Белый шаман - Дмитрий Лифановский
Оттягивая неизбежное, листаю альбом с фотографиями. Дочь. Сын. Совсем малыши. Бывшая. Это мы всей семьей в горах. Вторая моя слабость. Прав Владимир Семенович, лучше гор могут быть только горы. Вечные, величественные, прекрасные в своей монументальной мощи. Опять дети. Выпускной дочери, сына. Отца позвать не соизволили. На свадьбы тоже. Только фотографии прислали. Бог им судья, хоть и не верю я в него.
Грудь зажгло пламенем, виски снова заколотило, в глазах стало темнеть. Нет! Хватит тянуть! Достать и зарядить наган дело нескольких минут. «Надо было шампанского купить», — влезла в голову дурацкая мысль. Какое к черту шампанское⁈ Нашелся аристократ из трущоб! Да что же так жжет грудину⁈ Хреновина эта таежная что ли? Нет ее, как будто и не было никогда. Куда делась? Вроде не снимал. Или забыл надеть? Совсем голова не работает. Да и ладно, плевать!
«Не тяни уже!» — уговариваю сам себя. Страшно, сука! Даже сейчас страшно. Но перспективы еще страшнее. Так что, пора. Но как же чудесен Вивальди! И как же я ненавижу свою слабость! Даже на спусковой крючок нажать получается с трудом. Но, решившись, с каким-то извращенным наслаждением стреляю в эту проклятую опухоль, чтоб ее разнесло к чертовой матери!
* * *
Древний Искин просыпался, выходил из режима гибернации. Причиной стал отклик «Модуля экстренной эвакуации старшего офицерского состава». И первичные данные, переданные им, требовали безотлагательного применения «нулевого приоритета». Полностью изношенный организм, разорванная в клочья энергетика, изменения на генетическом уровне и в результате пошедшая в разнос иммунная система. Как при таких повреждениях граф Т’Лин еще жив — загадка. Да и граф ли это? Геном еле читается, будто вместо Его Сиятельства модулем воспользовался его дальний, дальний родственник. Хотя, при имеющих место изменениях в организме 7,68% совпадения вполне приемлемый результат. Значит действия по протоколу «0» оправданы.
Модулю тут же ушла команда на стазис и срочную эвакуацию. Сервисные роботы уже готовили медотсек для принятия крайне тяжелого пациента. В процессе производилась более глубокая диагностика. Кусок металла стремящийся разрушить и так никуда не годный мозг тут же был уничтожен. Параллельно снимались полные мнемо и эмограммы. Граф потом сам разберется, что из воспоминаний оставить, что удалить. Сведения о разведанном мире в архив. Культура, искусство, технологии, языки, обычаи. Абсолютно все, что хранилось в памяти, будет расшифровано и оцифровано. Сведений об Империи в памяти не обнаружено. Но при глубоком внедрении агента во враждебную среду такое возможно. А гвардейский полковник граф Т’Лин именно таким специалистом и считался.
Едва появившееся на портальной площадке медицинского бокса тело, тут же было погружено на антигравитационные носилки и доставлено в медкапсулу. Теперь настало время действовать малому медицинскому Искину. Работа предстояла долгая и кропотливая. Восстановление физического тела, генетики, энергетической структуры. И только потом настанет очередь пораженного недугом мозга. В принципе, ничего невозможного, но очень уж запущенный случай оказался. Почему граф не воспользовался модулем при первых симптомах? Ответ есть в мнемограмме, но вот личные воспоминания высшей имперской аристократии под запретом. Придет в себя Его Сиятельство, сам все расскажет, если пожелает. А пока этот блок памяти будет храниться в зашифрованном архиве, там же, где хранится заархивированная до отбытия на задание память графа.
Личные сведения, полученные Искиным при снятии мнемо и эмограмм, отовсюду, кроме этого архива были сразу и безвозвратно удалены. После восстановления, эти архивы будут загружены непосредственно в мозг. А дальше долгий период реабилитации и восстановления навыков. Методология давно отработана. Если бы Искин мог чувствовать, он бы посочувствовал графу. Невероятно трудный и болезненный путь ждет его впереди. Но такова плата за принадлежность к элите элит — славному офицерскому корпусу Департамента дальней разведки при личной Его Императорского Величества канцелярии.
Сознание включилось, и накатила боль. Невыносимая, всепоглощающая боль, разрывающая каждую клеточку организма. И тут же утихла. Стоп! Какого организма? Я же разнес себе башку из нагана! И снова боль, сворачивающая сознание в кровавую точку и тут же угасшая. Что за глупости? Какой к демонам червоточины наган? Это так по–варварски! Если умирать, то только в бою! Или, в крайнем случае, изысканный утонченный Императорский яд. И смотреть, как ярко переливаются всеми цветами радуги и тут же гаснут энергоканалы. Смерть достойная истинного аристократа.
Вместе с воспоминаниями приходит ярость и боль. И эти качели, кажется, продолжаются вечно. То я потрепанный жизнью, одинокий средней руки бизнесмен–строитель, не выдержавший бессмысленной борьбы со смертельным недугом и пустивший себе пулю в висок. То блестящий гвардейский офицер, граф огромной Империи, включающей в себя сотни миров разбросанных в пространстве и времени и связанных между собой системой порталов. Я мгновенье за мгновеньем, день за днем, год за годом, заново проживаю две жизни, чтобы в конце умереть и опять начать сначала. И все время рядом боль. Наверное, это и есть наказание за суицид. Ведь мы оба запятнали себя грехом самоубийства.
* * *
— Его Сиятельство полковник гвардии, Вечной Империи граф Т’Лин, виконт Новосибирский…– Что⁈ Виконт Новосибирский⁈ Что за бред⁈
— Бред, это твое существование, чернь! — как мне надоел этот неудачник невесть откуда взявшийся в моей памяти. С этим еще предстоит разобраться, когда выберусь из медкапсулы.
— Ха, чернь! Кто в слюни нажрался на Валгалле–4 и побратался с Бонди? Граф и фермер! Почти как галантерейщик и кардинал!
— Заткнись, неудачник! Борька мне жизнь спас! И не фермер, а бонд.
— Бонд. Джеймс Бонд. Не трынди Сиятельство тебя вон Император ждет. Слащавый он у вас какой-то. Заднеприводный что ли?
— Повежливей, когда говоришь о монаршей особе, — одергиваю я подселенца. Но, черт побери, этот хам безусловно прав. В проницательности ему не откажешь. Император у нас ничтожество, да и не зря при дворе поговаривают, что у Его Императорского Величества кормовая дюза, как у межгалактического крейсера.
— Подойдите, граф, не бойтесь! Мне докладывали, что Вы редкий смельчак, — фальшиво улыбается мне Карл-Минь Четвертый. А глазки смотрят злобно. Значит, действительно, этот наркоман маркиз Т’Ардо… Ну, тем более, туда ему и дорога. Но сейчас, похоже, предстоит расплачиваться за эту дурацкую дуэль.
