Алексей Щербаков - Интервенция
— Доигрались, дебилы, — пробормотала сонная Васька. — Вот теперь-то начнется…
— Уже начинается! — Заорал сержант. — Я никогда не думал, что в городе столько людей!
В Джекобе проснулся журналист. Как в том старом анекдоте — черт с ним, с хвостом, но на это надо посмотреть. Он догадывался, что случилось. Видимо, деляги, мечтавшие залезть в Эрмитаж, все-таки решились на это. Ну, и получили по полной программе. Но, судя по всему, случилось и другое. Началась некая цепная реакция.
— Я пошел, — бросил он товарищам. Васька без слов тут же поднялась.
— Я с тобой. — Встал с койки Тони. — Эй Риккардо, присмотри за девкой! Башкой за нее отвечаешь.
Латинос был рад остаться в доме, а вот сержант Уэйтс направился вслед за парнями.
— А ты чего? Сидел бы вон с этими, — ухмыльнулся техасец.
— Нет уж. А то ты потом, расист поганый, будешь говорить, что чернокожие в кустах отсиживаются.
На улице стояла кромешная тьма, но в ней чувствовалось движение. В самом деле — сколько, оказывается в Питере людей! Причем, люди все были какие-то странные. То там, то здесь в жидком свете мелькали молнии драных «косух», длинные сальные патлы или наоборот — бритые черепа. Были, впрочем, и просто до синевы пропитые морды. В руках эти люди держали разнообразное оружие. Имелись автоматы Калашникова, но были видны и раритеты времен Великой войны. Кто-то тащил даже немецкий ручной пулемет. Кое-кто был с топором, некоторые — просто с тяжелым колом. Но все это были не призраки — это были явно живые люди, от которых разило водкой и чесноком.
Один, в тяжелых ботинках, с бритой головой, даже окрикнул сержанта:
— Эй, шоколад, ты с нами? Оно правильно. Давно пора мочить этих козлов!
— Этого парня я видал на рынке. Хороший парень, хоть, конечно, расист, — пояснил Уэйтс.
Возле рынка люди строились. Беспорядочная толпа превращалась во что-то осмысленное. Между людьми двигались туда-сюда мужчины, явно знакомые с военным делом. Они наводили порядок. Впрочем, было весело. По рукам ходили бутылки с самогоном.
— Давай-давай. Заканчивай праздник. Сейчас двинемся, — покрикивали старшие.
Внезапно вдалеке послышалась громкая музыка. Джекоб знал эту песню. Это была тема старенькой шотландской группы Nazareth, исполненная бешеной похмельной ненависти ко всему миру. В перспективе Восьмой линии показались несколько тяжелых мотоциклов. Это были не здешние развалюхи, собранные черт знает из чего. Машины слепили мощными фарами, посверкивали в темноте хромом. Да и ребята на них сидели одетые не по здешней моде — хотя в тех же самых «косухах».
За мотоциклами двигались два грузовика. Они были набиты вооруженными людьми. Над машинами развевались черные флаги с черепами.
Один из мотоциклистов заметил Джекоба и товарищей, скромно стоявших возле подворотни.
— Янкесы! — Заорал он.
— Разуй глаза, придурок! — Рявкнула на него Васька.
Только тут до журналиста дошло, что все остальные воспринимали их как своих. Впрочем, видимо, они уже и были своими.
Мотоциклист подрулил к ним.
— Ох, извиняйте, братаны, не врубился, — покачал головой сидящий на «Харлее» бородатый парень. — Хотите вот глотнуть?
Он протянул им здоровенную бутыль джина.
— Откуда вы, парни? — Спросил Джекоб, глотнув пахнущий шишками напиток.
— Кто откуда. Я вот в Стокгольме жил последние десять лет. А так-то я с Лиговки, там родился. Но тут вот просыпаюсь я в этом долбанном Стокгольме с похмелья — и мысль мне такая приходит. Что я, как дурак, сижу в Европе? В России жизнь повеселее будет. Двинул я в Амстердам. Там много таких, как я, собралось. Транспорта никакого сюда, понятно, не ходит, пришлось захватить паром.
— Погоди, когда это случилось? — Спросил Джекоб.
— Вчера, вроде. Впрочем, не помню, мы всю дорогу квасили.
— То есть, вы за несколько часов дошли от Амстердама?
— Кто его знает как? Дошли так дошли. Ладно, пойду поищу какого-нибудь главного. Пусть скажет — куда идти и куда стрелять.
