Александр Владимиров - Золотарь его величества

– Вот и замечательно, – проговорил тот, – мне легче вести шняву будет, да и лоцман на галеоне не промахнется, – потом добавил – ты Дмитрий поближе к борту держись. Сейчас начнется. Вон и крепость на берегу виднеется.

Как только Горожанин сделал несколько шагов в сторону борта, которые тут же были примечены лейтенантом. Рябов резко крутанул штурвал, и корабль налетел на мель.

– Приплыли, – проговорил он.

И тут офицер выстрелил, но не в Ивана, а в Дмитрия. Паренек уже вскочил на борт, и теперь падал сраженный пулей.

– Forraderi,[49] – заорал лейтенант.

Пока тот орал, а матросы носились по палубе в панике, Иван поднял Дмитрия и прыгнул с ним в воду. И тут в шняву врезался галеон, что шел следом.

Придерживая палаши, бегом пробежали стрельцы к брандерам[50], готовить их к баталии. Скорым шагом пошли на валы – констапели[51], фитильные и наводчики. Смоловары вереницей пробежали к котлам со смолой. Солдаты с фузеями, пищалями и мушкетами гуськом поднимались к бойницам. Народ приготовился к бою.

Капитан-командор Александр Ремизов в парике с косичкой, в Преображенском мундире, туго опоясанным шарфом и треугольной шляпе, в белых перчатках, при шпаге стоял рядом с князем Ельчаниновым у бойницы.

– Началось, – молвил он, разглядывая в подзорную трубу приближавшиеся парусники.

– Проскочат? – поинтересовался князь.

– Если все получится, то вряд ли. Князь можно ли доверять сведениям, полученным воздушной разведкой? – уточнил Ремизов.

– Вполне.

– Тогда, все получится.

Затрубил полковой трубач, и на флагштоке взвилось знамя. Солдаты Гайдуцкого полка, под барабанный бой прошествовали к причалу. От строя отошел офицер Георгий Животовский и направился к капитан-командору. Доложил о готовности.

– Как только корабли сядут на мель, – молвил Ремизов, на что тут же приметил удивленный взгляд служивого, бери людей и плыви к парусникам.

– Вы считаете, что это могут быть торговые корабли? – спросил князь.

– Не исключаю. В мире бывают совпадения. – Ответил капитан-командор, понимая, что сам в эту чушь не верит, но и нападать на иноземные корабли по одному лишь подозрению, что они вражеские – нельзя.

Тем временем на кораблях добавили парусов. И Силантию Семеновичу показалось, что они вот-вот проскочат мель. И вдруг произошел грохот, шедшая первой шнява вдруг накренилась. Где-то там, на судне раздались выстрелы. Затем в первый парусник врезался шедший следом галеон. Видимо лоцман, находившийся на нем, не успел отреагировать.

– Пора, – прошептал Ремизов, и дал отмашку рукой.

От берега отчалил карбас, на котором находилось пятнадцать солдат Гайдуцкого полка. Под командованием Григория Животовского, они минут через пять приблизились к шняве, при этом, стараясь близко подходить к борту. Шведы стали бросать с борта веревки, стараясь заманить их на корабль.

– Что они хотят? – поинтересовался солдат в карбасе у Животовского.

– Хотят, чтобы мы поднялись на борт, – ответил Григорий, – но мы этого делать не будем.

Все изменилось в одночасье, когда сидевший на носу карбаса солдат, разглядел в пушечное окно шведов, что лежали на палубе в большом числе. Он сдвинул шапку на бекрень, как было условленно до отплытия.

То, что на корабле, ничком лежали шведы, Животовский убедился лично. Он приказал отходить. Чем вызвал недовольство на борту шнявы. Раздались сначала выстрелы из мушкетов. А потом подали голос и пушки. Карбас накрыло волной. Шведский офицеришка высунулся из-за борта, и тут же получил пулю.

Лейтенант Шёшерна покачнулся. Дотронулся рукой до груди и понял, что русский солдат из лодки не промахнулся. Единственное, что он успел сделать, так это прочитать первые две строки «Аве Марии», после чего грохнулся на палубу.

Вслед за офицером, еще несколько шведских солдат были убиты русскими. А те, наклонив свой карбас к неприятелю высоким бортом, для защиты от выстрелов, уходили, отстреливаясь к крепости. Правда, это не спасло людей, в лодке было убитых не мало. Когда карбас приблизился к берегу, заговорила артиллерия цитадели. На шняву и галеон, прочно посаженных на мель, посыпались ядра.

– Заряжай, – тут и там раздавалось в крепости. – Пали!

