Война Джимми Фишера - Андрей Корнеев
Потому сообщение, что мне принес секретарь, шокировало. Эрик Кацман отправил короткое послание.
Мой Первый консул, мы вступили в войну. Петербург пал!
За месяц до сообщения Кацмана Петербург
Кацман находился, как и положено еврею в Русско-Американском банке республики Калифорния. Хотя назвать здание банком язык не поворачивался — это была настоящая крепость. В его кабинете зазвонил электро-звонок, да Калифорния была самой продвинутой страной существующего мира и везде это использовала. В ответ на звонок Эрик нажал дважды на кнопку, дважды раздался звонок в кабинете секретаря, что означало можно войти.
— Мой комиссар, прибыл «бойцовый кот» от Сергея Озерцова, доложил секретарь Кацмана войдя в кабинет.
— Проси! Коротко приказал главный финансист республики в Российской Империи Эрик.
Вошел молодой русский парень, что было редкостью, «Бойцовые коты» в основе своей состояли из ирландцев.
— Гражданин комиссар, главный лекарь республики комиссар Озерцов вынужден был начать боевые действия, курская губерния в руках Беловодья. Вам и другим комиссарам губерний в России отправлены вестовые. Рекомендуем покинуть империю, скоро узнает династия Гольштейнов (настоящая фамилия Романовых) начнется война.
— Война? удивился Эрик.
Но вестовой молчал, он ждал указаний или послания, что ему потребуется доставить лекарю республики.
— Я очень уважаю Сережу, но он понимает, что один полк, даже с отличным вооружением обречен на уничтожение?
— Мы все понимаем, но такие зверства творили с русским народом. Молодой ветеран замолчал. Затем решился и продолжил.
— Да понимаем! Готовы погибнуть во славу Беловодья! Вы должны покинуть Империю.
— Мы русские своих не бросаем. Заявил русский еврей Кацман.
Далее начались события, что повторялись в каждой губернии, где стояли войска банка, причем повторялись по шаблону.
Курская губерния
Офицеры РИ не считали нужным ночевать в казармах, как какой-то скот. Потому все стояли на квартирах. К каждому такому «постояльцу» были отправлены бойцовые коты. Причем они не действовали тайно или ночью. Наоборот прямо с утра возле каждого дома стоял патруль, делая вид, что парни просто беседуют. Когда «офицер» или проще говоря падаль, без чести и совести выходил из дома, к нему подходили сзади и упирали револьвер в спину. В случае, когда оккупант оказывал сопротивление стреляли и тот погибал. Если выродок рода человеческого сдавался, его разоружали и везли под село Голодное. Где уже были вкопаны столбы в землю и территория огорожена колючей проволокой. Бараки и прочая роскошь мрази, которая почти 300 лет истребляла русский народ была не нужна, так посчитали на военном совете. Может их еще и кормить? Абсурд!
Аналогично действовали с полицейскими и жандармами, благо было известно, где они живут. Примерно к обеду, репрессивный аппарат губернии был арестован или уничтожен.
Далее настала очередь казарм. Но с солдатами не было никаких проблем. Они были насильно набраны и жили на правах рабов. Потому после построения было краткое выступление сержанта Шона. Где все сводилось к тому, что они теперь свободные люди и могут даже идти домой, но есть одно маленькое но. За дезертирство под страшными пытками будут убиты карателями Гольштейнами. Потому предлагалось заключить контракт на один год с Беловодьем и получать деньги, а через год вернуться в родное село, богатыми людьми.
Когда сержант Шон закончил свою речь он задал вопрос.
— Вопросы?
— Барин, а чего ж теперь делать-то? раздалось из строя солдат.
— Какой я тебе барин, нет у нас таких брат! Возразил Шон.
— Пошто так говоришь барин? Когда так было немец, брат русскому? Снова раздались голоса из строя солдат.
— Я ирландец и гражданин Беловодья, мы сами немцев на кол сажаем! Мы русским братья.
— Погоди, ты хочешь сказать есть Белый царь и Беловодье есть? снова зароптали солдаты.
— Нас послал Король-рыбак, как вы говорите Белый Царь и да он в Беловодье, мы пришли вас спасти.
— Приказывай барин! раздались ликующие возгласы, кто-то в толпе рыдал.
— Первое, снять пидорские шмотки, вы солдаты, а не жопоблуды, вам будет выдана новая форма!
— Второе, не барин я вам, а барт по оружию. Ваш брат-смертник.
Подобное происходило во всех губерниях, где стояли войска банка, только разговор мог немного отличаться. Русские же солдаты из оккупационных войск Гольштейнов не особо верили в свое счастье, но вот ведь удивительное дело произошло. Когда офицеров и прочую мразь выгнали из городов, на завтрак подали богатую пищу, было очень много мяса и сала. Бедняги не могли знать, что одним из приказов Сергея Озерцова, было откормить доходяг и оказать медицинскую помощь.
Когда же к вечеру их повели строем в бани все были просто шокированы. Оказалось, что в Беловодье баня для солдат, когда нет войны, да зимой каждый день, да каждый день давали новое исподнее. Благо им был забит дом каждого оккупанта из дворян, «офицерья», да прочих полицаев с жандармами. Более того в баньке-то, чудо-чудное. Им давали вдоволь, да скока хошь париться, пить квас, да пиво.
Правда по пиву ограничение было. Нельзя было напиваться, да пьяна. За тем сержанты следили. Но так пей в волю, пока не захмелеешь. Отличия были только в Петербурге…
Петербург Эрик Кацман
Питер, огромный город, красивый город. Я пожалуй это восстание всю свою жизнь ждал. Больше поляков я ненавидел Гольштейнов, именно они поляков всем одаривали, а мы евреи, как и русские страдали от этих нелюдей. Но город огромный, очень большой гарнизон, опять же стояли гвардейские войска. Потому действовать надо было ночью.
К казармам мы подогнали бронеходы. В итоге любой выход из казармы был перекрыт, как и окна контролировали пулеметы наших «максимов». Единственное была еще Петропавловская крепость, но опять же ее легко блокировали, просто выставив бронеходы таким образом, дабы крепость было невозможно покинуть.
После этого были взяты под контроль продовольственные склады и магазины. Примерно в 3 утра начались призывы к жителям казарм. В рупоры сержанты обращались к русским солдатам. Везде было одинаковое воззвание.
Мы пришли из Беловодья! Вы свободны русские братья! Убивайте офицеров и выходите к нам! Вы Свободны! Нас прислал
