Вперед в прошлое! - Денис Ратманов
Вера Ивановна с укором посмотрела на нас, мы извинились и юркнули за свою парту, вторую у стены. Учительница подошла к доске, написала темы занятий, напомнила, какие нам надлежит повторить правила, и я заскучал. Открыл учебник — блин, ровно на том месте, где нарисовал ядерный гриб, повел плечами, вспоминая свою смерть, и уставился за окно, где мелькали стрижи, шевелили листьями тополя, и точка самолета перечеркивала небесную синь белой линией, точно ошибку.
Тридцать два года — и ничего не станет. От осознания этого реальность стала более яркой, более осязаемой, и захотелось искупаться в море. Нырнуть, открыть под водой глаза и протянуть руки навстречу солнечным лучам, пронизывающим толщу воды.
Урок был спаренным, я механически записывал за учительницей и думал о своем. Что решит Борис? Хватит ли ему смелости дождаться меня, или он побежит домой от греха подальше и доложит маме, что я задумал? Брат из той реальности так и сделал бы. Как поступит этот? Скоро станет ясно.
Вообще рискованно было его вовлекать, но я должен был дать брату шанс.
Наконец прозвенел звонок, я сорвался с места и выбежал в коридор… Бориса там не было. Насколько Наташка делала все назло, настолько же младший брат старался угодить и подлизывался, при случае ябедничал. Может, отец и прав: из него получится отличный мент. Не милиционер — именно мент, мусор. Он даже преуспеет, интригуя против начальников и подсиживая их.
— Не закончили еще? — спросил Илья, имея в виду брата.
А ведь и правда, шестиклассников могли просто задержать.
Глава 19
Действовать будем мы
Мы направились к кабинету русского. Не дошли метров пять, и дверь распахнулась, оттуда высыпали шестиклашки, горластые, как стая скворцов. Значит, их все-таки задержали! На душе полегчало от мысли, что брат не сбежал домой, не смалодушничал.
А вот и Боря идет — голова опущена, подошвы шаркают по полу. Увидев меня, он зашагал быстрее. Подошел, расправил плечи и отчеканил:
— Я клянусь, что родителям ничего не скажу.
Илья ткнул пальцем ему в грудь.
— Заметь, при свидетеле поклялся.
— Так где вы с Наташей живете? — спросил Борис.
— У бабы Эльзы в Васильевке.
Вот так и Илья узнал.
В нежном возрасте нас бабушкой пугали — что-де заберет злая старушенция, на цепь посадит, заставит за свиньями убирать, потому Боря оцепенел и выдохнул:
— Так она ж… Яга!
— Ну вот от Яги тебе курточка. Нас обманули, брат. Бабушка — классная. Мать сейчас дома?
— На огороде, — поник Боря.
— Так что, вещи вынесешь? Потом скажешь, что ничего не знаешь, я ведь мог и сам прийти, ключ-то у меня есть.
Хотя… Зачем я бегаю? Может, стоит забрать вещи, а потом поговорить с матерью? Мы ведь никогда не разговаривали по душам, каждый был сам по себе и выживал, как мог. Потому казалось, что у нее нет души. Она не человек даже, функция, орущий придаток к отцу.
Я хлопнул брата по плечу.
— Ладно, идем вместе.
Брат выдохнул, и мы пошли домой, Илья изъявил желание помочь и подстраховать, вдруг что случится. На выходе из школьного двора кучковались личинки гопников: курили, гоготали, пускали по рукам бутылку с мутной жидкостью. Илья напрягся. Борис втянул голову в плечи и попятился за мою спину. Вот и пришло время проверить, сделал ли Руся то, что я ему приказал.
На всякий случай я сунул руку в карман жилета, продел пальцы в вентиль крана и, поравнявшись с ними, крикнул:
— Вечер в хату, мужики!
Четыре лысые башки на тонких шейках повернулись в мою сторону.
— Часик в радость! — щербато улыбнулся мой старый знакомец Каюк, которого я как-то спас от кондукторши.
Стоящий рядом с ним длинный и тощий гопник дернул его за рукав и набычился, проворчал:
— Че надо?
— Да ниче. Че бы не поздороваться с реальными пацанами, — пожал плечами я. — Все ж в одном селе живем. Невежливо как-то.
Гопники переглянулись. Сейчас и выяснится, ломать мне ногу Русе или нет. На самом деле, в нашем поселке не так уж все и страшно. Были места, где с юных лет дети жили по зоновским законам, годами создавалась разветвленная иерархическая система, победить которую можно было, только перебив всех. Вот если бы Руся был вхож в такую систему, мне стоило бы либо готовиться к смерти, либо переезжать. Здесь же обитала шантрапа обыкновенная, ненужные дети алкоголиков, объединяющиеся не в ОПГ, а скорее в кружки по интересам «Клеепоклонники» и «Отжиматели копеек у лохов».
