Наследник 2 - Дмитрий Шимохин
Возле единственного колодца была бестолковая сутолока.
Еще бы, колодец один, а желающих много, и монашки, и местные жители, что жили близ монастыря.
— Андрей, — сзади раздался крик деда.
— Тут я, — обернувшись, махнул я рукой, и ко мне поспешил дед вместе с Прокопом.
— Помочь желаешь? — кивнул на ведра Прокоп.
— Надо, но сам видишь. — И, скривившись, я кивнул на колодец. — Суетятся, чуть ли не дерутся, а воды с гулькин нос. По-другому надо! — твердо произнес я.
— А ты знаешь? — усмехнулся дед.
— Знаю, — твердо ответил я, глянув ему в глаза. — Воду набирает один или два, остальные просто не мешают и поливают. А лучше всего цепочкой выстроиться, когда один другому ведро передает, так еще лучше выйдет, и церковь с монастырем сохраним, — на эмоциях выдал я. — Бог ведь тут с нами, он всегда с нами! — добавил я.
Дед задумался над моими словами, а Прохор лишь предвкушающе улыбнулся.
— Пойдем, — бросил он и двинулся — как медведь? бык? Нет, скорее, как мамонт — в сторону колодца, а с его пути отшатывались и старались убраться поскорее.
— Ну, Прохор, ну, могет, — только и протянул восторженно Прокоп.
Возле колодца же он парочку уже откинул, а некоторым и зуботычины прописал.
— За ним, — выдал я, когда опомнился и с ведрами побежал за дедом. На два моих шага приходился один его.
Перед дедом замерла какая-то молодая монашка и смотрела на него, выпучив глаза. Дед же тяжко вздохнул и, обхватив монашку за плечи, поднял и передвинул.
Раз — и она стоит в стороне, продолжая по-прежнему пучить глаза.
Это было до того забавно и курьезно, да еще и в таком неподходящем месте, что улыбка вылезла сама по себе, а из меня вырвался смешок.
Крики, шум, ругань, треск огня и запах горелого вокруг, атмосферно, ничего не скажешь.
— Ну? — обернулся на меня дед.
— Тута мы, — крикнул я и через пару шагов оказался возле деда.
Дед шел как ледоход, раздвигая людей, и никто не смел на него даже бранного слова сказать, сразу понимая, чем это кончится. С его пудовыми кулаками он мог себе это позволить.
Оказавшись возле колодца, я отвесил пинка замешкавшемуся мужичку, отгоняя его, и тут же повесил ведро на крюк, колодец был с журавлем, который я тут же опустил вниз и через три секунды вытянул полное ведро.
— Прокоп, — только и успел я произнести, как мой послужилец не мешкая снял полное ведро и тут же повесил пустое на крючок.
Дед отвесил кому-то затрещину и указал пальцем на ведро, а после на церковь. Ведро тут же подхватили и понеслись заливать водой — это я наблюдал краем глаза, доставая уже полное ведро. Которое Прокоп тут же заменил, так и началась наша работа.
Я наполнял ведра, а Прокоп менял.
Вверх-вниз, вверх-вниз, работал я как заведенный, сутолоки возле колодца стало меньше, подхватывали ведро и тут же несли к церкви, а если кто-то что-то не так делал, грозный рык и взгляд деда тут же исправляли ситуацию, даже без рукоприкладства обходилось.
Можно было, конечно, журавль уже и другому передать и попытаться выстроить цепочку. Вот только кто бы меня сразу послушал, кто я для этих людей? Незнакомый отрок, почти мальчишка. Да, кулаки деда вполне помогут, но это дополнительное время. К тому же и так все работает неплохо и более чем достаточно. Как говорится, работает — не лезь. Вот я и не лез, продолжая набирать воду, главное, больше не было никаких склок и сутолоки. Все работали, пытаясь спасти церковь, благо ветра не было и искры уходили вверх. Заливать же столь большой пожар смысла не было, здесь бы парочку брандспойтов, вот они бы помогли.
— Андрей, охолони, — расслышал я слова деда, пот к этому времени уже застилал глаза, а руки начали болеть.
— Чего? — остановился я.
— Отдохни, вон пусть набирает, — и дед подтолкнул какого-то мужика к журавлю.
— Уф, — я выдохнул и осмотрелся по сторонам, народ бегал как заведенный от колодца до церкви и продолжал поливать ее стены, а некоторые и на крышу плеснуть пытались, земля же превратилась в болото.
Здание уже догорало, и были видны уже остатки, крыша просела, даже, можно сказать, рухнула, в пылу работы я этого не заметил.
— Здравствуй, Андреюшка, — расслышал я голос, полный нежности.
В нескольких метрах от меня стояла тетушка, с улыбкой посматривая и в то же время косясь на деда.
«Главное, чтобы косоглазие не заработала», — мелькнула у меня в голове дурацкая мысль.
— Это мой дед по матери Прокоп, — представил я дедушку. — А это…
— Марфа я ныне, — оборвала меня тетушка.
— Кхм, — вырвалось из деда, и он отвесил ей поклон.
Я же укоризненно посмотрел на Марию, да, я понимаю, что мой дед ей никто, и по сравнению с ее родом так и вовсе. Хотя по сравнению со Стрицкими один царь с его семьей котируется.
— Тетушка, — протянул я. — Вы самые близкие для меня, и, окромя вас да еще двух дядьев, у меня никого более нету.
Мария не ответила, лишь горько вздохнула. К этому моменту освободился уж и Прокоп, передав свою работу другому, и подошел к нам.
— Это Прокоп, из ближников моих, ему можно верить, — показал я на него.
Мария на него глянула, но даже не кивнула.
— Ладно, позже поговорим, — махнул я рукой и вернулся к созерцанию.
Говорят, можно долго смотреть, как работает кто-то другой, горит огонь и течет вода, здесь же прям все вместе собралось. И люди работали, и огонь горел, да еще и вода со стен церкви текла.
— Андрей, а у тебя неплохо вышло, — похвалил меня неожиданно дед.
— Наша кровь, — тут же подключилась Старицкая.
Прохор явно что-то хотел ответить, но промолчал, лишь покосился на Марию.
Умеет дед момент чувствовать и действовать подходяще.
— Чего у вас случилось-то? — поинтересовался я.
— Пожар, — хмыкнула Мария. — Трапезная это, там готовят, но только зимой. С утра дождь был, Дунька, поди, решила там очаг затопить и не уследила дуреха. Уж и достанется ей, — хмыкнула Мария, а после глянула на продолжающих молиться