Атака на американских солдат была долгой, кровавой и жестокой. Главным центром сопротивления на Васильевском острове было большое желтое здание, служившее в прошлые времена местной управой. Кое-как собранное воинство, конечно, в подметки не годилось подготовленным штатовским солдатам. Но русские все-таки перли вперед! Подход к управе прикрывал бронетранспортер. Многие из тех, что пытался к нему подобраться, легли под пулеметным огнем. Но все дело решил тот самый бородатый парень с мотоцикла. Он сумел подлезть — и метко метнуть «коктейль Молотова». Бронетранспортер зачадил. Одновременно ребята попытались подойти по крышам. Но там их встретили плотным пулеметным огнем. И тут вдруг из окон здания стали вылетать орущие американские солдаты.
— Низко летят. К дождю, наверное, — Прокомментировала Васька. Они стояли в подворотне неподалеку. Джекоб решил ни во что активно не вмешиваться — а вот Тони с Уэйтсом не утерпели. Увидев, как строят невесть из кого собранное воинство, они полезли поучаствовать. И, видимо, были где-то там…
Из окна вылетел очередной защитник демократии.
— Джекоб, ты жив? А я уж думал на этим свете уже не повстречаемся… — Перед журналистом стоял Тони. Он был весь ободран, покрыт грязью, на морде виднелись свежие ссадины, под мышкой Тони придерживал автомат Калашникова. Он возбужденно рассказывал:
— Слушай, как все весело вышло. По крыше мы не прошли. Ну, так ребята подсказали ход под землей — какие-то там коммуникации. Мы прошли, вылезли из подвала. Так наши ребята их всех сделали.
— Наши… Это которые?
— Которые? Да вот эти! — Кивнул Тони на здание, над которым взвился «веселый Роджер». — Ну ты бывай, потом встретимся. А то у меня теперь взвод под началом, я за этих придурков отвечаю.
Техасец скрылся в муторной ночной глуши. А ведь сержант Уэйтс, возможно, и до ротного командира дослужится — мелькнула мысль у Джекоба.
Впрочем, долго размышлять не пришлось. После некоторого затишья снова началась пальба. Повстанцы, не считаясь с потерями, теснили американцев к Стрелке. Пленных они не брали. Да и не просто не брали. Двигаясь вслед за продвигающимися отрядами повстанцев, Джекоб видел чудовищно искалеченные трупы американских солдат.
— Ну и что ты страдаешь? Мы их сюда не звали! — Сказала Васька, когда Джекоб осматривал подбитый американский джип. Девушка-сержант, которая там ехала, была изнасилована ну в очень извращенной форме. А потом пристрелена выстрелом в голову. Но, с другой стороны, их в самом деле кто-нибудь сюда звал?
Наступление между тем захлебнулось. Повстанцы выкинули американцев с Васильевского острова. На Петроградке тоже шла стрельба. Джекобу тут как раз нашлась работа — сгонять на трофейном джипе и разузнать, что там и как. Рванув по Тучкову мосту, журналист долгое время никого не встречал — только тела растерзанных солдат НАТО. Наконец, вывернув на Каменоостоовский, он увидел команду — на глаз, примерно до батальона. Команда состояла из тех же личностей, кого журналист уже видел — длинноволосых и наголо бритых парней в кожаных куртках, — а в большинстве — просто синемордых типов.
Они шли нестройными рядами и горланили:
А наш притончик гонит самогончик.Никто на свете не поставит нам заслончик!И пусть шмонают опера, мы пьем с утра и до утра,Вагончик жизни покатился под уклончик.
Но на ту сторону перейти не вышло. Генерал Адамс вывел на набережные всю оставшуюся бронетехнику. Американцев в упор бил болтающийся по Неве крейсер, по которому танки почему-то не могли попасть — но все-таки повстанцев отметало с мостов огнем. Проход на тот берег был закрыт. И тут… С колонны сорвался ангел. Он, держа крест в поднятой руке, завис над крейсером с поднятым на мачте красным флагом. Между тем крейсер мочил из всех калибров. И ведь их танки — все — таки, сволочи, горели! Но продвинуться на ту сторону Невы не выходило.
И все-таки мы победили
В Александро-Невской лавре начинался обычный день. Монахи и послушники сидели в трапезной и поглощали скудный завтрак, время от времени прислушиваясь к происходившей возле Невы стрельбе. И тут в зал вошли двое незнакомых людей. Как они прошли через посты — непонятно. Но вот уж прошли. Оба гостя были одеты в черные подрясники. Из-под них виднелись запыленные тяжелые сапоги — такие, которых нынче уже не делают. Один из визитеров был плотным мужиком, держащим в руке здоровенный боевой топор. Другой был похлипче — он смотрел на всех очень умными глазами.
— Что ж это, делается, братья! — Заговорил тот, что с топором. — На нашу новгородскую землю налезла всякая сволочь, а вы тут сидите? Вон там уже война идет…
— Так ведь это бесовские слуги… — Подал голос кто-то из угла.
