Заморозки - Василий Павлович Щепетнёв
— Остается что? — хором спросили девочки.
— Остается… медленно проговорил я, — остается… остается отбросить всякие мысли о богачестве, и жить бодрее и веселее. Взять вот хоть моего соперника в финале, Виктора Львовича. Знаете, что он сделал с деньгами?
— Что?
— Купил загородный дом. В Швейцарии. Не очень большой, не очень маленький. Приличный человеку, заработавшему миллион. Это с Турнира Свободы. А с финала он решил купить акции. Три пакета. Один пакет акций консервативных, фирмы «Жиллет». Бриться, считает он, будут ещё долго, а раз так, будут покупать бритвы, и фирма не прогорит. Второй пакет — пивной. Купит акции пивоваренного предприятия: люди сотни лет пили пиво, и ещё сотни лет будут пить пиво. Ну, он так думает. А третий пакет — вклад в будущее. Он купит акции фирмы «Интел» — что-то, связанное с электронно-вычислительными машинами.
— И откуда ты это узнал, Чижик?
— Виктор Львович сам рассказал.
— Ты с ним разговаривал?
— Во время матча — практически нет. Здравствуйте, до свидания, и всё. А на закрытии поговорили. Отчего бы и не поговорить?
— И как он?
— В смысле?
— Сильно антисоветский?
— Нет, не сильно. После того, как узнал, что семье разрешили выезд — совсем не сильно.
Это была домашняя заготовка. Я сказал Миколчуку, что если бы семью Корчного взяли да и выпустили во время матча, это бы помогло не просто выиграть, а выиграть с хорошим отрывом. Как так, удивился Миколчук. А просто: у Корчного сейчас завелась пассия, некая Левеерик. А тут, понимаешь, жена приезжает! Проблема? Проблема! Виктор Львович волнуется, теряет спокойствие, а вместе со спокойствием и способность к концентрации, тут его и обыгрывай! Главное, ведь всё чисто, никто не придерётся и не упрекнёт, напротив, весь шахматный мир, а за ним и мир нешахматный, будет считать, что советские поступили великодушно, советские поступили правильно, советские — молодцы. И самые сильные в мире.
А точно — победим?
Точно, товарищ Миколчук.
И когда первые восемь партий окончились вничью, прилетела весть: разрешили! И не только разрешили, но и усадили жену и сына в самолёт!
Я стал играть активнее, и выиграл матч досрочно, с внушительным перевесом.
Такая вот комбинация.
— Закончу о Корчном. Он и дальше по мере сил будет покупать акции, недвижимость и прочие активы, существующие в капиталистическом обществе. Я же от этого свободен, мне нет нужды следить за биржевыми сводками, переживать и волноваться о курсах, я могу полностью отдаться любимому делу и общественной работе, духовному и физическому развитию, и, следовательно…
— Что — следовательно?
— А не пора ли нам в Москве завести машину? Такси — штука хорошая, но иногда хочется приватности, уюта и вообще… Одно дело — вшестером, другое — впятером.
— Вшестером?
— Водитель такси ведь занимает место? Занимает.
— Завести машину, конечно, неплохо бы, — протянула Надежда. Они обе, и Лиса, и Пантера, любят это дело — вольную езду. — Но какую?
— Возможные варианты — это «Жигули», «Волга», или что-нибудь иностранное. «Мерседес», «Вольво», «Ситроен», и тому подобное.
— Идея неплоха, — сказала Ольга, — но иностранное отбросим. Личная нескромность. «Троечка» — отличная машина, но пятерым в ней будет тесновато, Ми и Фа растут быстро.
— Остается «Волга», — подвела итог Надежда. — но не сейчас.
— Почему?
— Куда торопиться? Как ты сказал, сначала нужно закончить институт и получить диплом. А для этого вернуться в Чернозёмск. Зачем «Волга» здесь, когда в Черноземске у нас целый автопарк?
— Да, пора возвращаться, — подтвердила Ольга. — И в «Поиске» поработать, и вообще… переждать непогоду.
— Непогоду?
— Ожидается переменная облачность, местами снег, местами метель и заносы на дорогах. Напряженная обстановка, нервозная. Мы в этом никаким боком не участвуем, и потому дома будет лучше. В Чернозёмске. Кстати, о «Поиске»… В субботу мы были на даче у Леонида Ильича, — начала Ольга и сморщилась. Но не заплакала, удержалась. — Обсуждали итоговый вариант повести. Леонид Ильич дал «добро».
— И подписал договор, — добавила Надежда. — Восемнадцатого февраля.
