Даниэла Стил - Пегас
– Граф фон Бинген мертв, – бесстрастно произнес полковник. – Скончался две недели назад. Замок реквизируется на нужды армии.
– Я имел в виду его сына, графа Николаса фон Бингена, – уточнил Алекс невинным тоном. – Полагаю, он унаследует и титул, и имущество отца.
– Должен с сожалением сообщить, – ровным голосом продолжил полковник, – что покойный граф был женат на еврейской женщине, а «граф Николас», как вам, несомненно, известно, бежал из Германии еще год назад как еврей. Евреи не имеют права на владение землей и вступление в наследство. Отныне замок принадлежит Третьему рейху. Я занимаю территорию от имени нашего фюрера, Адольфа Гитлера. Рука взметнулась в салюте, который мог бы без труда разрубить айсберг. Алекс не счел нужным салютовать в ответ: гражданским лицам не было предписано делать это в обязательном порядке, хотя некоторые, особенно рьяные патриоты считали за благо перестраховаться.
– Понятно, – с удивлением произнес он. – Простите, не знал. Этот пункт устава не разглашался. – Он успешно изобразил неведение, и полковник снисходительно кивнул.
– Возможно. Говорят, вы владеете прекрасной конюшней, – заметил он, глядя ему в глаза. – И замечательными лошадьми. – Итак, новый сосед отлично знал, с кем имеет дело. Следовало ждать скорого визита со всеми вытекающими последствиями. Забрать он мог все, что угодно, вплоть до самого замка. Армия обладала полной свободой действий.
– Благодарю за комплимент. Надеюсь, теперь, когда вы расположились так близко, нанесете мне визит. – Алекс церемонно поклонился и сдвинул каблуки так, как это делали немецкие аристократы, а не военные. Приветствие выглядело не менее уважительным, чем салют полковника, но значительно более элегантным. К тому же оно напоминало о благородстве господина фон Хеммерле, в чем и состояло его намерение.
– Спасибо, граф. Заеду в ближайшее время, – пообещал полковник и скрылся в дверях дома. За ним потянулась вереница офицеров и солдат. Алекс посмотрел вслед и едва не закричал от отчаяния. Ничего ужаснее видеть не приходилось. Но, что еще страшнее, теперь предстояло сообщить Николасу очередную кошмарную новость: рассказать, что его элегантный замок, где на протяжении шести веков жили благородные предки, захвачен Третьим рейхом и теперь там будут обитать офицеры и солдаты. Если Третий рейх когда-нибудь падет, собственность могут вернуть. Но одному Богу известно, когда это произойдет и что квартиранты сделают с домом. Дрожа, как осиновый лист на ветру, Алекс приехал к себе, поставил машину в гараж, вошел в дом и резко захлопнул дверь.
Из библиотеки, где грелась возле камина, Марианна услышала шум, затем шаги и по звуку поняла, что произошло что-то плохое. Вышла и едва не столкнулась с отцом. В глазах его застыла ярость.
– Что случилось, папа? – спросила она дрогнувшим голосом. Алекс заговорил очень тихо, теперь он никому не доверял. Повсюду появились люди, стремившиеся услужить рейху и готовые шпионить даже за теми, на кого работали всю жизнь.
– Военные только что заняли дом Николаса. Въезжают и располагаются. Больше без меня никуда не выходи. Слышишь? Повсюду солдаты, скоро станет еще хуже. Могут прийти сюда и даже поселиться у нас. Чтобы ноги их не было рядом с тобой! Не смей выходить из дома! – повторил он, дрожа от гнева и страха. Гнев относился к правительству, осквернившему все, что было дорого сердцу, включая лучшего друга и его дом.
– Разве они могут вот так просто прийти и поселиться у нас? – с изумлением спросила Марианна, когда они вернулись в библиотеку и Алекс плотно закрыл дверь.
– Ни с кем не разговаривай. Не высказывай свое мнение. Ничего не говори. Неизвестно, кому можно доверять, а кто предаст нас в собственном доме. – Наступило царство лжи, лицемерия и воровства. Страну поработили бандиты, готовые хватать все, что понравится. – По-моему, полковник нацелился на наших лошадей. – Но больше всего на свете Алекс боялся, что кто-то из этих мерзких людей нацелится на его дочь. Красавице Марианне исполнилось восемнадцать, и он подозревал, что варваров ничто не остановит.