— Валим, — скомандовал тощий, и компашка направилась пить самогон за школу.
Каюк развел руками — извини, мол — и засеменил за ними, что-то бормоча. За спиной шумно стравил воздух Борис и прошептал:
— Зачем нарываешься?
И одновременно Илья выдал:
— Таки да! Сработало! Крутотень!
Мы двинулись дальше, и Боря спросил:
— Что сработало?
— Руся нас больше не трогает. Типа мир, — объяснил я.
Идти к нашему дому было пятнадцать минут. Во двор мы заходить не стали, остановились поодаль, а Борька с обреченным видом поплелся дальше.
Вездесущие бабки у подъезда держали пост, дабы ни одна проститутка и наркоман не просочились необлаянными. Бочкообразная тетя Соня выбивала ковер, и пыль летела коромыслом. Играли в догонялки котята.
Н-да, пройти незамеченным не получится. Илья словно мысли мои прочел:
— Давай я поднимусь к тебе и помогу малому вынести вещи?
Не дожидаясь ответа, он побежал за Борисом, кивнул бабкам на скамейке и исчез в подъезде. Вскоре он спустился с рыболовными снастями и двумя пузатыми пакетами. Минут через пять прибежал Боря с выцветшей и дышащей на ладан дорожной сумкой, поставил ее возле моих ног и отчитался:
— Готово!
— Спасибо, Борис, Родина этого не забудет. — Я пожал его руку, навьючился пакетами.
— Я помогу тебе довезти, — вызвался Илья и забрал половину. — Ну, хотя бы до центра, ты ж все один не унесешь.
— Спасибо. Не откажусь.
Мы взяли вещи и направились к остановке, но в спину донеслось звонкое:
— Стойте!
Я обернулся. За нами бежал Борис и смахивал слезы.
— Пашка, стой! Я с вами хочу! С бабушкой познакомиться!
Мальчик сделал выбор. А ведь это невероятно сложно в двенадцать лет! Нужен ли ему такой надлом? Нужна ли эта война? Если уйдет с нами, что это даст? Пожалуй, что и ничего.
Я остановился и серьезно сказал:
— Борис, кто-то должен поддерживать маму. Представляешь, как ей будет сложно, если и ты уйдешь?
Он поник. Я его успокоил:
— Если отец свалит, мы вернемся, и все будет хорошо. Обещаю.
— Проваливал бы уже, — проворчал брат и все равно пошел с нами. — Но с бабушкой-то можно познакомиться?
— Туда ехать два часа, — попытался его напугать я.
Он не отстал, топал рядом и загибал пальцы.
— Сейчас одиннадцать. Плюс два — час дня. Два часа у бабушки — три дня. Два часа на дорогу назад — пять. Гулять мне можно до семи. Четыре часа на бабушку! Я все успею!
— Да пусть съездит, — поддержал Борю Илья. — И вещи дотащить поможет. Эх, скорее бы ты вернулся! Без тебя тоска смертная.
— Все будет так, как должно быть, — успокоил его я. — А должно быть хорошо. Нет — отлично. Только потрудиться надо.
Мы немного постояли на остановке, наблюдая, как мелкие девчонки под фонарем, воровато озираясь, ковыряются в земле — закапывают секретики. Борька сделал стойку, как ворона, которая вознамерилась украсть орех у белки и теперь запоминает, где у нее схрон.
Ничего там особенного нет: стекляшка, под ней всякая ерунда — лепестки цветов, бусины и записки, а казалось — клад нашел! Странная в детстве система ценностей. Помню, лазая на свалке бытовых отходов, я нашел кусок синего расплавленного стекла с пузырьками воздуха и травинками, застывшими внутри. Так он был мне дороже, чем коллекция календариков, которые все тогда собирали. Дороже булочки с маком!
Наконец вдалеке показалась оранжевая морда нашего автобуса, и, помахав мне, Илюха побежал домой.
Судьба будто щадила Борю, и в Васильевку мы добрались за час. Выгрузили вещи на остановке и поволокли к бабушке. Борю таким взбудораженным я редко когда видел. Будто ему предстояла встреча с дедом Морозом, который должен был подарить мопед. Если бы не поклажа, он носился бы вокруг.
А вот возле забора бабушкиного дома он энтузиазм подрастерял. Опустил вещи на пол, покосился на меня.
— Не боись, все пучком! — Я толкнул калитку и услышал
