Авиатор: назад в СССР 13 - Михаил Дорин
Из чистого любопытства и уважения к авиагруппе, я за несколько минут собрался и пошёл вслед за Борзовым в ангар.
— Это тот самый начальник службы безопасности полётов? — спросил я, когда мы шли по коридору.
— Да. Он тоже заслуженный человек. Недавно к нам пришёл. Проблема в том, что они с Граблиным не дружат. Сами понимаете, Дмитрий Александрович со связями, а этот генерал, нет.
Зайдя в ангар, я сказал Борзову, что он свободен.
— У нас предварительная подготовка сегодня. Как раз сейчас в класс побегу.
— Не торопись, а то успеешь, — улыбнулся я и отпустил Геру.
Пройдя через плотно стоящие самолёты, я подошёл к месту, где был разложен татами. Группа офицеров в морской форме стояла перед высоким генералом, который возмущался от увиденного.
— Карате? Этот Апакидзе и Ребров с головой не дружат? — громко ругался генерал.
— Товарищ генерал, вот и я им говорю. А они всё машут руками и ногами, — докладывал замполит корабля.
Подойдя ближе, я остановился и прокашлялся. Подвернувшийся ко мне генерал мило улыбнулся и дал команду всем разойтись. Захотел мой старый знакомый пообщаться наедине.
— Родин, мир слишком большой, чтобы мы с тобой больше никогда не встретились. Но ты опять у берегов Африки, как и я.
Тимур Борисович Совенко — мой командир в Анголе. Вот кого, а его не ожидал увидеть. По возрасту мог бы он и уволиться уже.
— Рад вас видеть, — ответил я и пожал руку Совенко, который слегка приобнял меня.
Он всё такой же крепкий, плечистый, и стрижка у него «площадка». Даже седина не тронула волосы.
— Взаимно. Рассказывай, как ты докатился до того, что тебя уволили из армии? — посмеялся Совенко.
Мы прошлись в сторону подъёмника, чтобы постоять на свежем воздухе и отправиться на палубу. Я рассказал Тимуру Борисовичу о своих достижениях. Он мне о своих.
— Как видишь, теперь езжу и инспектирую наши базы за рубежом. В Камрани был, в Анголу успел съездить. Вот теперь и до «Леонида Брежнева» добрался. Как вообще тут у вас с безопасностью? — спросил Совенко.
Хитрит генерал. Знает, что от моряков он ничего не узнает. Авиагруппа про приезд комиссии информирована и «подчистила всю документацию». С другой стороны, его бы должен Граблин сопровождать, но его что-то не видно.
— Тимур Борисович, всё в порядке. Я со многими лётчиками здесь летаю и в составе экипажа, и в группе. Уровень высокий.
— Летаешь с ними, значит. А что у Реброва и Апакидзе времени нет, что они к испытателям обращаются? Что это за методика такая? — слегка возмутился Совенко.
Ну, настоящий безопасник! Везде найдёт проблему.
— А у вас есть методика, по которой можно готовить лётчиков к полётам с корабля? — спросил я.
— Ты меня проверяешь в знании документов? — улыбнулся Совенко и я кивнул, сделав довольный вид.
Тимур Борисович промолчал. Не скажет же он, что у него нет соответствующего курса боевой подготовки для палубников. Есть куча методических указаний и телеграмм. Там всё «условно», «временно» и «на усмотрение командиров».
— Ладно. Считай, что им повезло. Тогда почему такие неисправности вылезают? Плохо испытали самолёты? — задал вопрос Совенко.
Крупный камень в мой огород швырнул генерал! Можно сетовать на «сыроватость» техники, но надо признать, что не доведены до конца многие пункты испытаний.
— Мы здесь для того, чтобы недочёты исправить. Времени на подготовку было не очень много.
— Ты лучше меня знаешь, что отсутствие времени не причина, — шепнул Совенко и подошёл к Су-27К, который техники швартовали после вылета на сопровождение наших Ту-95х.
— Не причина для вас или начальства?
— Для вашего начальства. Не расскажешь, что творится в вашем ведомстве? Почему в полки с опозданием идут двигатели РД-33 новых модификаций? Вместо новых МиГ-29М мы продолжаем получать первые версии. Су-27 готов к массовому производству, но Авиапром на самом высоком уровне откладывает поставки. При этом много слов против военного руководства. И политбюро встаёт на сторону вашего министра.
Нашёл он, у кого спросить! Кажется, Егор Алексеевич продолжает заниматься ерундой. Почему за него политбюро, гадать не стоит. Есть у Чубова там связи.
— Один Русов выступает против. Но не хватает его слова. Слухи ходят, что он там что-то нарушил, — сказал Совенко.
Теперь я совсем ничего не понимаю. Неужели началась внутрипартийная борьба за власть и наш Егор на стороне будущего победителя Горбачёва?
— Ладно. Пойдём со мной. Посмотрим, как авиагруппа готовится к полётам.
С чего я вообще должен за ним идти? Его подчинённые, пусть сам и проверяет. Однако мне всё равно готовиться к ночному вылету. Пойду узнаю погоду и обстановку на сегодня.
Идя по коридорам в класс подготовки, Совенко спрашивал, какие основные моменты нужно будет положить в документы по выполнению полётов с корабля и тактике истребительной авиации. Большую часть мы разрабатывали вместе с Вигучевым, но и Ребров с Апакидзе принимали непосредственное участие в подготовке методических материалов.
— На них мы и опробовали основные моменты. Готовить лётчиков приходится порой нестандартными методами, — ответил я, когда мы уже подошли к кабинету.
Странно, но в коридоре была слышна музыка. Совенко не обратил на неё внимания.
— Нашли подопытных! И что ещё вы нестандартного в тактике и подготовке придумали?
— Тимур Борисович, вы лучше меня знаете, насколько опасен формализм и застой в подготовке и тактике. Воевать над морем, как раньше, уже нельзя. Американцы каждый день что-то новое придумывают. Нам приходится с ними сталкиваться здесь и давать отпор. Пока мирными методами.
— А что, есть уже тенденция к немирным?
— Нездоровая тенденция.
Совенко задумался. И тут из класса раздался женский крик. Причём на английском языке. А затем и смех!
— Что за бардак⁈
Дверь класса была приоткрыта, и генерал смог заглянуть в неё. Я стоял за его спиной, но разглядел источник этого крика. В помещении был включен телевизор, а на экране американский бар с девушками в открытых платьях и несколько моряков в белой офицерской форме.
Знакомая картинка, да только что-то поменялось в истории, и этот фильм вышел немного раньше.
— Товарищи офицеры! — подал команду Апакидзе, который первым увидел вошедшего Совенко.
Ребров сидел на первом ряду и… успел в последний момент сделать серьёзное лицо. Видимо, понравился фильм Гелию Вольфрамовичу.
—