Теперь уже Алекс ясно понимал, что необходимо сделать. Во-первых, написать Николасу и честно рассказать обо всем, что произошло. Во-вторых, написать в Англию, давнему другу лорду Бейли. Тридцать лет назад они вместе учились в закрытой школе и с тех пор сохранили самые добрые отношения. Николас тоже хорошо знал Чарльза. А сейчас Алекс не сомневался, что остро нуждается в его помощи. Марианне в Германии делать нечего.
Письмо к Николасу, вышедшее из-под его пера в тот вечер, далось таким же тяжким и горьким трудом, как телеграмма о смерти Пауля. В то же время Алекс понимал, что должен писать осторожно, чтобы не вызвать подозрения цензоров. Впрочем, оставалась надежда, что письмо в Америку особого интереса не вызовет. На всякий случай Алекс адресовал его не Николасу фон Бингену, как обычно, а Нику Бингу. Возможно, малообразованный цензор не заметит ничего подозрительного. Да и само событие он постарался описать в радостных тонах – иначе письмо вообще не выпустили бы из страны.
Сложная работа потребовала массу времени и сил. Алекс объяснял другу, что в их округе произошло замечательное событие: старый замок по соседству с его собственным обрел новых достойных хозяев. После отъезда одного из владельцев и смерти второго дом и поместье поступили во владение Третьего рейха и доблестной германской армии. Отныне там будут жить солдаты и офицеры; они не тратили время понапрасну, а уже успели въехать и расположиться в комнатах. Алекс представлял ужас, с которым Николас прочтет письмо, однако изменить ничего не мог. Все равно надо было говорить правду. И все-таки одну зашифрованную фразу он вставил: «Все это когда-нибудь может измениться и определенно изменится, если семья вернется, но пока вот такие радостные новости». На самом же деле ничего радостного не было и в помине.
Изложив еще кое-какие мелкие события, Алекс простился с другом и взялся за второе письмо – Чарльзу Бейли. Здесь следовало соблюдать не меньшую осторожность, к тому же сложность представляла пересылка. Конверт пришлось вложить в послание общему приятелю из Нью-Йорка и попросить того переслать его Чарльзу. Отправлять письма из Германии в Англию, когда страны находились в состоянии войны, было абсолютно бессмысленно – в этом Алекс не сомневался. Окружной путь через Соединенные Штаты казался значительно надежнее, и все-таки оставалось лишь молиться о том, чтобы в конце концов письмо попало в руки адресата. Алекс извинился перед старым приятелем за то, что просит о столь серьезном одолжении, и попросил помощи. Больше ему не к кому было обратиться. В тот же день он отвез оба письма на почту. Вернулся домой, сел у камина рядом с Марианной и постарался ее успокоить. Для обоих день выдался невероятно тяжелым и нервным, но легкой жизни ждать уже не приходилось. Алекс понимал, что дальше будет только хуже. Дочери он об этом не сказал, но мысленно пожелал, чтобы она как можно скорее покинула Германию. Теперь ее судьба полностью зависела от настроения Чарльза Бейли.
Глава 17
Николас получил письмо друга и без труда разгадал его истинный смысл, хотя Алекс и постарался замаскировать дурную новость под хорошую. Он ясно понял, что практически сразу после смерти отца Третий рейх захватил фамильное поместье. Поскольку сам Николас более не существовал как гражданин, а евреи в Германии потеряли право на собственность, то и замок, и земельные угодья отныне принадлежали нацистам. Никакого имущества в его распоряжении больше не было, равно как и денег, и наследства. Остались только имя и титул – больше ничего. Конечно, эта потеря не шла ни в какое сравнение со смертью отца, и все же первой реакцией стал шок. Понял он и зашифрованное послание Алекса о том, что, если Третий рейх проиграет войну и падет, поместье вернется к законному хозяину. Знать бы только, случится ли это, а если случится, то когда. Рассчитывать приходилось только на собственные силы и на цирк, который стал его жизнью – настоящей и будущей. Гитлер лишил его наследства и превратил в изгоя. На протяжении шести веков многие поколения предков возделывали землю, ухаживали за садом, отстраивали и украшали дом. И вот по приказу зарвавшегося безумца цепочка разорвалась: Николас не имел ни родины, ни собственного места на земле, за год с небольшим потерял все, а главное, отца. Трудно было поверить, но с прошлым его связывали только сыновья.
Вечером Николас рассказал о письме Кристиане, и она пришла в ужас.
– Неужели они способны на такое варварство? Захватить чужой дом! Но это же невозможно!
– Как видишь, возможно, – с горечью возразил Николас. – Теперь у меня совсем ничего нет, даже в Германии. Возвращаться незачем, и я не вернусь. Никогда. – Он произнес это с печальной уверенностью, и Кристиана окончательно расстроилась.
