Роберт Сойер - Гибриды
— О, смотрите! — воскликнула Бандра. — Там Понтер!
Мэри надеялась увидеть его хоть на секунду — и, к сожалению, примерно на такое время он и попал в кадр. Эксгибиционистов не интересовали соплеменники-барасты — всё их внимание было приковано к глексенам.
— Так кто из них кто? — спросила Бандра.
— Вон тот мужчина, — как и большинство канадцев, из боязни показаться расисткой она избегала говорить «чернокожий мужчина» или «мужчина с тёмной кожей», хотя это было наиболее очевидное отличие Кофи Аннана от остальных делегатов, — генеральный секретарь Объединённых Наций.
— Который?
— Вон тот. Крайний слева.
— Это который с коричневым лицом?
— Э-э… да.
— Так он — руководитель вашего мира?
— Нет. Не совсем. Но он — руководитель ООН.
— Ага. А вон тот высокий кто?
— Это Джок Кригер. Мой начальник.
— Он… у него вид какой-то… хищный.
Мэри подумала над этим и решила, что Бандра права.
— «В глазах холодный блеск…»[38] — процитировала она.
— О-о-о! — восхитилась Бандра. — Это поговорка?
— Строка из пьесы.
— Ну, к нему это подходит. — Она решительно кивнула. — Мне не нравится, как он держится. На его лице никакой радости. — Но тут Бандра сообразила, что это может прозвучать обидно. — О, простите! Я не должна так говорить о вашем друге.
— Мы не друзья, — ответила Мэри. Она придерживалась эмпирического правила, в соответствии с которым друг — это тот, кто приглашал вас в свой дом, или кого вы приглашали к себе. — Мы просто вместе работаем.
— И посмотрите-ка! — сказала Бандра. — У него нет компаньона!
Мэри вгляделась в экран.
— И правда нет. — Она внимательно осмотрела все четыре изображения. — Ни у кого из глексенов их нет.
— Как такое может быть?
Мэри задумалась.
— Возможно, дипломатическая неприкосновенность. Это когда…
— Да?
Сердце Мэри возбуждённо заколотилось.
— Обычно это означает, что во время путешествия багаж дипломата не досматривают. Если я отдам кодонатор Джоку, он сможет унести его в мой мир без всяких хлопот.
— Здо́рово! — сказала Бандра. — О, смотрите! Опять Понтер!
* * *Полёт из Салдака на остров Донакат занял два децидня — как уже было известно Понтеру, гораздо дольше, чем такое же пушествие занимает в мире Мэри. Большую часть этого времени он провёл, думая о Мэри и о приборе Вессан, который поможет им зачать ребёнка, однако Джок, сидевший в просторной кабине вертолёта рядом с Понтером, прервал его грёзы.
— Вы так и не изобрели самолёт? — спросил он.
— Нет, — ответил Понтер. — Я сам об этом задумывался. Конечно, многих в нашем мире завораживала идея летать, как птицы, но я видел ваши длинные… вы это называете «взлётно-посадочная полоса», не так ли?
Джок кивнул.
— Так вот, я видел взлётно-посадочные полосы, которых требуют ваши самолёты. Я думаю, что только существа, которые уже занимались вырубкой лесов для нужд сельского хозяйства, посчитали бы естественным делать то же самое для размещения аэродромов или хотя бы прокладки дорог.
— Никогда не смотрел на это с такой стороны, — признал Джок.
— Ну, у нас определённо нет таких дорог, как у вас. Большинство из нас… как вы это называете? Да, домоседы. Мы мало путешествуем, и предпочитаем добывать еду рядом с домом.
Джок осмотрел вертолёт.
— Тем не менее, он весьма комфортабелен. Много места между сиденьями. У нас принято впихивать в самолёт столько людей, сколько туда войдёт. Собственно, как и в поезда и в автобусы.
— Это делается не для комфорта как такового, — объяснил Понтер, — а чтобы не дать феромонам одного человека достигнуть носа другого. Мне нелегко даются полёты на ваших больших самолётах с герметично закупоренными кабинами. Одна из причин того, что мы не летаем так высоко, как вы, в том, что тогда нет нужды герметизировать кабину — свежий воздух постоянно поступает снаружи, так что феромоны не накапливаются, и… — Понтер замолк и слегка наклонил голову. — А, спасибо, Хак. — Он посмотрел на Джока. — Я попросил Хака предупредить меня, когда мы будем пролетать над местом, соответствующим в нашем мире вашему Рочестеру. Если вы посмотрите сейчас в окно…
Джок прилип носом к квадратному стеклу. Понтер встал и подошёл к другому окну. За окном виднелась береговая линия того, что, как он знал, Джок называл озером Онтарио.
