Начальник милиции. Книга 4 - Рафаэль Дамиров
Я даже подумал грешным делом: может, сейчас они мне полезных штучек накидают. Я стремлюсь всё по-правильному, а может, оно и ещё как можно?
— Ну… — задумался Гужевой… — по-разному работали… А в последнее время ты с Мухтаром помогал. Планку вот и держали по раскрытию.
— С сегодняшнего дня все будет по-другому, — заявил тогда я.
А про себя подумал, что еще сам не знаю всех тонкостей оперативной работы, но кое-какой опыт все же у меня имелся. На зоне тоже была оперчасть, за много лет их методы работы с сидельцами я изучил. А тут все почти так же. Только на воле…
— Ничего, — продолжал я. — Приедет новый сотрудник, будет вас натаскивать. Он у себя в районе был лучшим оперативником.
— А кто такой? — в голос спросили коллеги, в интонации их сквозило недоверие и одновременно некоторая ревность к новенькому.
— Увидите, — хмыкнул я. — Честно говоря, сам его еще не знаю. Так. Только по бумагам. Личное дело смотрел.
Нового инспектора мне подыскала Мария Антиповна. Она женщина дальновидная и всегда мне помогала. Уже после истории с Трубецким она, как кадровик, поняла, что надо будет в скором времени комплектовать угро. И когда исполняла обязанности начальника милиции, по долгу службы частенько наведывалась в главк. Совещания, заслушивания и прочая бюрократическая хрень. Ей там, в кадрах, и сунули личное дело одного сотрудника, который переводился из Сибири в Угледарск. Но его в область в последний момент не взяли почему-то. Предложили в Зарыбинск. И Вдовиной порекомендовали. Мол, все документы и запросы на него готовы, рапорт он перепишет с Угледарска на Зарыбинск, дескать, согласен, остается сделать приказ о назначении.
Когда вышел Кулебякин, про кандидата благополучно забыли, а теперь вот вспомнили. Правда, фамилия у новичка была необычная. Это меня сначала немного смутило, но потом я подумал, что в СССР у каждого второго фамилия нерусская. Все же отличник милиции. Такой значок так просто не дают. Во всяком случае, надеюсь, не дают…
* * *
Наконец наступил долгожданный момент. Как говорится, не надо орден, я согласен на медаль, а ещё лучше — скорее снимите с меня гипс. Оставался еще день больничного, но освободив руку из белого плена, я немедленно вышел на работу.
Обязанностей поприбавилось. Кроме того, что надо было выезжать на преступления, как кинологу, еще и обалдуев своих теперь учить. Ну и сам занимался самообразованием. ОРД, УПК, УК и прочие умные книжки уже в печенках сидели, но я упорно их штудировал. Закрепляя теорию на практике.
Следователь Криворожский все-таки выбил арест у прокурора для Чудинова, мол, был мотив у подозреваемого, занял большую сумму у потерпевшего, и к тому же склонен к совершению подобного рода преступлений. Миль, конечно, не проститутка, но Чудинов запросто и его мог убить, своего благодетеля.
Но это, что получается? Если Чудинов пришил заведующего гастрономом, то остальных тоже он? Или нет? Или он вообще не при делах?
Я лично беседовал несколько раз с Чудиновым, тот отпирался и клялся, что не виноват. Обижался, что к таким, как он, органы изначально предвзяты. Мол, уже все давно осознал, искупил, раскаялся, а его, чуть только что, автоматически в убийцы записывают. Честно говоря, я уже сам стал немного сомневаться в его причастности. Но не потому, что он мне сильно нравился. Ведь тот, кто убил Ларионова, Миля и Гребешкова — очень хитер, умен и расчетлив. Чудинов же производил впечатление человека недалекого ума. Не дебил, конечно, но и не Мориарти. Вот тут что-то не сходилось, а плясать-то и не от чего. Нужно найти доказательства либо его виновности, либо невиновности. Потому что срок ареста подходил к концу, второй раз его вряд ли продлят без прямых улик или без признания. А признаваться Чудинов не собирался.
Прибыв из больнички после снятия гипса, я заскочил в дежурку прочитать сводку за прошедшие сутки.
— Привет! Все жрешь и жрешь! — улыбнулся я Баночкину.
Тот уплетал котлеты с макаронами. Еще рядом стояла банка из-под капусты, было разложено нарезанное сало на газете, пара помидорок и съеденная наполовину огромная луковица.
— Кто работает, тот ест! — парировал Баночкин.
— Видал? Мне гипс сняли? — не удержался я.
Кто бы знал, с каким наслаждением я её почесал сегодня.
— О! Саныч, поздравляю! — Баночкин и обрадовался за меня искренне.
— А теперь плохие новости, — я выдержал паузу.
— Чего опять? — напрягся тот. — У нас проверка? Кулебякин вызывает? Убийство, о котором я не знаю?
— Сплюнь, все не так плохо, — подмигнул я. — С завтрашнего дня начинаются занятия по физподготовке. Я же внештатный инструктор.
— А-а… Ну завтра я после смены, — с облегчением выдохнул Михаил.
Хитрый какой.
— Значит, послезавтра придешь, — со значением произнёс я.
— Куда?
— Ты забыл? Мы с тобой по утрам бегали. Еще турник будешь осваивать.
— Да помню я… с моим весом только ломать эти турники.
— Ничего, их там много. Все не переломаешь… Кстати, как там Чудинов? На разговор не созрел? Молчит, зараза…
— А шут его знает… Пойдем посмотрим.
Дежурный снял ключи от помещения КПЗ с гвоздика, и мы пошли в подвал.
— Ключи вообще-то надо прятать, — выходя из «аквариума» кивнул я на гвоздик.
— Да куда они денутся? — с уверенным видом хмыкнул Миха. — Я же всегда тут. Если ухожу, то с собой беру. Тут еще от сейфа и от оружейки в связке.
Переубеждать я не стал, видимо, уже много лет так здесь заведено. Что ж… Если бы я был начальником милиции, я бы здесь маленько по-другому всё сделал.
Мы спустились в подвал. Постовой сержантик Женя Юсупов, молодой и худой ещё парнишка, выскочил из комнаты-бытовки.
— Ты чего не на посту? — насупился Баночкин.
— Так перекус, Михаил Александрович, — оправдывался тот.
— Где второй? Нельзя камеры без присмотра оставлять!
— Так я один, вы же знаете… напарник в отпуске, а с других смен не можем взять. Оголим и их.
— Бардак, — поморщился Баночкин, совсем как Кулебякин.
Ему нравилось иногда руководить. Не все же в аквариуме сычом сидеть и разговаривать только с рацией и телефоном.
Я подошел к камере. Откинул вбок круглый щиток смотрового окошка. Заглянул.
Чудинов, на мое удивление, не лежал на нарах, а
