Начальник милиции. Книга 4 - Рафаэль Дамиров
— А… начальник, — заулыбался он, увидев мой глаз, узнал даже по нему. — Когда меня уже выпустят?
— Нескоро, Степа… — хмыкнул я. — А возможно, никогда…
— Что за беспредел, начальник? — выкрикнул тогда он, встав. — Не убивал я Матвея Исааковича! Он же мне как покровитель был, пристроил, обогрел. Меня с такой статьей все боялись на работу брать, один Миль согласился.
— И с чего это он вдруг так согласился? — спросил я.
— Ну, я добро умею помнить… — туманно ответил арестованный.
— Дай угадаю… Мясом барыжили налево? Так?
— Не наговаривай, начальник, о мертвых либо хорошо, либо ничего…
— Ничего, кроме правды.
— Что? — не понял Чудинов.
— Я говорю, так эта фраза звучит на самом-то деле. О мертвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды… То есть — всё равно уже человек помер, нечего про него заливать.
— Ну было пару раз, да… Списывали мы свежак, как протухшую заморозку. Но, сам понимаешь, ведь все, все магазины крупные так делают… утряска, усушка, или как там у них называется по-умному? Я не товаровед, мне все равно. Но за такое в КПЗ сажать? Несправедливо, начальник.
— Тебя арестовали за другое, — спокойно поправил его я.
— Знаю… — вздохнул Чудинов. — Но не убивал я Миля, вот хоть чем поклянусь. Хошь?
— Что мне твои клятвы. Мухтар к тебе привел, а ты за топор схватился. Бежать хотел. В окно сиганул. Это всё против тебя говорит.
— Говорю же, испугался. А значок этот комсомольский ваш — пшик, да и только! Я на него и наступить мог, когда в кабинет заглядывал. Мне же любопытно было, как все произошло, когда ты меня поставил охранять место преступления. Может, задел его, значок этот чёртов, и дух свой оставил. И вообще, начальник, только не обижайся, пес у тебя глупый. Не может настоящего преступника найти. Вертухаевский пес, на урок заточен… Ну так что? Когда меня выпустят?
— Посиди, подумай.
— Что подумать?
— Глупый пес или нет. Жду от тебя правильного ответа. Пока не скажешь — не выйдешь.
— Ну, начальник…!
Я захлопнул смотровое окошко. И подошел к Женьке и Михаилу.
— А ты чего такой грустный? — спросил я Юсупова.
— Да все нормально, — потупил взгляд паренек и покосился на камеру с Чудиновым.
— Пошли, поболтаем, — я отвел парня в сторонку, к камерам, где сидели административники. Там было пусто сегодня, к выходным набивали полные, а сейчас все спокойно в городе.
— Ну, рассказывай… — я посмотрел парнишке в глаза.
— Угрожает мне Степка… — пробурчал постовой.
— Степка? Ты знаешь Чудинова?
— Ну так сосед мой, да… Ну как сосед? Жил в соседней квартире, пока не посадили его. А пока отбывал, его выписали, и не знаю уж, где сейчас обитает.
— А угрожает почему?
— Да говорит, что не по-соседски я вертухаем заделался. Дескать, выйдет и разберется со мной.
Вот гаденыш… На зоне таких как Чудинов не уважали, ни администрация, ни сидельцы. Отбывающих за такие статьи держали чуть в стороне в помещении отряда от остальных. Сами зэки определяли им дислокацию. Койки их были в определенном месте. И сигарету у них, или что-то другое, брать из рук считалось западло.
— А ты, что? — спросил я, чувствуя, как подкатывает злость.
— А что я… Я ничего. Я ж ведь на службе…
— Слушай, Женя, — серьёзно произнёс я, — учись всякое отребье на место ставить. Вот сейчас откроешь камеру, пойдешь — и поставишь.
— Я?
— Нет, бляха! Вместе со мной.
— А! Ну с вами — это можно!
Пацан даже чуть улыбнулся.
— Это был сарказм, Женя, — отбрил его я. — Иди и покажи, кто главный…
— А как?
— Хо-осподи… Где вас таких берут в милицию?
— Я после армии, меня порекомендовали Петру Петровичу общие знакомые, и…
— Это был вопрос, на который не надо отвечать, Женя… Короче, идешь и объясняешь, что сотрудника милиции надо уважать и угрожать ему никак нельзя, и подкрепляешь слова аргументом.
— Каким аргументом? — опешил Женя.
— Вот этим, — я показал ему кулак.
Тот снова побледнел.
— В морду дать?
— На морде синяки будут. Ударишь сюда, сюда или сюда, — и я показал места на теле, по которым, бывало, прилетало мне в зэковской жизни.
Повернувшись на выход, я застал Баночкина с открытым ртом.
— Саныч, ты…
— Что? — резко переспросил я, показывая, что не жду ответа. — Пошли.
Уча молодого не совсем законным воспитательным методам, угрызений совести я не чувствовал. Таких гнид, как Чудинов, нужно ставить на место. Иначе жди беды…
Глава 16
— Уголовная розыска здеся?..
Дверь нашего кабинета распахнулась, и на пороге вырос смуглый, как степной закат, парень. Улыбается, будто родственников увидел. Лицо круглое и плоское, как блюдце. На вид лет… А хрен его знает. Возраст я не смог определить навскидку. Не пацан уже точно, но и не старый. Ни морщин, ни седины, кожа, что замша — вроде гладкая, а вроде и шершавая одновременно. Черные густые волосы, как у Нурика, улыбчивые глаза и широкие ладони. Сам коренастый, ростом невысок, на полголовы ниже меня.
Колоритная внешность, конечно, и казалось, за ним сейчас войдет стадо оленей, но нет — он был один, а одет вовсе не в шкуры, а в обычные брюки. Рубашка в полоску и чуть стоптанные башмаки с каким-то непонятным бисером.
Если бы не интересный говор, то вполне себе сошел бы за городского жителя многонациональной Угледарской области.
— Здеся, здеся, — закивал Гужевой, вторя его акценту. — Чего хотели, гражданин? Заявление на кражу овец — в дежурной части писать надо. Это на первом этаже за стеклом… Если вы от колхоза к начальнику, то на второй этаж — там на двери табличка, найдете. А если на отметку к участковому, то шагай в пункт охраны общественного порядка, адрес щас напишу…
— На работа хочу, — ответил посетитель, не моргнув узким глазом.
— Чего? Ха… Ты? — удивился Ваня. — В милицию, что ли?.. Сколько лет? Армия есть? Образование какое? Права водительские имеются? Если шофером, то, может, и возьмут, это иди в кадры на втором этаже. Спросишь Марию Антиповну. У нее узнавай, когда Михалыч сподобится
