Гибель старых богов - Дмитрий Чайка
Пятеро разведчиков, ушедших на полдня вперед для поиска колодцев и хорошей травы для коней, сидели у костра, выставив охранение. Немудреные солдатские байки шли под взятого по дороге барана, которого освежевали и ели, слегка обжарив мясо на костре.
— А я ему по голове — хрясть! — брызгал слюной молоденький боец, — а бабу его там же и оприходовал. Гордость за первые в его жизни свершения перла из него фонтаном.
Сидевшие рядом старшие братья покровительственно улыбались в бороды. Ему в новинку еще, мальчишка совсем. Ну, ничего, пообвыкнет. Вдруг старшой напрягся. То ли посторонний запах, то ли лишний звук, не похожий на шорох травы, встревожили его. Но кони были спокойны, а они умели сторожить не хуже собаки. Но старшой все равно незаметным движением придвинул к себе копье, толкнув ногой соседа. Тот непонимающе обернулся, но поняв по глазам, что есть опасность, тоже положил руку на палицу. Взрослые воины были готовы, и только мальчишка разливался соловьем, рассказывая по третьему кругу о своих подвигах. Раздался глухой удар, и часовой, сидевший в отдалении, со всхлипом осел на землю, зажимая рукой стрелу в груди. Костер окружило два десятка бойцов в доспехе с натянутыми луками. Киммерийцы встали спиной к спине, собираясь дорого продать свою жизнь.
— Оружие на землю, — услышали они голос из темноты, говорящий на ломаном аккадском.
— Хрен тебе, — ответил старшой на том же языке.
Звякнули тетивы луков, и киммерийцы схватились за раненые ноги. Следом полетели сети, спеленавшие их, как младенцев. Незатейливые удары тупыми предметами по голове погрузили четверых кочевников в забытье.
Очнулись они в дороге, будучи связанными и под охраной всадников, явно персов. На привале им аккуратно вырезали стрелы, промыли чем-то щиплющим и плотно замотали. И все это без единого слова. Их кормили, поили, сажали на коней и везли дальше. Через пять дней они увидели огромный лагерь, путь в который шел через проход в скалах, коих в горной стране было видимо-невидимо. Многочисленные шатры и палатки занимали огромное поле, за которым расстилался путь в Элам. Лучники сидели у костров и проверяли стрелы. Пращники, которым проверять было нечего, дурачились и кидали камни в глиняный горшок, отвешивая проигравшему пинки. Всем явно было весело, и незатейливая игра втянула окружающих, которые делали ставки. Киммерийцы смотрели во все глаза, пытаясь охватить взглядом и запомнить всю картину целиком. Их подвели к самому большому шатру, без особых, впрочем, излишеств, и привязали к коротким столбам, вбитым в землю.
— Пытать будут, — обреченно думал старшой, — иначе зачем сюда тащили?
Мимо ходили воины, которые в поте лица таскали небольшие сундуки, явно не по размеру тяжелые. Киммерийцам делать было все равно нечего, и они с интересом смотрели на суету вокруг. Вдруг один воин споткнулся и опрокинул сундук. От удара тот раскрылся, и из него вывалились кожаные кошели, глухо звякнувшие при падении. Один кошель был раскрыт и из него веером высыпались золотые аншанские дарики, прекрасно известные всей Ойкумене.
У кочевников перехватило дыхание. За один такой кошель у них в горах можно было купить весь скот, принадлежащий целому роду. А тут полный сундук кошелей, а сколько сундуков протащили мимо них. Они даже представить не могли, что существует на свете такое богатство. Да если они вырвутся отсюда, их до старости поить будут, чтобы такую байку послушать.
— Ты тупой ленивый осел, — орал десятник, на секунду выпустив из вида монеты, — собирай давай. Или будешь до конца жизни дерьмо в Аншане таскать.
Виновный ползал на карачках и старательно пыхтя, собирал деньги.
Мальчишка, который сидел ближе всех, сделал незаметное движение, накрыв ногой несколько монет. В шатре стояли Камбис и Хумбан-Ундаш, подглядывали в дырочку, проделанную в пологе, и давились от смеха.
— Ну ты смотри, вот засранец. Закрысил монеты ведь. Отнимать будем? — зажимал рот ташлишу, сдерживая хохот.
— Да ты что? Я бы еще ему приплатил, чтобы такое получилось. Да он теперь на все войско прославится. Пусть крадет. Смотри, он их за щеку сунул. Не подавился бы.
— А, ничего, просрется. Ты вот когда-нибудь золотом срал?
— Не, не срал. А он на виду всего войска срать будет теперь, чтобы поверили, — и Камбис отбежал в другой угол, рыдая от смеха, и стараясь не шуметь одновременно.
План был незатейлив и туп, как валенок. Притащить в лагерь несколько киммерийцев, показать золото, которого на самом деле один кошель и был, а потом дать сбежать. То, что мальчишка проглотил несколько золотых дариков, было, как удачная импровизация на премьерном показе. То есть очень и очень круто. Такое захочешь провернуть, и не сможешь. Теперь все войско обнюхает золото, пахнущее … ну чем надо пахнущее, и уверует, что там его горы. Представляя себе эту картину, отцы командиры ржали до слез, до судорог.
— Нет, Камбис, ну ты представляешь. Он такой срет при всем