Ядра со свистом падали на палубу вражеского парусника, они пробивали борта шнявы, крушили палубные настройки. И вся гарь, вырывавшаяся из жерл пушек, повисли черным облаком над цитаделью. От пушки к пушке бегали наводчики, за тем ждали выстрела.

– Победа! – Проговорил стоявший с капитан-командором архитектор крепости. – Победа! Им нечего делать, как сдаваться. Они сели на мель и теперь осталось только добить зверя.

Отвечали и шведы. Когда их ядра падали во дворе крепости архангельские женщины накрывали их, а когда те остывали, подносили пушкарям.

От сражения, что длилось уже несколько часов, князя отвлек голос капитан-командора. Тот указывал куда-то в сторону. Сначала Ельчанинов подумал, что солдаты с других шведских кораблей высадились на берег, и сейчас посуху пытались атаковать цитадель. Что случилось совершенно другое, он понял, когда разобрал слова Ремизова:

– Шар! Князь, шар уносит в сторону материка!

Силантий Семенович готов было уже предположить, что это произошло в результате дерзкой вылазки тех же шведов, но тут же отогнал от себя эту мысль. Произошло что-то другое. И, скорее всего виновником всего этого был – племянник князя-воеводы. Ельчанинов бросился к капитан-командору.

– Я должен узнать, что там произошло! – воскликнул он.

– Я понимаю вас князь, – проговорил Ремизов. – Мы тут справимся. Узнайте, что там и возвращайтесь. Силантий Семенович бросился к своему коню. Резво вскочил в седло. И уже через минуту мчался в направлении русских воздухоплавателей.

Появление в акватории цитадели двух шведских парусников, видеть Андрею Золотареву пришлось с воздушного шара. Эстонец был уверен, что это не ему не удалось, если бы находился на земле. Что и говорить, а шнява и галеон, как подумал Андрей – «шли красиво». И в этом не было ничего удивительного, ведь за штурвалом, был Иван Рябов.

– Хорошо идут, – озвучил его мысль Семен Прозоровский. – У вороги, – проворчал племянник князя-воеводы. Вытащил подзорную трубу. – А что не все семь? – поинтересовался он.

– Лоцманов у них нет, – пояснил Андрей. Семен утвердительно кивнул.

– Жаль мы можем только наблюдать, – вздохнул он.

Золотарев промолчал. Ветер дул с моря, и атака на корабли с воздуха была не возможна, и Андрей это понимал. Он и сам был бы не прочь поучаствовать в баталии. Да вот только князь озадачил его следить за Семеном, как бы тот чего не учудил. Тут эстонец взглянул в глаза напарника и понял, что тот рвется в бой.

Шар приземлился, а потом минут через десять вновь поднялся в небо. Видимо судьбе было угодно, чтобы летчики лично лицезрели ключевые моменты сражения. Подъем совпал с тем самым моментом, когда оба судна сели на мель. Золотарев вытащил подзорную трубу и, не отрываясь, стал смотреть. На палубе шнявы, а это хорошо было видно, офицер выхватил пистолет и выстрелил, сначала в мужчину небольшого роста, в котором Андрей признал Дмитрия Горожанина. Тот вскочил на борт судна, и собирался уже прыгнуть в воду, когда пуля угодила в него. Он шлепнулся тут же на палубу. Вторая пуля предназначалась лоцману. Рябов стоял еще несколько секунд за штурвалом, как пораженный столбняком, потом резко отпрыгнул и выстрел шведа, предназначавшийся помору, пришелся в борт корабля. Иван упал около своего приятеля, и пока неприятель перезаряжал оружие, вскочил, схватил Дмитрия, и прыгнул за борт. Андрей видел, как тот уплывал все дальше и дальше от парусников, волоча за собой приятеля.

– Странный у шведов лоцман, – проговорил Семен, когда шар начал опускаться. – Я еще понимаю, что, не зная корабельного пути, посадил шняву на мель, но бежать со своего судна? Да и за чем их человеку стрелять?

Объяснять, как и почему Андрей не хотел. Он больше желал, чтобы шар скорее наполнился воздухом и вновь устремился бы в небо. И время пришло.

Дальше они видели, как к парусникам подошел карбас. Небольшая схватка и возвращение того к берегу. Дуэль между крепостью и кораблями.

Неожиданное произошло потом. Как-то Андрей не углядел, он даже пожалел, что не был таким внимательным. Семен притащил в корзину несколько гранат и топор. Об этом Золотарев узнал, когда уже было поздно. Наблюдая за сражением, он вдруг почувствовал, что шар плывет. Сначала «андлар» поднимался вверх, а потом пошел в сторону. Можно было бы предположить, что ветер усилился и их начало сносить (так уже несколько раз бывало), если бы не одно «но». Семен прокричал:

– Мы им сейчас покажем, как нападать на русских!