— Сплошной лес, — удивлённо произнёс Джок, оборачиваясь к Понтеру.
Понтер кивнул.
— Там есть охотничьи хижины, но постоянное население отсутствует.
— Без дорог я не узнаю этих мест.
— Мы скоро пролетим над одним из Фингер-лэйкс. Мы называем их так же, как вы — идея очевидна[39]. Вы без труда их узнаете.
Джок заворожено уставился в окно.
* * *Эксгибиционисты не полетели на юг вместе с делегацией Объединённых Наций, но Бандра сказала, что на острове Донакат будут встречать другие. Пока же Бандра приказала визору отключиться, что он и сделал. Она повернулась к Мэри.
— Вчера мы не слишком много говорили о… о моей проблеме с Гарбом.
Мэри кивнула.
— Это из-за него… из-за него ушла ваша партнёрша?
Бандра встала и запрокинула лицо к потолку. На потолке были изображены сотни птиц, представляющие дюжину видов; каждая вырисована с неизменным тщанием.
— Да. Она не могла смотреть, как он делает это со мной. Но… но, в определённом смысле, это к лучшему, что она ушла.
— Почему?
— Проще скрывать свой позор, когда вокруг никого нет.
Мэри поднялась, положила руки Бандре на плечи и отступила на шаг, так, чтобы видеть её лицо.
— Бандра, послушайте меня. Вам совершенно нечего стыдиться. Вы не сделали ничего плохого.
Бандра, явно через силу, кивнула.
— Я знаю, но…
— Никаких «но». Мы найдём, как выйти из этой ситуации.
— Выхода нет, — сказала Бандра, и подняла руку, чтобы вытереть глаза.
— Должен быть, — сказала Мэри. — И мы его найдём. Вместе.
— Вы не обязаны помогать мне, — тихо произнесла Бандра, покачивая головой.
— Обязана, — сказала Мэри.
— Почему?
Мэри слегка пожала плечами.
— Скажем так: я немного задолжала женскому полу.
* * *— И вот мы здесь, леди и джентльмены, — сказал Советник Бедрос. Остров Донакат — то, что вы называете Манхеттеном.
Джок не мог поверить глазам. Он знал Нью-Йорк, как собственную ладонь — но это!
Это было божественно.
Они летели над Южным Бронксом — только здесь стоял вековой лес: орех, кедр, каштан, клён, дуб, листья горят всеми красками осени.
— Смотрите! — крикнул Кофи Аннан. — Остров Рикерс!
И это правда был он, без тюрьмы, разумеется, и втрое меньше размером, чем тот искусственно расширенный остров, который знал Джок. Когда вертолёт пролетал над самым островом, Джок разглядел, что он не соединяется мостом с Квинсом. И, разумеется, слева от него не было никакого аэропорта в том месте, где в его мире расположена «Ла-Гуардия». Вместо неё там была гавань. Джок внутренне похолодел, разглядев нечто, что выглядело как авианосец — он не ожидал, что у неандертальцев есть что-то подобное. Он страшно не хотел, чтобы сидящий рядом с ним неандерталец снова заводил бесконечную болтовню, но ему нужно было знать.
— Что это? — спросил он.
— Корабль, — ответил Понтер, словно объясняя что-то очевидное.
— Я знаю, что это корабль, — ответил Джок, внутренне закипая. — Но почему у него такой широкий и плоский верх?
— Солнечные батареи, — объяснил Понтер. — Они питают его турбины.
Пилоту вертолёта явно было велено перед посадкой устроить облёт острова, чтобы дать им всё хорошо рассмотреть. Теперь машина двигалась в западном направлении, над островом Уордс, берега которого усеивали небольшие постройки, похожие на деревенские домики.
Вертолёт полетел дальше. Всё выглядело так, словно Центральный парк растянули на весь Манхеттен, от Ист-Ривер-драйв до Генри-Гудзон-парквей.
— Остров Донакат является Центром города, который мы называем Пепралдак, — сказал Понтер. — Другими словами, это женская территория. В Салдаке Центр и Окраину разделяют многие километры нежилой территории. В Пепралдаке Ценр и Окраина разделяются тем, что вы называете рекой Гудзон.
— То есть мужчины живут в Нью-Джерси?
Понтер кивнул.
— Как они перебираются через реку? Я не вижу ни одного моста.
— Транспортные кубы могут летать над водой, — сказал Понтер, — так что летом пользуются ими. Зимой река замерзает, и её переходят пешком.
— Гудзон не замерзает.
Понтер пожал плечами.
— В нашем мире замерзает. Ваша деятельность влияет на климат вашей планеты сильнее, чем вы думаете.
