Завод: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров
— Ты чего, кстати, хотел купить? — спросила Аня.
Знать бы ещё, что тут сейчас бывает. Я огляделся, скользнул взглядом по пакетам молока в виде пирамидок красного или синего цветов, смотря по жирности. Прошелся по пряникам и сгущенке. Перевел взгляд на мясной отдел.
— Не знаю, наверное, фарша возьму и макароны, сделаю по-флотски, — наконец, ответил я.
Макароны по-флотски — первое блюдо холостяка. По крайней мере, у меня за последние годы прошлой жизни сложилось впечатление, что я питаюсь только ими. А что — вкусно и неприхотливо. Потушил фарш с лучком, макароны отварил. Соль — перец туда и готово! А если для разнообразия яйцом забить — вкуснотища.
Но Аня с этим явно не была согласна.
— Ничего не знаю, Егор, будешь у меня есть суп, я за здоровое питание. Так что решено, я пойду возьму морковку, картошку и лук с зеленью, а ты шагай в мясной отдел! Фарш тоже можно взять, но если это будет суп с фрикадельками.
С этими словами девчонка вручила мне одну из двух авосек, которые специально прихватила с собой (я-то о такой мелочи не подумал, привык, что в магазинах пакеты есть). Я покосился на Аню. Так-то никто не против здорового питания. Но есть вопрос — кто мне этот суп готовить будет? Возражение озвучить не получилось, Аня уже ускользнула за овощами.
С мясом, в отличие от консервов, к вечеру действительно была напряженка. Покупатели успели разобрать все лучшее. Но мне, можно сказать, повезло — с мясного прилавка на меня смотрел хороший такой шматок свинины килограмма на два. Не знаю насчёт супа, но из такого добра вполне можно пожарить отбивные. Повезло ещё и потому, что от мясного отдела только отошел очередной покупатель, а других там не было.
Я подошел к прилавку и кивнул на кусок свинины.
— День добрый, а вот этого красавца взвесьте, будьте так добры.
— Весь? — в губу фыркнула продавщица.
В мясном отделе под конец рабочего дня её так задёргали, что места для улыбки не осталось.
— Ну да, целиком, –подтвердил я.
Купив мясо, я вернулся к Ане. Деньги, недавно бывшие неприкосновенным запасом, быстро таяли. У меня осталось всего несколько рублей, если ещё вычесть сумму, которую я должен был отдать Ярику за поездку на базу отдыха.
— А какое сегодня число, Анют? — спросил я, пытаясь прикинуть, когда получу первые деньги на заводе.
— С утра пятое было, — ответила она, рассовывая продукты по авоськам.
М-да, да получки ещё минимум неделю куковать, а вообще-то нужно будет поинтересоваться, в какие дни происходят выплаты. Хотя у меня, как ученика, выплаты будет хрен да маленько. Сколько там того оклада? Плюс надо учитывать, что я работаю неполный месяц. Так что в самое ближайшее время надо будет озаботиться, где разжиться тугриками.
В общагу я возвращался с двумя авоськами. Признаться честно, с тех пор, как разошелся женой, я жил холостяком, но готовить так и не научился. Как-то все руки не доходили до кулинарных свершений, может, теперь настала пора научиться?
Анька же на обратном пути выдала мне целую лекцию про Сергея Есенина.
— Никогда не поверю, что такой талантливый поэт мог завершить жизнь самоубийством! — говорила она, следом выдав целый список конспирологических теорий о смерти гения.
Я помнил, что смерть поэта была обставлена многими слухами и недомолвками, но никогда особо не интересовался данным фактом. Аня же вещала настолько интересно, что на подходе к общаге я уже принял решение, что обязательно почитаю книгу-другую на эту тему.
— Если что-то с супом будет непонятно, приходи ко мне, я всегда подскажу! — заверила меня Аня напоследок, подошла ближе и, привстав на цыпочки, чмокнула меня в щеку.
Я не сразу обратил внимание, что с окна четвёртого этажа на нас смотрит одна из сестёр-близняшек. И когда контролёр меня чмокнула, близняшка захлопнула окно. Вряд ли это Танюха, Валя наверняка, ну… пусть знает, что не обделён женским вниманием.
Я поднялся на свой этаж и прошел на кухню. Суп — значит, суп, сейчас поставлю кипятиться воду на бульон, пока вода подходит, почищу и нарежу овощи.
Однако с готовкой пришлось повременить. На кухне я оказался не один — прямо за столом, над дощечкой с очищенным и порезанным на дольки картофелем, сидела Таня, уткнув лицо в ладони. Судя по позе и едва слышным всхлипам, девчонка плакала. Всё-таки не лук режет.
— Танюх, что стряслось? — спросил я.
Она подняла голову, посмотрела на меня и сквозь слёзы улыбнулась.
— Ничего такого, Егор, — она пожала плечами. — Просто, оказывается, больно, когда тебе изменяют.
У неё вырвался рваный от недавних рыданий вздох.
— Митька изменил?
— Угу, — подтвердила она и снова уронила лицо в ладони, давясь горькими слезами.
Я переступил с ноги на ногу, — не хотелось ввязываться в разборки Тани и Мити.
Но раз уже в курсе, надо бы сестричку успокоить. Я подошел к ней, по-дружески приобнял за плечи, и начал говорить то, что обычно говорят в подобных случаях. Ну и, как это часто бывает, слова успокоения возымели обратный эффект.
— Егор, ну разве я такая уродливая, раз Митя полез на бабу гораздо меня старше! — сокрушалась Таня, всхлипывая ещё чаще. — Или у меня на лице написано: «дура»?
— Дурак тут он, если действительно полез, — я приобнял близняшку покрепче и заверил: — Ты одна и самых красивых женщин, которых я когда-либо встречал.
Тут я совершенно не лукавил, близняшки были на самом деле красавицы. После этих слов Танька вдруг перестала плакать и внимательно на меня посмотрела.
— Я правда красивая? — прошептала она.
— Очень, — подтвердил
