Александр Антонов - Звёзды против свастики. Часть 2

– Лучше перевербовать, – попросил Раушер.

– Делали, знаем! – опять улыбнулся Зверев. – Не трать времени, сынок, тебе давно пора быть в пути!

– Товарищ маршал, к вам генерал-лейтенант Бокий!

– Пропустить!

Ежов устремился навстречу вошедшему Бокию:

– Говори, не томи!

Но тот сначала закрыл за собой дверь кабинета.

– Всё в порядке, Коля! Гейдрих мёртв, Малыш вне подозрений, с Науйоксом работают!

– Уф! – выдохнул Ежов, хватаясь за сердце.

– Тебе плохо? – всполошился Бокий. – Позвать врача?

– Отставить врача! – через силу улыбнулся Ежов. – Или ты забыл? От радости не умирают!

19-апрель-42

Генерал Холлер не отрывал глаз от окуляров стереотрубы. «Чего они медлят!» Кто-то тронул за плечо:

– Пан командующий!

Холлер поднял голову и посмотрел на стоящего рядом генерала Калиновского.

– Больше никого не будет, – сказал тот.

Холлер не сразу понял, что имеет в виду командир бригады, и тому пришлось повторить:

– Больше никого не будет, пан командующий. Немцы отрезали остатки наших войск от Вислы. Им уже не пробиться…

В подтверждение его слов на том берегу началась интенсивная пальба. Мотострелки, прикрывавшие подходы к мосту, вступили в бой с германскими танками и пехотой.

– Когда сапёры закончат минировать мост?

– Говорят, нужно ещё не менее получаса.

Ещё полчаса… А они у нас есть? Холлер вернулся к стереотрубе. Чёрт! Какое-то количество бойцов ещё держало оборону, но все четыре БМП уже горели. Быстро, однако, швабы управились! В конце улицы, что вела к мосту, показался немецкий танк, за ним ещё, ещё… Пока немцы осторожничали, но скоро они правильно оценят обстановку, и тогда танки устремятся на мост. Ещё полчаса… Холлер распорядился:

– Срочно свяжите меня с полковником Бронским! У аппарата Холлер! Сколько у вас осталось БМП?

Командир мотострелкового полка, НП которого находился в пятистах метрах от НП командующего, тусклым голосом ответил:

– На ходу четыре машины, пан командующий.

– Сажайте в десантные отсеки гранатомётчиков и отправляйте всех на тот берег. Мне нужно чтобы они продержались хотя бы двадцать минут!

– Слушаюсь, пан командующий.

Бронский положил трубку и посмотрел на стоящих рядом офицеров:

– Нужно загрузить гранатомётчиков в целые БМП и прорваться на тот берег. Командующий приказал продержаться двадцать минут. Кто возьмётся?

Раньше других шаг вперёд сделал начальник штаба полка майор Ежов:

– Разрешите мне?

Думать было некогда, и полковник лишь кивнул:

– Действуйте, майор! – перекрестил спину спешно покидающего блиндаж Ежова, и тихо добавил: – Да поможет тебе Бог…

Тем временем бой на другом берегу Вислы стих. Теперь стрельба велась исключительно через речку. Холлер следил за четырьмя БМП, которые старались как можно быстрее преодолеть мост. Удалось это только двум машинам, две другие горели на мосту. Справа и слева от въезда на мост стояли покорёженные трамвайные вагоны, валялись какие-то брёвна, ящики, чадила подбитая бронетехника. Вкупе всё это могло служить неплохим прикрытием. Проскочив мост, БМП разделились: одна повернула вправо, другая влево. В полной мере манёвр удался только той машине, что свернула направо. У той, что ушла налево, на подходе к цели была поражена гусеница. Машина крутанулась на месте и замерла, при этом задний люк оказался прикрыт подбитой ранее БМП. Холлер видел, как десант поспешно покидает машину. Бойцы на ходу бросали шашки, устанавливая перед позицией дымовую завесу. Этим они спасли экипаж, который успел эвакуироваться до того, как в БМП попал снаряд. Холлер перевёл трубу на правую машину. Та судя по всему, осталась целёхонькой, и заняла довольно выгодную позицию, укрывшись за раздолбанным хламом.

Ежов лично расставил гранатомётчиков по позициям. Сам тоже взял РПГ и замер в ожидании. Произвёл выстрел, когда первый немецкий танк готовился выехать на набережную. Попал точно в гусеницу, которая тут же и лопнула. Танк развернуло бортом к гранатомётчикам и те с удовольствием поупражнялись на неподвижной мишени. Один выстрел попал между корпусом и башней, так, что ту заклинило, другой поразил машинное отделение. Теперь танк «перешёл» на сторону поляков, перекрыв ползущим за ним машинам въезд на набережную. Оставалось не дать зацепить танк тросом и оттащить в сторону, попутно отражая пытки вражеской пехоты атаковать. Этим и занялись Ежов со товарищи. Другая группа, хоть и лишилась поддержки БМП, действовала не менее успешно. Выстрелами из РПГ они подавили несколько огневых точек противника. Давление с той стороны заметно ослабло, по-видимому, немцы перегруппировывали силы. Нужное время было выиграно.

