Священная лига - Денис Старый

— Как? Там и девиц научают? Совсем Софья одурела? — еще больше злился патриарх.

— Девицы на воспитании, их обучают токмо грамоте, да читанию, — Иннокентий пытался уже не подбрасывать поленьев в костер, а притушить его.

Тщетно…

— Именем моим разогнать всех. Софью увезти в Суздаль и наложить епитимью злую. Кабы на хлебе и воде посидела, да в молитвах пребывала без сна два дня. Опосля не выпускать из монастыря Суздальского, — повелевал патриарх.

— А как? Что, если стрельцы не позволят? — засомневался Иннокентий.

— То моя вотчина, монастырь, пусть и женский он. Кто супротив меня пойти сможет? — взревел патриарх, чуть было не замахиваясь своим массивным посохом по спине своего же человека.

Иннокентий даже немного сгорбился, ожидая удара. Но владыко одумался, решил не бить верного соратника, коим считал Иннокентия. Тот же, посмотрев в спину патриарху, сжал зубы, стерпел, как и много раз ранее.

Патриарх, было дело, уже направился к выходу, но необычайно ловко для своих лет развернулся, подошёл к столу, где лежала стопка бумаг. Перекрестился и стал жечь компрометирующие его письма.

Нельзя, особенно в преддверии того, что Россия может начать более активно сотрудничать в рамках антитурецкого союза, названного Священной лигой, чтобы письма русского патриарха к османскому султану стали достоянием общественности.

И лишь только тогда, как было сожжено последнее письмо, патриарх отправился в Новодевичий монастырь.

У кареты патриарх остановился. Осмотрелся. Иоаким посчитал, что такое представительство рядом с его персоной не соответствует статусу. А еще, в чем владыка не хотел даже себе признаваться, он опасался потерять лицо.

Если появился один стрелец, способный бросить вызов самому государю-патриарху, то не будет ли еще кого подобного? Или тот же Стрельчин, показавшийся очень прозорливым, не готовит ли полковник стрелецкий какую каверзу?

Но, постояв у кареты, размышляя, Иоаким не смог придумать, что именно может против него сделать Стрельчин. Да и куда там этому выскочке, если и бояре убоятся противопоставить себя патриарху. Это же невиданное дело, чтобы идти против Церкви Христовой! А патриарх — и есть Церковь.

— Никто не посмеет меня останавливать! Покличь Архипа, пущай со своими братьями со мной отправляется. И ты поедешь, — грозно пробасил патриарх. — И пущай обряжение мое принесут сюда, истинно патриаршее с посохом да с крестом золотым.

Владыка искренне верил и в своё предназначениеи в то, что именно он и является наместником Бога на Земле. Так что Иоаким был наполнен не только верой в Бога, но и верой в безнаказанность. Ну не снимут же его, патриарха! Нет на то волевого правителя. Да и был бы, так тысячи верующих не позволят.

Возможно, именно эта вера и в Бога, и в себя и позволила безродному мужику подниматься вверх по крутой лестнице церковной иерархии. И теперь, когда он на самой вершине, никто не смеет указывать патриарху, как ему действовать.

— На Руси так повелось, что два государя силу имеют. А коли один государь — малец неразумный, то другой пастырем для него должен стать, и державу православную не дозволить латинянам разрушить, — сказал патриарх, когда его слуги, два дюжих монаха, облачали государя в рясу с вышитым серебряными и золотыми нитями подолом.

— А ну, посторонись! — кричал Архип.

Сегодня он был не в рясе. Облачился в кафтан, чтобы иметь возможность и саблю нацепить, и верхом ехать. Также одеты были и его люди. Десяток охраны Патриарха готов был действовать решительно.

— Не положено! — неуверенным голосом отвечал стрелецкий десятник, стоящий сегодня на дежурстве у въезда в Новодевичьем монастырь.

— Государю нашему, патриарху православному не положено? — разгорелся Архип, демонстративно хватаясь за эфес своей сабли.

Десятник ещё какое-то время помялся, но он был православным человеком новой веры. Да и как можно не пустить в обитель самого Патриарха?

К Иоакиму, как только он ступил на землю монастыря, тут же подбежала игуменья Меланья. Можно ли говорить о женщине, которой за восемьдесят лет, что она может подбежать? Но пришла быстро, не по возрасту.

— Владыко, — склонилась игуменья.

Патриарх нехотя, будто бы с ленцой, благословил монахиню.

— Сказали мне, что у тебя в обители бесовщина творится, — сказал патриарх.

Меланья засуетилась, она встала в проходе и будто бы перекрыла дорогу патриарху. Патриарх заметил, и суету игуменьи, и то, что она будто бы что-то скрывает.

— А что путь загородила мне, и не отвечаешь о чём вопрошаю я? — спрашивал владыко, демонстрируя своё недовольство.

Меланья понурила голову. Отстранилась в сторону.

— Грешная, владыка, греху потворствую, — бормотала настоятельница монастыря.

Грозно ударив посохом о каменную ступеньку, патриарх поспешил наверх. В это время во двор вывели детей. С ними были не только монахини, но и двое мужчины, облаченных в стрелецкую форму.

Патриарх заскрежетал зубами.

— В греховное место обитель превращаете, — сказал он. — Веди к Софье!

Сгорбившись, выражая покорность, Меланья повела патриарха в келью Софья Алексеевны. А потом старая женщина и вовсе чуть по стенке не сползла, так она перепугалась того, что сейчас узреет патриарх. Ведь царевна была не одна.

Патриарх с силой поднажал на дверь, но та не подалась.

— Отчего зачинено? Там ли царевна? — спрашивал владыка.

Игуменья уже было дело хотела сказать, что нет, что царевна… Но не смогла она врать в стенах обители, да еще и самому патриарху. Так что Меланья перекрестилась, мысленно попросила у Бога прощения за греховные мысли, а потом сказала:

— Грех там… Василий Голицын прибыл давеча. Так что…

— Ах ты, старая ведьма! — разъярился патриарх и ударил-таки Меланью.

Женщина сползла по стенке уже не от стыда или от того, что ее поедом съедала совесть. Получив массивным посохом по голове, игуменья потеряла сознание, а из головы начала сочиться кровь.

— Иннокентий! — взревел владыка. — Убери ее отсель подальше. Да кабы никто более не видел. И ты не говори.

Патриарх посмотрел себе за спину, где находился Архип со своими людьми и уже к ним обратился:

— И вы ничего не видывали! Сразумели?

— Владыко, так ничего и не было, — тут же сориентировался Архип.

— То-то… — сказал патриарх.

После он дождался, когда унесут игуменью Меланью, и продолжил стучать в дверь.

Отворили только лишь через несколько минут. И это была Софья Алексеевна.

— Владыко! — сказала царица, поклонилась чуть ниже, чем это делала ранее и поцеловала руку патриарху. — С чего вовнеурочный час? Али случилось что?

— Где Васька-распутник? — взревел патриарх, грубо отталкивая Софью от дверного проема и захода в келью. — А! Вижу, что ложе примято…