Кодекс врача - Алексей Викторович Вязовский
Но случилась ожидаемая катастрофа слишком быстро. Я же помнил: богомолье, все дела. Это вам не автобусный тур по намоленным местам Подмосковья, в семь утра начало, в девять вечера окончание. Сейчас это процесс длительный. Недели на две самое малое. И я шел к себе обедать со спокойной душой. Нет, основная проблема с князьями тревожить продолжала, но уже не так остро – подостыл. А в столовой меня ждал вовсе не украинский борщ с пампушками на первое и особое блюдо на второе.
Когда открыл дверь, ничего не предвещало. Но стоило мне крикнуть: «Кузьма, подавай обед!» – тут и началось. Навстречу вышла королевой моя дорогая почти теща, Елена Константиновна. Надо ей дождаться начала бума кино, сможет сделать неплохую карьеру на ролях беспощадных убийц. Лицо такое, что сейчас вытащит нож и будет резать. Другой бы побежал уже штаны менять, но я вдову профессора знаю давно. Привык немного.
– Здравствуйте. Богомолье отменилось? Не соизволите пообедать со мной?
– Как. Вы. Посмели?! – прошипела она. – Господин Баталов! Вы – бесчестный человек! Мерзавец!
Вот как она так научилась плавно наращивать громкость? Талант, однако. Такого результата одними тренировками не достичь.
– Кузьма, приборы для нашей гостьи! У нас сегодня утка по-пекински. Очень рекомендую, по рецепту моего учителя ушу…
– Да я с вами!..
В руках у вдовы был незамеченный мной сразу зонтик-трость, вот им она и собралась меня ударить. Пришлось блокировать предплечьем, аккуратно вырвать «оружие».
– Держите себя в руках!
– Да я… К полицмейстеру пойду! В газетах ославлю!
– Не бывает плохой рекламы кроме некролога, – неудачно пошутил я, отступая.
– Вы что, не понимаете, что своим поступком вы уничтожили репутацию Виктории? Я уже не говорю о вашей карьере. Мне на нее плевать. Но свою дочь!.. Да я вам за нее!..
Наступил момент попытки нового физического контакта. Спасибо занятиям у-шу, увернулся. А то хорош бы я был, если бы явился к великой княгине с расцарапанным лицом. Тут уже на бандитскую пулю не сошлешься.
– Успокойтесь, Елена Константиновна! Не надо пытаться вести себя подобно базарной торговке. Ничего страшного не случилось.
– Да как вы смеете?!
И пошло снова: репутация, замужество, потерянные возможности, жизнь кончилась, ой, что будет, и так далее. Вмешиваться в процесс бессмысленно, это как глухарю на токовище пытаться что-то рассказать. Так что я дождался, когда причитания пополам с обвинениями пойдут на второй круг, а местами и на третий, и только после этого спросил:
– Все?
– Что?!
– Руки, говорю, можно отпускать?
– Да!
– Прошу за стол.
Кузьма невидимой тенью протиснулся мимо нас и исчез за ближайшей дверью. Вдова обреченно пошла за мной и села напротив. Кажется, сейчас наступит фаза «ой, какая я несчастная». Рыдания и стенания. А тут утка стынет. В отсутствие микроволновок может стать проблемой. Надо заканчивать эту драму. А средство у меня есть.
– Сколько вам поступило от «Русского медика» в последний раз?
– Три ты… А при чем здесь это? – возмущенно вскинула брови Елена Константиновна.
– Вы понимаете, что без меня выплаты очень скоро прекратятся? Ну год-два, а потом все. И, заметьте, навсегда. А к хорошему быстро привыкаешь.
– Вы пользуетесь работами Августа Петровича!
– И вы получаете долю! Тем более что у вас есть описание архива – ничего не утаиваю. Поверьте, там готовых рецептов не имеется. Так что прибыли тоже не случится.
– Вы хотите купить…
– Хватит уже комедию ломать! Я же сказал: ничего не случилось. Вы в состоянии снять квартиру в этом доме. И поселить в ней Викторию. Приличия будут соблюдены. Бумаги подпишете вы, кому угодно можете сказать, что и сами живете вместе с дочерью. И поверьте, для меня случившееся тоже было… неожиданностью.
Уговаривать вдову пришлось еще минут пятнадцать. И даже лишних денег не пришлось платить. Кроме оплаты теперь уже вдовьей квартирки в пять комнат. Малой кровью обошлось. Ну и обед безнадежно остыл.
* * *
Напрасно я так быстро уехал из Питера. Надо было дождаться Романовского. Потому что чувствую, пора. Наступило время запускать проект клиники по лечению сифилиса, причем не очень афишируя мое участие. Так, сбоку, мелкими буквами в учредительных документах. Пусть Дмитрий Леонидович будет спасителем всего мира от заразы, получает премии и признание. Мне и без этого хлопот хватает. Все, что знаю или смогу вспомнить, только сдуру можно себе приписывать. Ведь рано или поздно начнутся раскопки: а откуда такой умный взялся? Архив Талля? А подать сюда Тяпкина-Ляпкина!
Звезд с неба не хватал, публикации серенькие, всего три штуки из свежих. И вдруг – нате. Здрасьте, я тут немного гений от хирургии, любите меня. С чего? Нет, архивом прикрываться вечно не получится. Манассеин правильные вопросы, кстати, задавал. Покажи, что там написано. Хотя бы в той части, что уже отработана. Где там этот волшебный стрептоцид? А в бумагах профессора, если честно, ценного – ноль целых, хрен десятых. Письма, статьи стародавние, наброски, лекции, даже ругань с разными светилами по пустяковым, в общем, вопросам.
Романовский мне написал, жалел, что разминулись. Но сообщил, что сейчас, буквально через пару недель, заедет в гости по пути на воды. А это затягивает процесс. Потому что «на воды» может значить и месяц, и два. Не считая дороги. Даже если через два месяца он приступит к финальной проверке… К Рождеству можно поспеть, если сильно постараться.
Одно только счастье: спирохета официально получила пальму первенства. Открытие описано и опубликовано в прессе, в том числе иностранной. Надо убедить первооткрывателя, чтобы не поддавался на искушение и отказывался до поры до времени от всяких конгрессов и съездов. Рано. Вот выйти на трибуну и первооткрывателем, и автором способа лечения намного престижнее. Потерпеть надо. Потому что начнет кататься, и затея может еще сильнее затянуться.
От дележа шкуры медведя меня оторвал телефон. Россолимо. Я ждал этого звонка – на завкафедрой Бобров повесил подготовку к хирургической конференции. На которой я должен был рассказать коллегам об операциях на кишечнике и на сердце.
– Евгений Александрович, надо срочно встретиться! Ужасные известия.
Ну вот… Только