Холлер следил за происходящим, и не понимал, как он с такими бойцами мог проиграть сражение за Варшаву?

– Пан командующий, – раздался рядом голос Калиновского. – Минёры закончили работу.

– Оставляем подрывников и отходим! – приказал Холлер. – Передайте Бронскому, пусть отзывает своих людей!

Сам генерал верил своим последним словам: отозвать людей из-за Вислы? Вряд ли. Но и не отдать такого приказа он тоже не мог.

Хорунжий, что был в БМП за командира, приказ об отходе прокомментировал так:

– Вовремя. Боезапас всё одно почти на нуле. Экипаж, покинуть машину!

– Зачем покинуть? – удивился механик-водитель. – На ней я вас мигом домчу!

– На ней мы не доедем и до середины моста, подобьют, – пояснил хорунжий. – А побежим бегом, может, кто и добежит!

Выбравшись из БМП, хорунжий первым делом отыскал Ежова. Майор лежал бледный, без признаков сознания. Один из бойцов заканчивал накладывать повязку.

– Куда его? – спросил хорунжий.

– В бедро, буквально только что.

В этот момент слева началась сильная стрельба. Это оставшиеся в живых бойцы из соседней группы попытались проскочить мост. Ничего у них не вышло. Пулемётчик, засевший на верхнем этаже здания, что выходило фасадом на набережную, покосил всех.

Хорунжий осмотрел собравшихся около него бойцов:

– Я так понимаю, что здесь все, кто жив? Не хотелось бы вас огорчать, панове, но, сдаётся мне, что это ненадолго. На ту сторону нам не пробиться ни на БМП, ни бегом, ни вплавь. Но перед тем, как погибнуть, нам следует сделать одно доброе дело: спасти нашего командира. Пан майор многому нас научил, и в этом бою был с нами до конца. Но это не его война, панове, пусть останется жив, если то будет угодно Богу.

– Мы-то не против, только как это сделать? – спросил один из бойцов. – Может, спрятать его под БМП?

– С его ранением – это не вариант, – возразил хорунжий. – У меня есть идея получше. Видите люк на мостовой? Это вход в ливневую канализацию. Правда, люк теперь на виду у немцев. Поступим так. Ты, Янек, и ты, Марек, остаётесь с паном майором. Экипаж возвращается в БМП. Остальные действуют снаружи. Как только БМП закроет немцам обзор, открываете люк, и Марек с Янеком спускают туда пана майора. Закрываете за ними люк, дальше действуете по обстановке!

Через дым видно было плохо. Но как выскочила из укрытия БМП, как успела выстрелить по верхнему этажу, погубив огневую точку противника, прежде чем в неё один за другим стали попадать снаряды, это наблюдавший за исходом боя Бронский разглядел. Ещё он видел, как немецкий танк отпихнул останки БМП, расчищая себе дорогу на мост. Тоскливо выругавшись, полковник приказал сворачивать НП.

Бойцы уносили Ежова всё дальше от грохотавшего на поверхности боя. Они спешили, понимая, что немцы отнюдь не дураки, и вполне могут проверить люк. Беглецы не догадывались, что «боевая подруга» сослужила им последнюю службу. После того как танк её подвинул, БМП попала гусеницей как раз на крышку люка.

…– Давай за Петра, не чокаясь!

Глеб поднёс рюмку к губам, но заметив, что Михаил свою рюмку даже не поднял, пить погодил.

– Ты чего, Шеф? Надо парня помянуть.

Михаил смотрел на друга с немым укором, и к рюмке не притрагивался.

– Ах, вот в чём дело… – Глеб опустил рюмку, но на стол не поставил. – Проявляешь, значит, солидарность с Ершом и Наташей, мол, раз тела Петра никто не видел, он может быть и жив. А меня, стало быть, в предатели записал, коли я поминки по крестнику справляю, так? Можешь дальше молчать, на твоей физиономии ответ и так написан. Так вот что я тебе на это отвечу, мой верный испытанный друг, Поминки по живым ещё никому из них вреда не приносили, они от этого только живее делаются. А вот ежели Петька всё-таки погиб – на то, кстати, есть официальное заключение – не помянуть его большим грехом будет. Так что кончай застолье портить, бери рюмку и помянем Петьку. А потом, для равновесия, сразу выпьем за здравие всех ребят, что напрасно числятся погибшими. Так пойдёт?