочный и Вазген Тер Агосян, практически сразу отбыл домой, получив нужные для изготовления украшений материалы, а также, задаток золотом и слоновой костью. Его люди остались здесь, торговать привезёнными товарами.

Пленные французы не знали, чем себя занять, пока я не предложил им заняться делом по душе. Некоторые стали мастерить разные вещи, а несколько человек попытались научить моих людей сажать фруктовые деревья и рассказывали о винограде и пшенице, которых здесь не было.

Устав от рассказов, русские поселенцы, которые, в основном, и заведовали сельхоз посевами, предложили им самим в этом поучаствовать. Дело, нехотя, пошло. Сюда же присоединились и пришлые казаки, ещё не забывшие плуг. За неимением лошадей, пользовались буйволами.

Так продолжалось три месяца, пока князь Иосиф не засобирался обратно, боясь здесь заболеть и остаться навсегда, что не входило в его планы. Явившись ко мне, в очередной раз, он завёл разговор о французах.

— В твоём плену, король, томятся пленные французы. Отпусти их, и мой царь отблагодарит тебя за этот поступок.

— Так я и не против! Забирай!

— Да, — обрадовался князь, так я их забираю со своим отрядом, — засуетился он, на минуту утратив чопорный вид.

— Конечно, миллион франков и забирай, — демонстративно махнул я рукой.

Князь поперхнулся.

— Но, разве можно брать за людей выкуп, или продавать их? — деланно вопросил он.

— Ну вы же своих крепостных продавали? Да ещё и отдельно, бывало, мужа от жены отрывали. Я, вообще, не в курсе, в унганских снах видел пророчества о вашей стране. А там, сначала, прошлое показывали, а потом будущее.

Так как князь пришёл не один, а вместе со штабс-капитаном Мещерским и есаулом, то после этой фразы они резко навострили свои уши. Особенно, это было заметно по есаулу, который весь подобрался как лесной кот перед прыжком, отчего его лицо, с длинными густыми усами и чёрными бровями вразлёт, стало ещё больше походить на кошачью морду.

У Мещерского остро блеснули глаза. Наслышаны они были обо мне, наслышаны, а хоть и не верили, но жизнь такая штука, поверишь во всё, о чём и не думал никогда. Есаул не раз, и не два ходил по лезвию сабли, танцуя смертельный танец под аккомпанемент свиста вражеских пуль и клинков.

А Мещерский для того и был направлен в Африку, чтобы смотреть и слушать. И пусть информация была бредовая, её потом разберут всю на предмет поиска здравого смысла и затерянных среди бессмысленной информации фактов и неочевидных вещей, имевших когда-то место.

Почувствовав к себе внимание и желая поговорить по-русски, что мне не часто удавалось делать, я запел как соловей, пересказывая всю информацию о прошлом России, которая попадала ко мне в голову разными способами и оставалась там валяющейся, до поры до времени.

Я пересказывал книги Яна о хане Батые, очерки о нашествии Наполеона, ходе Бородинской битвы. Мельком коснулся декабристов и Петра I. В процессе рассказа я увлёкся и вскочив с трона, стал расхаживать по дворцу взад-вперёд, временами стуча по земляному полу копьём и размахивая жезлом.

Очнулся я, когда потрясал своим змеиным жезлом над головою есаула Петра Миронова. Видимо, мой рассказ сильно повлиял на их мнение обо мне. Это явно читалось по их глазам. Князь Иосиф был ошарашен и не мог произнести ни слова.

Штабс-капитан был перевозбуждён и его симпатичное, волевое лицо, от прилива крови к голове, покрылось густой краской жаркого румянца. В глазах читалось огромное удивление и непонимание того, откуда я могу знать так много о России, пусть и недостоверных фактов, но, так много, и главное, откуда, здесь, в Африке!

В глазах есаула читался откровенный страх. Он беспрестанно крестился и всё норовил поцеловать свой крест, специально выуженный из-за пазухи чекменя. «Иоанн, Иоанн», — постоянно шептали его губы, — никак вернулся с того света, переродился в негра. Боженьки, свят, свят, что деется-то, — продолжали шептать его губы.

