Степан Кулик - Новик, невольник, казак
Мнимый купец оглядел нас по очереди и снова остановил взгляд на Олесе-Марысе. При этом, словно в рассеянности, продолжая играть с ее сосками. Девушка вздрагивала, но и не пыталась отстраниться. Впрочем, ей бы все равно это не удалось.
– Может, для начала ясновельможная панночка объяснит, как она оказалась в компании этих разбойников? И не в плену, а в виде равноправной компаньонки. Вернее, друга и товарища. Если они доверили тебе хранить то, что собирались продать за огромные деньги? О! Уважаемые, а вы хоть догадывались, что с вами путешествует переодетая девица? Ладно… Не трудитесь… Думаю, нет. Иначе она бы до сегодняшнего дня вряд ли дожила. Насколько мне известны привычки Ворона – насиловать юных красоток ублюдок любил даже больше, чем деньги. Говорят, собственную невесту и то взял силком, а потом ватаге на потеху отдал. Или продал… М-да… Никогда не понимал христиан. Крест на пузе, добродетель на словах и неимоверная гнусность на самом деле. Как будто Аллаху можно застить глаза молитвой или притворным раскаянием… Ладно – это философский вопрос и не совсем уместен. Вернемся к конкретным делам.
Сын Дауда хмыкнул и вытащил кляп изо рта девушки.
– Говорить будешь ты, услада моих глаз. Только не вздумай врать и юлить. Надеюсь, панночка Марыся, еще не забыла, какой я в гневе?
Глава тринадцатая
Люди добрые… Это что ж такое творится? Кого не повстречаю – не человек, а китайская шкатулка… или матрешка. Кому как больше нравится. Обязательно не те, за кого себя выдают. Один только Полупуд пока без сюрпризов. Да и тот, если вдуматься – происхождения неизвестного, выкуплен у цыган грудным младенцем, значит – может оказаться кем угодно. Хоть наследным принцем Мадагаскара. Зато с другими сплошной калейдоскоп. Типун – был разбойником, оказался казацким разведчиком. У кошевого Серка тайн, как на одноименном псе блох. А Олеся и вовсе всех перещеголяла… То есть – Марыся.
– Я всё сделала, что господин Якуб-ага велел. Кошевой запорожцев весточку получил… Больше я при них ничего говорить не стану… – голос девушки заметно дрожал, но тем не менее сказано было весьма решительно.
– Какая самоуверенность… – взмахнул широкими рукавами халата турок. – Если я захочу, ты – лебедушка златокудрая, не только заговоришь, а споешь и спляшешь. Нагишом и на битом стекле… Но сейчас я склонен согласиться. Действительно, лучше послушать ваши рассказы по отдельности. Не зная, что говорит другой, авось, поостережетесь слишком явно лгать. И мы быстрее доберемся до истины…
Ибрагим плеснул в ладони и указал на девушку заглянувшим в комнату слугам.
– Отвести в другую комнату. Не развязывать. Ни о чем не спрашивать. Рот заткнуть.
Дождался, пока уведут Олесю, и подошел к Типуну. Подумал немного, потом вытащил из его рта кляп.
– Это такое твое купеческое слово? – возмущенно произнес казак, как только смог говорить. – Думаю, твой достопочтимый отец Дауд сейчас очень опечален, глядя с небес на своего непутевого сына.
– Обойдемся без пышных фраз, гяур… – поморщился турок. – И не пытайся меня оскорбить. У тебя ничего не получится. Я сирота, и отец у меня, как и у всех правоверных, один – Аллах. А для него вы – пыль, тлен и мусор. Тем более что ты первым решил меня обмануть. Разве не так? Где ключ?
– За пазухой… – неожиданно спокойно ответил кормщик. – Возьми.
– Как, даже не попытаешься соврать? – удивился турок, осторожно, словно казак мог пригреть там змею, запуская руку в разрез рубахи.
– Я не знаю, что ты себе придумал и почему… но я не собирался тебя обманывать, Ибрагим. И принес ключ, как договаривались.
Торговец промолчал, внимательно присматриваясь к ключу. Потом вынул из-за пояса какую-то коробочку. Вставил в нее ключ, как в замочную скважину, и повернул. Коробочка громко лязгнула, открываясь.
Не понял? Ведь запорожские кузнецы должны были сделать ключ только похожим на настоящий, а не скопировать. Или тут допуски «плюс-минус слон», или я чего-то не понимаю. Но это и к лучшему. Окажись в руках басурмана нерабочий экземпляр, на этом вся хитромудрая комбинация и закончилась бы.
– Гм… Действительно тот самый, – с некоторой растерянностью пробормотал турок, испытующе поглядывая то на меня, то на кормщика, а потом произнес вслух мои мысли: – Ничего не понимаю.
– Может, я смогу объяснить? – все таким же ровным голосом предложил Семен. – Если поделишься сомнениями… типун мне на язык. Потому что я тоже пока ничего не понимаю. Вроде же сговорились обо всем, по рукам ударили. И вдруг вот такой вертун[33] образовался на тихом плесе… Неужто и впрямь подумал, что обмануть хочу и ключ не отдам? Но в чем моя выгода? Ты же купец, объясни.
