Комсомолец. Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин
В руках студентов заискрились бенгальские огни.
«С Новым годом, Димочка, — мысленно поздравил я сам себя. — С вновь наступившим тысяча девятьсот семидесятым годом!»
* * *
Вторую серию фильма я досматривал в гордом одиночестве, подкладывая себе в тарелку фаршированные куриные яйца (печень трески мне понравилась больше, чем утиное мясо) и попивая из стакана солоноватую минеральную воду. Место в центре стола к тому времени уже пустовало: утиные кости лежали на тарелках, а блюдо с потемневшими кусками яблок уступило место хрустальной вазе с мандаринами. Мои сегодняшние «собутыльники» перебрались ближе к ёлке — танцевали под звучавшие из телевизионных динамиков песни. Девчонки иногда подпевали киношным артистам.
Света Пимочкина не раз пыталась вытащить из-за стола и меня. Но я упорно игнорировал «быстрые» танцы. И по-братски делил с Авериным право танцевать с комсоргом «медляки». Причём, согласен был уступить это право Славке навечно. Вот только Пимочкину моё согласие не интересовало. Светлана покорно соглашалась на «приглашения» старосты. Но каждый второй медленный танец ловко ускользала от Аверина и бежала ко мне — Славке приходилось довольствоваться другими партнёршами (танцевал он не только со Светой и Надей Бобровой — дважды «отбирал» Ольгу у Могильного).
Первую бутылку «Столичной» Павел и Вячеслав распили на пару. Я от «беленькой» отказался, сославшись на «слабый организм». Парни постарались меня переубедить — даже попытались «взять на слабо». Но я лишь улыбался в ответ на их подначки, вспоминал о том, как раньше сам любил спаивать других на студенческих вечеринках (сам тогда был способен выпить едва ли не ведро водки). Распечатали вторую тару с водкой — у Паши и Ольги состоялся короткий, но «строгий» разговор. Могильный тут же отодвинул до краёв заполненную рюмку и отправился во двор «проветриться».
Пару раз заметил, как сидевшая по левую руку от меня Боброва «путала» бокалы — выпивала моё шампанское. И поначалу испугался за её здоровье. Но спиртное на Надежду словно не действовало. Боброва твёрдо стояла на ногах, говорила чётко — не «заплетающимся» языком. Да и выплясывала она у ёлки бойко — так любой хмель мог из головы выветриться. Потому я мысленно извинился перед пальмой: придётся растению и в новогоднюю ночь обойтись без спиртного. Молча менял местами свой наполненный Авериным бокал на пустую Надину тару. Боброва не жаловалась — словно не замечала подмены.
«Не заставляю её пить, — сказал я сам себе. — Но и не мешаю. Пусть девчонка оторвётся. Ведь только ей утром не придётся никуда ехать. Успеет отоспаться до возвращения матери».
Но потом я заметил интересную деталь. Аверин всё чаще возвращался за праздничный стол, пока я танцевал с комсоргом. Отклонял Надины приглашения на танец: изображал усталость. Вот только он словно позабыл, где сидел изначально. Усаживался на место Пимочкиной — переставил туда свою рюмку. С интересом посматривал на экран телевизора (тот работал без звука: после окончания фильма мы танцевали под музыку, что лилась из проигрывателя). Не пил. Но всё же временами подливал водку… в мой бокал с шампанским. В тот самый бокал, что я после «подсовывал» Бобровой.
«Вот, гадёныш!» — подумал я. Но без злобы. Потому что прекрасно понимал причину Славкиных махинаций. И был бы рад Аверину помочь: сам устал от назойливого внимания Пимочкиной. Вот только не хотел испортить студентам праздник ссорами и обидами. Хотя идею старосты я оценил. Потому что пляски и пустые разговоры мне поднадоели. Я отыскал взглядом накрытый пледом диван. Решил, что он вполне сгодится для отдыха «перебравшего» Саши Усика. Вот только переберусь на него позже, ближе к окончанию вечеринки. Потому что спать пока не хотел, а долго изображать спящего не сумею.
* * *
— Мальчики и девочки, — сказала Фролович, когда доиграла очередная пластинка. — А не пора ли нам перекусить?
Она указала на стол.
— Вон, сколько ещё всего осталось, — сообщила она. — А мы с прошлого года почти ничего не ели. Не знаю, как вы, а лично я проголодалась. Кто со мной?
«С ней», ожидаемо, оказался Пашка Могильный. Он приобнял Ольгу за плечи (та и не подумала отбиваться от его объятий), проводил девушку к столу. Поддержала подругу и Света Пимочкина (комсорг шумно дышала после очередного энергичного танца). Я и так сидел за столом. Только Надя Боброва разочаровано вздохнула — я заметил, что она уже несколько минут сверлила взглядом Аверина: дожидалась подходящей музыки, чтобы снова пригласить того на танец.
Староста вскинул руки.
— Поддерживаю предложение, — заявил он. — Самое время перекусить.
Я придвинул к себе пустой бокал (Надин), пошарил взглядом по сторонам… в поисках пульта от телевизора. Но вскоре вспомнил, где (и когда) нахожусь — поздравил себя с очередной стадией опьянения. Те крохотные и редкие глотки шампанского (разбавленного водкой), что я делал больше демонстративно, чем по желанию, уже сказались на моих способностях здраво мыслить. Заметил, что улыбаюсь всё чаще. И всё больше — без повода. Приметил и довольную ухмылку на лице Аверина.
«Чему ты радуешься, засранец? — мысленно спросил я, будто подозревал Славку в способностях к телепатии. — Если напьюсь… тут такое представление начнётся! Если, конечно, в этом теле буду столь же активен, как в прошлом. Что не факт, разумеется…»
Уже испытывал желание перебраться на диван. Но всё же решил повременить с этим. Заметил, что другие тоже зевали, хоть и пытались это скрыть. За зачётную неделю студенты растратили много энергии, в том числе и нервной. Что сказывалось на самочувствии первокурсников в новогоднюю ночь. Праздничный запал угасал — не я один уже испытывал желание сменить вертикальное положение на горизонтальное. Понял это, когда Фролович поинтересовалась у Светы, как и когда та собиралась ехать домой.
Я посмотрел на часы — до возобновления работы общественного транспорта (первые автобусы выйдут на маршрут в четыре часа) оставалось десять минут.
— На автобусе поеду, на чём же ещё, — сказала Пимочкина. — Обещала маме, что вернусь в шесть.
— Понятно, что не на такси, — сказала Фролович. — Я тоже скоро буду собираться. До автобусной остановки дойдём вместе. А дальше? Нам с тобой сейчас не по пути. Меня Паша до дома проводит… Ведь проводишь, Паша?
Уже потиравший сонные глаза
