Александр Конторович - Черная тропа
Полковник Чернов опустился на указанное место и положил перед собою на стол папку с бумагами.
— Операция, Всеволод Николаевич, подошла к финальной стадии. Группа наших бойцов сейчас находится…
— Так! С самого начала давай. У меня голова — не Дом Советов, всего сразу не упомню.
— Слушаюсь! Как вы знаете, весь замысел у нас базировался на том, что у немцев на этом самом объекте имеется какой-то пленник. Чрезвычайно осведомленный человек, вероятно, причастный к некоторым событиям, которые…
— Это помню! Дальше!
— Как удалось установить, во главе всего этого мероприятия стоит профессор Иоахим фон Хойдлер, видный сотрудник Аненербе. Кстати, как совсем недавно выяснилось, он имеет также и звание штандартенфюрера СС!
— Гиммлер?
— Принимает в этом самое активное участие, — кивнул полковник. — Постоянно держит на контроле ход мероприятия.
— Стало быть, придает ему серьезное значение.
— Совершенно верно. Далее, мы установили, что немцы приступили к поиску людей, имевших отношение к случаям, входящим в особый список…
— Понятно! — кивнул нарком. — Дальше.
— Им удалось организовать похищение одного из наших сотрудников — старшего лейтенанта Демина.
— Как это произошло? Кто дал наводку на его место службы?
— Непосредственно этим вопросом мы не занимались — не наша компетенция. Материалы переданы в контрразведку, там уже удалось кое-что раскопать.
— Так! — Меркулов что-то записал на бумаге. — Проверю…
— Нам удалось определить список приоритетных целей — людей, которых постараются захватить немцы. Вот он, — на стол легла бумага.
— Угу… Барсова? Помню эту фамилию…
— Вы не так давно подписывали представление на нее…
— Да! И что же?
— Допустить ее захват, учитывая возможные меры, которые немцы могут к ней применить, мы не имели права. Да и по другим соображениям — тоже.
— Это понятно. Благов мне докладывал о своих мыслях в этом отношении.
— Поэтому мы аккуратно подставили противнику другую, гораздо более соблазнительную, с их точки зрения, фигуру. А учитывая то, что непосредственно у нас в тылу работал абвер — так и просто незаменимую. Для этого пришлось на глазах их агента разыграть целую постановку — инсценировать нападение бандитов на магазин, в котором тот работал. Для этого в банду был внедрен наш человек, который и указал им цель. В момент нападения в магазин «случайно» зашли наши люди, в том числе и Барсова, вместе с майором Гальченко.
— Так!
— Наш человек «опознал» в майоре бывшего уголовника. Назвал его кличку — Франт. Причем сделано было все артистично — мы специально обыгрывали этот момент. Оперативнику даже доску в штанину запрятали, и когда в процессе задержания ему ударили по ней — явственно был слышен хруст! Полное впечатление, что нога была сломана по-настоящему. Вот он, якобы от боли, и выкрикнул… Майор выстрелил — наш человек прикинулся убитым. Специально для этого у него в обойме как раз холостой патрон вставлен был. Опять же, со стороны все естественно происходило — нельзя такого языкастого и информированного урку в живых оставлять.
— Кто ж это у вас там такой режиссер нашелся?
— Капитан Мольнар. Он тоже принимал в этом участие.
— Молодец! Мастерство не пропьешь! — хозяин кабинета улыбнулся.
— Вот и агент немецкий поверил. А уж когда абвер узнал кличку майора… Да и мы подсуетились — заранее подкинули кое-куда информацию, мало ли что там немцы знают? А так — все очень даже логично вышло. Они сами пришли к выводу, что давно разыскиваемый ими Харон и Гальченко — один и тот же человек. И вот тут уже Канарис уперся! Вместо того чтобы похищать никому не известного человека — Барсову, он предпочел гораздо более лакомый кусочек Мы не знаем достоверно, какой именно он отдал приказ, но со своей стороны подстраховались, обставив все так, что у немцев просто не осталось никакого выбора. Или они «берут» майора — или никого. В подобной ситуации у них имелась только одна возможность — и они ее реализовали. С нашей помощью, разумеется. Надо сказать, Всеволод Николаевич, что Гальченко все исполнил с блеском — даже осечку пистолета имитировал!
— А как, кстати говоря?
