Священная лига - Денис Старый
Но, как это ни странно, но как бывает нередко, в Иннокентии сочеталось несочетаемое. При всей своей кажущейся беспринципности, при алчности и блеске в глазах при виде серебра, которое и потратить он никуда не может, Иннокентий был истинно верующим.
Учеба на чужбине, в Кракове потому и не задалась, что не мог этот православный человек претворяться, что униат, а порой так и грешить тем, что католик. А самого так и звали колокола Печерской лавры.
Но и звон денег манил, как и власти. Так что сбежал Иннокентий из Киева, духовенство которого пока и не было в подчинении Московского патриарха. Нужным образом представился Иоакиму, и вот… Священник, помощник, хранитель немалого количества тайн патриарха.
Причем, таких тайн, что постепенно стиралось подобострастие, с которым ранее смотрел на Московского патриарха Иннокентий.
Иоаким быстро оценил и рассмотрел Иннокентия. Умный, исполнительный, как казалось патриарху, верный. Так что и письма в Константинополь-Стамбул Иннокентий возил, и немало дел, который можно было бы назвать «темными» исполнял. Но неизменно верил в то, что делает.
А латинство, католицизм, Иннокентий со временем так стал ненавидеть, что порой был бо́льшим противником всего западного, чем и сам патриарх. А тут вон как… В Преображенском и знания, работа, слова об Отечестве, порядок. Нет больше в России такого места, где столько говорилось бы о долге перед государем и Отечеством.
Восприимчивый, несмотря на свою образованность, доверчивый, Иннокентий, проникался новой философией. Он смотрел на воинов, которые четко шли и уже сам видел, где кто неправильно делает. Он видел, как строятся дома в Преображенском. Даже в общих домах, где проживают воины, строятся большие печи. В Москве сейчас и не купить нигде кирпича, так как все везется в Преображенское. Тут платят за строительные материалы не больше, чем где бы то ни было. Но всегда сразу и полную сумму. Стрельчин, распоряжающийся деньгами, никогда не требует часть вернуть.
Так что…
— Владыко, может не стоит? — сделал робкую попытку остановить патриарха Иннокентий. — Я придумаю, что сделать со Стрельчиным и со всем, что беспокоит тебя.
— Ты? Червь, как смеешь суневаться? — разъярился Иоаким, перекрикивая шум колес, ударяющихся о деревянные вкопанные чурбаки.
Вот оно… В Преображенском начали мостить улицы спилами, кругляшами, что отпиливают от деревьев, а после обмазывают между спилами глиной. Получается ровная и очень на вид устойчивая дорога. Кто додумался до такого простого, дешевого, но действенного метода строительства дорог? Правильно, Стрельчин.
Как можно такого человека изничтожать? А патриарх явно встал на путь войны с полковником. Тут бы спросить Стрельчина, как наладить большую доходность монастырей, кабы они платили в казну патриаршую больше денег. Полковник точно подсказал бы. Но не воевать.
Инокентий сделал себе зарубку на совести, что нужно хотя бы попытался что-то сделать. И скорее совесть взыграла в адрес Патриарха, в меньшей степени чем Стрельчина.
Инокентий был практически уверен, что полковник и наставник Государя не простит даже и самого Патриарха, если тот будет покушаться на Аннушку. Впрочем, прежде всего Инокентия беспокоило то, что в какой-то момент он может оказаться без своего покровителя и, по сути, работодателя — без Патриарха Московского.
— Велено не пущать! — строго отвечал стрелецкий десятник, дежуривший на въезде в село Преображенское.
Тут же спешился Архип, его десяток. Оружие не показывали, но в мыслях своих изготовились к атаке. Если прикажет патриарх, то и кровь прольется. Вот только Иоаким не допустит, чтобы в его присутствии были смерти. Наверное… Какую-то грань он уже переступил.
— Перед тобой, хлоп, карета Государя нашего Патриарха! — взревел Архип.
Десятник поднял руку, и тут же возле него появились сразу восемь бойцов. Они наставили свои фузеи с примкнутыми штыками прямо в сторону Архипа.
Тот опешил. Уж больно суровые лица были у этих стрельцов. А уверенность в том, что именем патриарха распахиваются все двери, померкла.
— Пусти! — прорычал Архип.
— Не могу я, добрый человек, не могу, — сказал десятник.
А как же иначе, если сам Государь Пётр Алексеевич перед отъездом в Москву на встречу с имперским послом и польским посланником приказал им стоять и никого не пущать. Вот и не пущают.
— Ибо нечего тут кому-то околачиваться, ежели самого Государя в Преображенском нет, — сказал тогда Царь.
Ну а царское слово — камень. Его не прошибёшь ничем. Или почти ничем…
Из кареты вылез сам Патриарх. Солдаты, было дело, чуть не рухнули на колени, завидев самого владыку. Да и десятник растерялся. Был бы какой боярин — так не пустил бы точно. А тут сам Патриарх.
— С чего же вы, братья мои во Христе, не пущаете меня? — смиренным голосом спрашивал владыко. — Али врага во мне увидели? Так я токмо храм поглядеть вас желаю. От слова моего пастырского отказываетесь? Благословения не желаете патриаршего?
Десятник обомлел. Если бы патриарх говорил строго и надменно, назвал бы холопом, как этот нехристь в кафтане и с саблей, — может, и не пропустил бы даже. А тут… Кабы от Государя-Царя обиды не было. Еще вернется Петр Аляксеевич, да с Егором Ивановичем, да отчитают, обругают, накажут, что патриарха не пропустил.
Десятник растерялся, а Патриарх подошёл к стрельцам и каждого из них осенил крестным знамением. Сомнения у стрельцов улетучились. Ну как же не пропустить самого Патриарха?
Иоаким прошествовал ещё шагов пятьдесят, удивляясь поразительно ровной дороге, сложенной из кругляшей. А потом его нагнала карета. Десяток стрельцов со своим десятником оставались позади, истово крестясь. Они будто в религиозный экстаз ощутили. Благословление от самого патриарха! Так теперь жизнь пойдет. Может и детки все выживут, а не через одного помирать будут.
— В усадьбу Стрельчина! — жёстко повелел Патриарх, сменив личину.
Он посчитал, что лучше сейчас решить дело со своим обидчиком. Забрать нужно девку Анну — и тогда полковник сам приползёт на коленях, будет умолять Патриарха, чтобы тот смилостивился. А уже после патриарх прикажет настоятелю храма в Преображенском, пришлет проверку.
Гнев владыки начинал уступать место рассудку. И теперь он уже не просто хотел отомстить — Иоаким желал приручить полковника Стрельчина. Такие ушлые люди, да ещё и рядом с царём, Патриарху были нужны. Но только в том случае, если люди эти будут покорны и полностью зависимы от воли Владыки. И пока