– Пока не проверил… ни на минутку не сомневался. А теперь и в самом деле, не знаю, что и подумать. Может, действительно утонул Ворон, а прежде того – хвала Аллаху, успел тебе тайну доверить?
Семен только хмыкнул.
– А как по-другому? Был бы жив атаман, меня бы здесь не было. Делиться Ворон не любил. Сам бы с товаром к тебе пришел.
– В этом я как раз и не сомневаюсь… Но вот какой именно смертью погиб лихой атаман? Точно ли утонул, а не… к примеру, испустил дух в руках палача?
Собеседники вели разговор в таком спокойном и доверительном ключе, что закрой я глаза, мог бы с легкостью представить себе их сидящими за достарханом, как давеча в Верхнем городе. Хотя нет, не получилось бы… Слишком сильно затекли вывернутые назад руки, и в плечах уже жгло, как огнем.
– Тогда в чем твое сомнение, уважаемый сын Дауда?
Турок ответил не сразу. Вертел недоверчиво перед глазами таинственный ключ, словно ожидал, что тот заколдованный и сейчас возьмет да исчезнет. Но тот ничего подобного не делал, и вел себя, как подобает обычному куску бронзы. Тогда купец тоже сунул его в кармашек на поясе.
– А в том, что подсылами Урус-шайтана я вас считаю… гм, считал.
– Ого! – присвистнул Семен. – С чего бы это? Да и как? Попадись я запорожцам в руки, давно бы раков в Днепре кормил. Типун мне на язык. А чтоб веселее было тонуть, казаки бы вместе со мною в мешок пару котов засунули. Или тебе не известно, как на Сечи харцызов привечают?
Турок опять помолчал. Похоже, мысли его разбегались, и приходилось тратить время, чтобы как-то собрать их вместе. Он даже на то место, где стоял достархан, оглянулся. Но слуги унесли все, до последней крошки. Только темные пятна на ковре указывали, что здесь пролили вино.
– Да, когда мои слуги расспросили у местных рыбаков про кормщика Ворона, и все приметы, вплоть до бессмысленной присказки, сошлись – я тоже было успокоился… Пока панночку с вами не увидел.
Хасан Ибрагим ибн Дауд поскреб подбородок.
– Ну-ка, привстань на цыпочки. Сниму с крюка. Развязывать пока не буду. И давай без глупостей. А то на этом наш разговор и закончится.
«Не понял? А я? А меня?!»
Мысли трансформировались в мычание и привлекли внимание Типуна.
– Хлопца тоже сними, – попросил Семен, демонстративно смирно усаживаясь под стеной. – Чего зря мучить? Уж кому-кому, а ему и вовсе ничего не ведомо. Одна вина – посчастливилось уцелеть вместе со мною в ту страшную ночь, когда байдак затонул. Вот я и решил при себе его держать. Сложить наши удачи вместе. Да, видимо, у обоих запас вышел.
Ибрагим подошел ко мне и помог снять руки с крюка. Для этого пришлось хорошенько потянуться, и я снова не сдержал стона.
Блин! Больно как. Никогда не думал, что такая простейшая штука может доставлять столь жуткие муки. Теперь понятно, почему средневековые палачи так любили дыбу. И в самом деле, не надо ни огня, ни клещей, достаточно повисеть вот таким макаром пару часиков. Сразу язык развяжется.
Не знаю, как Семен, а я уж наверняка какое-то время буду не боеспособен. Разве что пнуть или подножку сделать.
– Так вот… когда увидел с вами Марыльку… которую сам же и посылал к… – турок запнулся. – Впрочем, это неважно. В общем, нигде, кроме как на Сечи, вы панночку встретить не могли. А раз так – то и сами оттуда идете. Скажешь, не так?
– И да, и нет… – пожал плечами Типун, слегка поморщившись. – Потому что подвернулась она нам не на Сечи, но, врать не стану, неподалеку от нее… Вернее, это именно она подобрала нас в свою лодку, когда мы с Петром плыли вниз по течению, верхом на топляке. Назвалась Олесем.
– А вы… тертые, ушлые, видавшие всякое и разное – не поняли, что это ряженая девица? – недоверчиво хмыкнул турок.
Кормщик пожал плечами второй раз. Похоже, казак под видом разговора разминал плечи. Я бы и сам с удовольствием проделал то же самое, но не хотел привлекать внимания. Оказалось, узел на веревке не сильно затянут. Видимо, в расчете на то, что в подвешенном состоянии человеку все равно не освободиться. Кисти занемеют, и пальцы потеряют чувствительность. Не то что узлы нащупать, сами себя ощущать перестанут.
– Почему не поняли? – третье движение плечами. – Поняли… типун мне на язык. Только не сразу… Видишь ли, Ибрагим, мы же не на ярмарочной площади повстречались, а в тот же день после того, как сами чудом выжили. И найдя такого же… едва живого горемыку, не стали лезть в душу с расспросами. Свела судьба – и ладно. Нам же не под венец идти и детей вместе не крестить, а только до ближайшего города добраться…