— А у него второй патрон «вареный» был… Не сработал. Вот немцы его и «повязали». Правда, далось им это не даром — из всей группы только два человека и уцелело. Да и агент немецкий, который в магазине работал, с ними тоже убежал. Двоих мы даже в плен взяли, они, между прочим, тоже много чего интересного рассказали. В том числе и про обстоятельства захвата Демина, они ведь и там тоже участвовали. Вот контрразведка за них-то и ухватилась.
— Рисковал майор сильно… немцы ведь и ответный огонь могли открыть.
— Как сказать… им мертвое-то тело — без надобности. Живой человек нужен!
— Живой — необязательно целый.
— Это так. Но Гальченко меня уверил в том, что они стрелять не станут. Опыт у него есть, вот и поверили мы. И не ошиблись!
— Но риск-то каков был! — покачал головой Меркулов. — Ведь могли его там и пристрелить ненароком!
— Но в результате этого у немцев не возникло ни малейшего подозрения в том, что это был хитрый ход с нашей стороны! Да и то сказать — сдать Харона! Кто из них в это поверит? С нашей стороны — глупость непростительная!
— Так-то оно так… А ну как не выдержит он там? Представляете себе, что тогда может произойти? В абвере далеко не дураки сидят, умеют языки развязывать!
— Так Гальченко и не должен изображать из себя стойкого противника гитлеровской Германии! Авантюрист, причем удачливый и азартный, — в это они поверить могут. Тем более что никаких сведений, противоречащих этой картине, у них не имеется.
— Точно? Вы готовы в этом поручиться? — нарком пристально посмотрел на полковника.
— Готов!
— Ну… ладно, что там у вас дальше?
— Несколько дней мы ничего не знали о том, как все сложилось. То, что немцы увезли майора, подтвердили наши наблюдатели — они видели, как его грузили в кузов автомашины. А вот дальше… — развел руками Чернов. — Оставалось ждать. И вот, спустя две недели, он вышел на связь!
— Каким образом? Лично?
— У нас были оговорены разные варианты. Гальченко прибыл в ресторан, где у него была назначена встреча со связным. Это радист, агент второго отдела генштаба Польши.
— Поляк?
— Так точно.
— Он работает на нас?
— Нет. У него связь с Лондоном, он считает, что до сих пор с ним поддерживает связь агент польской разведки. На самом деле тот уже давно погиб, а этот канал использует разведка для дезинформирования англичан. Ведь те, официально находясь в состоянии войны с немцами и в союзе с СССР, продолжают поддерживать антисоветское подполье в самой Польше.
— То есть на нас он никаких выходов не имеет?
— И никогда не имел. Это радист, и по большому счету нам он пользы никакой не приносит — связь у него только с англичанами.
— Ясно. Продолжайте.
— Сам факт выхода Харона на связь — это сигнал нам. Я дошел, работаю. Первая же переданная радистом радиограмма — второй сигнал. Это значит, что немцы Гальченко поверили и стали использовать радиста в своих целях.
— То есть вы слушаете и его рацию тоже?
— Да, у нас есть такая возможность. Точнее — не у нас, а у…
— Я понял. Дальше!
— Этот ресторан был заранее оговорен с майором — там в условленное время дежурил наш человек. Не в самом ресторане — снаружи. Поэтому немцы, проводя предварительную проверку места встречи и выставление постов охраны, его не увидели. Его задача — проследить майора и его сопровождающих до точки их постоянной дислокации. Мы исходили из того, что такого важного и ценного агента не станут держать в тюрьме или казарме. Вероятнее всего, поселят где-то на конспиративной квартире — это обычная практика в таких делах. Так и вышло.
— То есть немцы клюнули?
— Всей пастью, Всеволод Николаевич! Естественно, между Гиммлером и Канарисом тотчас же возник спор — кто будет работать с Хароном дальше?
— Ну, итог этого спора можно предсказать заранее…
— Так и вышло — мы получили косвенное подтверждение тому, что майору уже выделена личная охрана и его перевозят куда-то в СССР. На следующий день он это и сам подтвердил — попросился в ресторан.
— И немцы на это согласились?
— Так ресторан-то в этот раз они сами выбирали! Надо полагать, отыскали такой, откуда он не смог бы просто так уйти.
— То есть за Гальченко никто не следил? — вопросительно посмотрел на собеседника Меркулов.
— Нам надо было просто зафиксировать факт его выхода из дома — все равно куда. Если бы его просто куда-то увезли — другой вопрос. Но он вышел на улицу сам и уже там сел в машину — это условный сигнал, означающий скорый отъезд в СССР.
