Гибель старых богов - Дмитрий Чайка
Теушпа смотрел, как гибнет его народ, и не мог скомандовать отход. После такого позора он уже не царь. Его имя будет проклято самыми страшными проклятиями. В каждой юрте будут похороны, каждый род недосчитается мужчин, и пройдет еще много лет, пока войско народа гамирр сможет еще раз выйти в поход. С тяжелым сердцем он махнул рукой и над полем разнесся двойной сигнал рога, означающий отход. Обескровленное войско откатилось назад, как приливная волна. Четверть воинов осталась лежать на горелой земле, а проклятые телеги стояли на том же месте. Это была катастрофа.
Вдруг из вражеского стана выехал всадник с поднятыми ветками над головой, осторожно выбирая путь. Он точно знал, где можно пройти. Знак мира, который был известен каждому, кто брал в руки оружие, внушал почтение, и убить гонца было немыслимо. Тот подъехал и сказал.
— Командующий ждет вашего царя на переговоры, и он клянется всеми богами, что ему ничего не грозит.
— Встретимся посередине, между войсками.
Гонец кивнул и уехал к своим. Из-за вагенбургов выехал эламит, одетый просто, но на таком коне, что у киммерийцев захватило дух. Он встал перед войском врага, отгоняя ветками в руках надоедливых мух, которые уже начали слетаться на запах свежей крови.
— Я Хумбан-Ундаш, ташлишу великого царя Нарам-Суэна. Назови себя.
— Я Теушпа, царь восточного народа Гамирр.
— Ты потерял тысячи, царь, а я потерял сотни. Неравный размен. Что делать будешь дальше?
— Я буду воевать, — хмуро сказал царь.
— А за что ты будешь воевать? За золото, которого тут нет? — засмеялся военачальник.
— Как нет? — удивился царь.
— А так, мы украли твоих воинов, привезли в лагерь, рассыпали перед ними кошель, и дали вашему щенку несколько дариков в рот сунуть. Как царь, сам ковырялся в говне или поручил кому? Мы тут чуть животы не надорвали, когда представляли, как вы это золото нюхать будете. Ну, а потом вы пришли туда, куда нам было нужно.
Теушпа медленно багровел, представляя, как на него будут теперь смотреть воины. Мало того, что он вел их в поход, где четверть погибла, а еще четверть ранена, так еще эта история с золотом в куче дерьма, на которую он купился, как последний мальчишка.
— Может горло себе прямо тут перерезать, — обреченно подумал царь, — до седьмого колена моим потомкам эту историю вспоминать будут. — Нас еще много, и мы сильны, — упрямо сказал он.
— Тут ты не пройдешь, ты это и сам понимаешь. Назад вернуться тоже не сможешь. Если доедешь до прохода в скалах, сам увидишь. Поезжай, царь, посмотри, а потом тут на закате встретимся, я тебя ждать буду. Убитых своих забрать можете. Я всеми богами клянусь, мы не будем стрелять.
Царь молча развернулся и поскакал к войску. До прохода было от силы полчаса легкой рысью, а потому он с вождями племен решил убедиться во всем лично. Подъехав к проходу, они застыли в изумлении. Две сотни шагов, отделяющие их от свободы, были перекрыты сколоченными из заостренных бревен конструкциями, в которых наш современник уверенно опознал бы противотанковые ежи. Два ряда заостренных бревен, установленных через десять шагов, для конницы были непроницаемы. За бревнами стояла тяжелая пехота с длиннейшими копьями, а за ними лучники, готовые бить через головы товарищей. Первый ряд бойцов был укрыт ростовыми щитами и одет в доспехи. Пока они клали воинов, штурмуя проклятые телеги, сюда подошло войско и собрало из привезенных заранее кольев непроходимую преграду. Старейшины народа Гамирр поняли, что это все, выбраться из этой западни им не суждено.
— Ну что, почтенные, будем молиться духам предков, — прервал Теушпа тяжелое молчание. — Мы все останемся тут. Либо на копьях погибнем, либо от голода сдохнем. И золота тут нет, зазря поляжем.
— Надо договариваться, этот, на хорошем коне, не зря же звал, — сказал один из вождей.
— И то правда, — приободрился царь.
На закате из обоих лагерей выехало по всаднику и встретились на том же месте.
— Посмотрел?
— Посмотрел. Мы можем прорваться, — упрямо заявил Теушпа.
— Можете, — не стал
