Первый БПЛА Второй Мировой - Максим Арх
Сделал пару шагов по коридору, но остановился и замер.
«Гм, если уж дело настолько серьёзное и тут совсем не понятно, что происходит, то оставлять бесхозным оружие, тем более огнестрельное и автоматическое — последнее дело», — сказал я себе и, вернувшись, сгрёб валящиеся автоматы в охапку.
Всё найденные стволы сложил на кушетку у стены в компьютерной и снова сел за мониторы. Теперь, когда я уже понял, что выбраться из западни будет непросто, мне нужна была дополнительная информация. Чертежи, коммуникации, хотя бы полный план объекта. Без этого я был в тупике.
Три часа я корпел над архивами. Снова и снова находил варианты выхода — и всякий раз они оказывались мёртвыми.
Вентиляционная шахта, ведущая из столовой? Забита, трубы обрушились, путь перегорожен.
Вентиляционная шахта, ведущая из жилых помещений? Слишком узкая и тоже частично сломана.
Лифтовая шахта №2? Завалена.
Каждый раз надежда вспыхивала с новой силой — и тут же гасла.
«Ладно, не опускаем руки. Если есть вход — значит, должен быть и выход», — повторял я себе, как мантру.
И наконец, удача мне улыбнулась. На одном из найденных мной старых планов я заметил пометку: ЭЗВ №7 — эвакуационный запасной выход. Он должен был находиться за стеной столовой.
Воодушевлённый, незамедлительно рванул туда. Пришлось поработать. Отодвинуть мебель и сорвать со стены пластиковые панели. За ними действительно обнаружилась металлическая дверь, которая, к счастью, оказалась закрыта всего лишь на древний заржавевший кованый металлический засов. Сбоку обнаружился заляпанный краской электрический выключатель. Щёлкнул. Старые лампы накаливания, висевшие на потолке внутри длинного широкого коридора ведущего наверх, загорелись тусклым тёмно-жёлтым светом. Понятное дело, что не все; хорошо, если одна из пяти вообще была работающей; тем не менее, коридор они освещали. Пахло сыростью. К моему удивлению и облегчению, при произошедшем землетрясении коридор не пострадал — лишь несколько кусков штукатурки да побелки валялись на полу.
— Уф-ф-ф! Неужели я нашёл выход отсюда⁈ — не веря своему счастью прошептал я.
Сердце колотилось как молот. Я бросился через коридор ещё к одной двери, что была на противоположной стороне. Но у самой ручки замер. Деревянное полотно было перекошено, будто его давило землёй снаружи.
«Неужели там тоже грунт и завал?», — пришла в голову ошеломляющая мысль.
Проверить это было легко, и я рванул ручку на себя изо всех сил. И о чудо, она пусть не сразу, но всё же поддалась! С глухим скрипом, от которого мурашки побежали по коже, дверь открылась и передо мной оказалась крона кустарника.
Пахнуло свежим воздухом.
Сделал шаг и вдохнул полной грудью.
— Ну, слава Богу! Я на свободе.
Ночь была тёмной, почти чернильной, но, подняв голову вверх, звёзды я разглядел. Лес вокруг шумел ветвями, где-то вдали ухнула сова. Воздух был свежим, влажным — пахло землёй и весной.
Испытывая душевный подъём, хотел было закричать во весь голос от радости, что остался жив, но не успел это сделать, потому что, осмотревшись по сторонам, и подняв голову вверх, задумался. И в первую очередь из-за того, что звёздное небо показалось мне очень странным. Расположение созвездий было будто бы не совсем привычное. Не так звёзды расположены в небе над Подмосковьем — совсем не так.
«А может на самом деле всё так? Может, просто стресс и усталость. Поэтому-то и кажется странным то, что неизменно — что есть и было всегда?», — подумал было я, стараясь прогнать сомнение.
Но оно засело где-то внутри, не желая отпускать.
Присмотрелся. Полярная звезда почему-то мерцала явно не на своём месте.
«Ну не там она должна быть! Не там, и всё тут!»
Сделал несколько шагов от выхода, всматриваясь в темноту. Мир казался живым, настоящим, и от этого было почти больно — после нескольких часов под землёй тишина и свежий воздух воспринимались как чудо.
Однако всё хорошенько обдумать я не успел. Из глубины помещений донеслось трескучее шипение, а затем — голос. Сначала тихо, но потом всё отчётливее и отчётливее:
— Заря-1! Заря-1! Я — Сокол! Наш самолёт сбит над территорией противника. Вы меня слышите? До точки высадки не долетели более ста километров! Где именно нахожусь, определить не могу! Из группы в живых остался один. Рация повреждена! Вышел в эфир на запасной частоте! Заря-1! Заря-1! Я — Сокол! Приём!
Я застыл в недоумении, а потом понял:
— Рация!
И, забыв про осторожность, забыв даже про то, что толчки землетрясения могут повториться, и я буду погребён под землёй, рванул обратно внутрь — туда, где в тишине ещё потрескивала связь, и кто-то звал на помощь.
Глава 2
Странные странности
Слова, донёсшиеся сквозь треск помех, будто врезались в мозг: «Заря-1! Заря-1! Я — Сокол!» Они звучали так отчаянно, что я не раздумывал. Сердце колотилось, в голове стучала одна мысль: «Кто-то живой, кроме меня! Кому-то удалось тоже выжить и выйти на связь!»
Но когда добежал до центрального поста, голос пропал. Рация, которая как мне показалось, только что хрипела помехами и плевалась обрубленными фразами, теперь выдавала одно лишь шуршание — ровное, тягучее.
Я схватил микрофон, выдохнул и почти закричал:
— «Сокол», приём! Здесь база! Повторяю, база на связи! Отзовитесь!
Ответа не последовало. Лишь сухое потрескивание в динамике, словно кто-то проводил ногтем по старой пластинке. Попробовал переключить частоты, пройтись по диапазону, но везде была лишь тишина.
Взял в руки аварийный трансивер, проверил настройки и сеть.
«Может это работал он?»
Но ни одной активной линии не было. Ноль. Судя по всему даже внутренний сервер не отвечал.
Попытался восстановить связь вручную — нашёл документацию, прописал адрес шлюза, пинганул узлы… всё впустую. Ни одного отклика.
— Ну хоть что-нибудь! — прошептал я, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. — Хоть сигнал, хоть помеху от соседней антенны!
Пусто.
Стараясь успокоиться проверил телефонную трубку, надеясь, что, если сработала рация, возможно, и телефонная линия тоже заработала. Приложил к уху. Тишина. Ни гудка, ни щелчка. Перебросил переключатель на резервный канал — тот же результат. Проводная сеть мертва.
Снова вернулся к рации, настроил ручку громкости, выкрутил её до упора, и помещение наполнилось резким шипением. Казалось, вот-вот что-то прорвётся — знакомый голос, слово, хоть отголосок. Но
