Барон фон дер Зайцев – 2 - Андрей Готлибович Шопперт
— Так им Пиньки не миновать.
Семён назвал имена пацанов, и они уже собирались уходить, но потом послужильщик остановился и на Иоганна внимательно эдак посмотрел.
— Я что думаю, Иоганн… Нам надо как тогда… Как в прошлый-то раз. Обстрелять их. Под утро. Думал так. А только зима, помёрзнем. Ты давай дуй в замок…
— Я не замёрз, я тепло одет…
— Дурень ты и неслух. Ты послушай, что говорю, а после выкобенивайся. Тебе нужно в замок… и всех сюда веди. Всех это всех. Старого зайца со всеми его стрелками. И Матвейку с Фомой — новиков, и Самсона с тюфяком. Всех. Ночью на них нападём. И стрелами закидаем, и из пушки пальнём. Я бы утёк, когда на меня ночью-то да из пушки, да стрелы. Ну, посмотрим, а если что, то ударим строем, учились же. Рановато, но учились. Всё, дуй в замок. Коня не жалей и там не тяните, до темноты вам сюда надо.
Семён с отобранными новиками двинулся назад по протоптанной уже в снегу дорожке, а Иоганн вскочил на Галку и полетел к замку. Кобыла, застоявшаяся на морозе, и сама хотела согреться, потому, её и понукать не приходилось. Не знала, что всадник обманет её, вместо теплой конюшни и свежего запаренного овса тёплого и воды подогретой ждёт её короткий отдых и возвращение туда на мороз.
И чего людям неугомонным по ночам дома не сидится.
Воюют они! Вояки! Мать их.
Событие сорок седьмое
Опоздать на войну, имея при себе артиллерию, нельзя. А ещё, имея главную ударную силу, они же арбалетчики Старого зайца и Матвея с Фомой — лучших арбалетчиков из новиков, тем более, нельзя опоздать. И вот опоздали.
Иоганн словно предчувствовал что-то такое, не прямо уж так, что перед глазами была видна надпись, как на дисплее древнем зелёными буквами: «Поторопись, а то опоздаешь». Нет, где-то в районе солнечного сплетения нехорошо было, неуютно. Подгоняло. А Иоганн, соответственно, и Галку подгонял, и Ганса Шольца с его арбалетчиками, и тюфянчея Самсона с его доведённой до ума после боя у Пиньков тачанкой. На заднем торце телеги сделали мощнейшее из бруса ограждение высотою в метр почти. При этом ещё и железными полосами усилили и железными же уголками, укрепив и прикрепив это к настилу. Потом Иван Фёдорович, вспомнив, что на кораблях канатами крепили пушки к борту, чтобы они при отдаче не улетали и не крушили противоположный борт, решил как-то это повторить, попробовали соорудить такую систему и на телегу, а то встающие покойники и летающие крышки гроба — это, конечно, весело, но Иоганн потом правильную мысль высказал, что, не будь гроба, и ствол влетел бы в зад Соньке, а она кобыла здоровая и злая, загрызла бы потом тюфянчея, ну если бы пушка ей ноги задние не переломала, а только в анус залезла.
Понадобилось три выстрела из пушки, чтобы всё правильно закрепить. И теперь это не первая пушка, ту на поделки пустили. Всё же из ценного морёного дуба сделана. Сейчас новый ствол. И он на пять — семь миллиметров ширше предыдущего по наружи и на столько же больше калибр. Под шестьдесят уже миллиметров. Соответственно и гальки в ствол чуть больше заряжают и заряд на пару десятков грамм мощнее.
Самсон больше остальных задержал выезд. Телега, ай, тачанка была в снегу.
— Тута порох, он же порох, его в снег не можно. Нужно вытереть, смести, убрать, на землю сбросить.
— Самсон, там война, пока размышляешь, ай, давай вместе.
Голыми руками они начали сбрасывать снег с тачанки. Не, не всё так безалаберно, само орудие прикрыто попоной и куском ещё парусины сверху, и в снегу только телега. Ясно, что Иоганн загнал себе в подушечку у мизинца здоровущую занозу, которая не только впилась на сантиметр целый, но и кожу порвала. Армия замка понесла первые потери. Есть один трёхсотый. Тюфянчей дальше со снегом один боролся.
— Хреново ты, Самсон, за вверенным имуществом смотришь. Разгильдяйство и головотяпство, — выкусив заносу, бросил предъяву барончик.
— Так снизу мне и не видно, говорил пнуть тебя, чтобы про ходули не забыл. Время сейчас самое, становись на корточки, пну, — не остался в долгу тюфянчей.
— Димка, помоги, — увидев умильно наблюдающего за этой картиной арбалетчика Дидерихта, крикнул ему Иоганн, чтобы прервать перебранку. Сосало в солнечном сплетении, чувствовал парень, что опаздывают.
Пулемётный взвод вышел из, оставшегося совершенно уже беззащитного, замка через пятнадцать минут. Ворота некому было запереть, дед Игорь, да бабка Лукерья с Мариями запирали. Лизка помогала. А, ну ещё главплотник Игнациус соизволил выйти из своей мастерской. Та ещё сила, чтобы огромный сырой и тяжёлый от этого брус поднять и вставить в проушины. И ведь как назло ренегата Карлиса — Карлуша отпустили в Кеммерн к преподобному Мартину, крыльцо в оратории починить.
Обратную дорогу барончик подбадривал отряд и Соньку, как мог. Ну, Соньку её заставить рысью бежать это надо умудриться. Есть один способ, дать ей по сусальнику, врезать по хлебальнику и пуститься наутёк. Тогда злобная кобыляка и на галоп может перейти, и на иноходь даже. Но потом как её остановить в нужном месте⁈ Отряд арбалетчиков пешком спокойно шел с Сонькой в ногу, не думая даже переходить на трусцу.
Правда, когда свернули на лесную дорогу к озеру, а она хоть и не сильно, но под горку, то Сонька чуть ускорилась. Телега её подгоняла.
— Чую я, что зарядить тюфяк нужно, — неожиданно выдал Самсон.
— И я чую.
— Ну, так чего сидишь, открывай бочонок и доставай картуз и пыж.
Пока заняты были и не до вслушиваний было, и не вслушивались, а как зарядили и последний пыж инвалид в ствол засандалил банником, и артиллеристы бросили суетиться, замолкнув, так и услышали звон железа и крики впереди. Там явно шёл бой.
Ганс Шольц тоже услышал звуки боя. Он поднял руку, останавливая отряд, потом решился и скомандовал:
— За мной. Иоганн, разворачивайте лошадь и задом двигайтесь. Там дальше поворот, узкий и уже не развернуться. За мной, — Старый заяц махнул рукой и восемь арбалетчиков, быстро натянули тетивы на своих арбалетах и последовали за ветераном.
А у Иоганна начались очередные мучения. Развернуть Соньку особого