Между тем, довольный произведённым эффектом, и даже, где-то смущённый этим обстоятельством, я снова уселся на свой трон и отставив копьё, более спокойным тоном продолжил.

— Что ж, я готов к конструктивному диалогу, ради спасения пленных и к возможному сотрудничеству. Пусть и неформальному. Я понимаю, у вас союз с Францией, но мне-то какая от этого выгода? Французское правительство обещало прислать выкуп. Ну и где он? Пока же я только слышал о французских войсках. Наверно, они решили отдариться ими…

Князь, постепенно оправившийся от шока, в котором пребывал, нашёл в себе силы ответить.

— Я поражён вашими познаниями, король, — и он кинул быстрый взгляд на молчаливо стоящих позади трона Кудрявского и Муравья, которые и сами были в шоке, но прятались в тени стен и ковров, болтающихся и свисающих в разных местах, там, где вздумалось их развесить моей прислуге.

— Я понимаю ваше недоверие, и у меня, действительно, нет соответствующих полномочий. Но, безусловно, мой император поддержит это. А во всех газетах России и нашего союзника Франции, будет напечатан ваш портрет, с описанием вашей доброты и цивилизованности.

— Я есмъ добр, аки агнец божий, — ввернул я из-за дурацкого настроения, внезапно овладевшего мною, — я согласен отпустить с вами всех пленных, которые пожелают уйти. Но мне нужны деньги, либо оружие. Вы сможете их предоставить?

Князь задумался. К нему подошёл штабс-капитан Мещерский и они, отойдя подальше от трона, зашептались между собой, обсуждая мои слова. Я им не препятствовал, пусть пошушукаются, им есть что обсудить.

— Князь, — горячо шептал Иосифу в ухо Мещерский, — вы что творите. У вас есть на это полномочия?

— Нет, — не менее горячо шептал ему в ответ старый князь, — полномочий нет, но опыт, сын ошибок трудных, есть. Я немало общался с коронованными особами в бытность свою, служа в конвое Его Императорского Величия, и прекрасно знаю реакцию его Величества.

— Это огромный шанс, вы разве не понимаете в этом своём… Генеральном штабе?

— Я — то понимаю, но и вероятность ошибки высока. Мы не можем ему дать денег, и тем более, оружия. Он воюет с Францией, и наверняка, они уже приняли соответствующие меры.

— Но, ведь, надо же что-то делать, — горячо шептал в ответ князь, — пока Мамба не передумал.

— Хорошо, в соответствии с полученными инструкциями, мы можем ему пообещать помощь в перевозке людей, которые захотят переселиться сюда, а также товарами. Думаю, французы нас в этом поддержат.

Все это время я осмысливал свои слова и реакцию русских. Ко мне приблизился отец Мефодий.

— Король, если ты отпустишь французов за незначительный выкуп, это пойдёт на пользу всему христианству и коптской церкви в частности. Смирение, доброта, прощение — вот нерушимые постулаты, на которых стояла, и стоять будет православная церковь.

Он отошёл, а вместо него, приблизившись вплотную к трону, Кудрявский шептал мне в другое ухо.

— Не соглашайся, король! Эти аристократы, они обманут и предадут. Не верь им, они иго для народа, кровопийцы, эксплуататоры.

Сменивший его на посту у трона, Емельян Муравей лил воду на свою мельницу.

— Денег проси, мой король, денег! Пускай раскошелятся, да и у французиков займут. А то ишь… всё бы им на халяву. Добренькие нашлись. Пускай деньгу́ гонят, ироды.

Наконец, быстрые переговоры были закончены, и князь бодрым упругим шагом снова подошёл к трону.

— Великий унган и король Буганды. Я имею полномочия предложить тебе товары взамен выкупа, а также, не препятствовать переселению к тебе белых людей, и даже, оказывать им необходимое содействие, снабдив транспортом и вещами, на первое время.