— Выглядел он хорошо. Шутил, смеялся. И обещал к осени новую повесть. Из нашего времени, современного. Почти. О том, почему было необходимо удержать Чехословакию в Варшавском Договоре. Он даже название придумал, «Принцип домино». Говорил, что это очень важная повесть, исключительно важная.
— Что она многое изменит в Европе. Может изменить.
— Но детали не раскрывал. Говорил, что нужно как следует обдумать. И посоветоваться, не всякое, мол, лыко в строку годится.
— А в понедельник, оказывается, умер.
— Скоропостижно.
— Причина смерти? — я решил перевести разговор на профессиональный уровень, а то ведь разревутся. Да и мне жалко, конечно. Вся сознательная жизнь при Брежневе, с пионерских лет. И рядом видел — крепкий человек. Надёжный.
— Никто ничего не говорит, — ответила Ольга. Никто — значит, и Андрей Николаевич не говорит. Не время, видно. Или не решили, что говорить. Понятно, что лучше бы вернуться в Чернозёмск.
Это я и сказал.
— Домой, значит, домой. Отчитаюсь в Спорткомитете, и — на поезд. Если билеты будут.
— Будут, — сказали девочки.
Ну, конечно.
Глава 3
24 февраля 1978 года, пятница — 25 февраля 1978 года, суббота
Конец эпохи, начало другой
Была у меня в детстве игрушка, танк на батарейках. Пока батарейки свежие, танк резво катил по полу, разворачивался то влево, то вправо, стрелял на поражение, в общем, не давал врагам спуску. Когда же батарейки разряжались, он становился медлительным, неповоротливым, переставал стрелять, а потом и вовсе впадал в оцепенение — до новых батареек.
Спорткомитет сегодня выглядел тем самым танком на севших батарейках. Все были вялыми снулыми, долго целились, но не стреляли.
— Поздравляю, поздравляю, — сказал Миколчук голосом прохладным, как вчерашний чай. — От своего имени, и от имени Спорткомитета. Молодцы. Справились.
Мы скромно молчим. Смотрим кто куда — в окно, на портрет Брежнева с непременной чёрной лентой, на бронзовый бюст Ленина, на шкаф у стены с собранием сочинений Владимира Ильича, четвертым, красно-коричневым.
— Приказ по Спорткомитету напишем в ближайшее время. Заслуги каждого получат соответствующую оценку. Включая материальное поощрение.
Немного оживились. Да, за победу полагается дополнительное поощрение. Рубликов по двести. Возможно, с учетом досрочного окончания матча — по двести пятьдесят.
В Стамбуле я выделил команде некие суммы в валюте, чтобы на месте могли купить то, что в Советском Союзе купить сложно или невозможно, но это из своих, личных. А на казенные деньги нужны документы. Кому, за что, сколько. Денег много не бывает, а двести рублей — это оплата квартиры за год. Никакой немецкий, французский или шведский гроссмейстер от такой премии не откажется. Ни от какой не откажется.
— Но это потом. Сами понимаете, сейчас другие заботы…
Все понимают, но не я. Беру атташе-кейс, кожаный, хороший, купленный в «Березке», и достаю бумаги. Мне ведь пришлось писать и отчет, и характеристики на каждого участника команды. Так полагается.
— Что это? — спросил Миколчук.
— Мой отчёт о матче, и всё, что отчёту сопутствует.
— Хорошо, хорошо… — Миколчук посмотрел на меня с укоризной. Укоризны было чуть-чуть, я ведь выполнил первую заповедь: в срок предоставил документы. Но, вероятно, иногда в срок бывает слишком рано. Страна в печали, а я о низменном, о деньгах.
— Я сегодня возвращаюсь в Чернозёмск, и потому нужно обговорить некоторые вопросы прямо сейчас, — продолжил я.
— Понятно. Остальные могут идти? — спросил Миколчук с иронией.
— Остальные могут идти, — ответил я простодушно. — Мне было очень приятно с вами работать, коллеги. Надеюсь, не в последний раз.
Миколчук даже не вздохнул. Как вздыхать, когда я в строгом темно-сером костюме, и при орденах?
Это меня девочки надоумили: надеть ордена. Просто так их, ордена, носить не рекомендуется, но на приём к руководству — очень даже полезно.
Но ещё полезнее ордена оказались в такси: пока мы доехали до Спорткомитета, меня останавливали трижды: проверка документов. А я в распахнутой дубленке, распахнутой настолько, что всякому видны и Золотая Звезда Героя, и орден Ленина. Смотрите и завидуйте!
Отдавали честь, да.
— Какие же вопросы вы хотите обсудить, Михаил Владленович?
— Самые насущные. Подготовку и проведение матча за звание чемпиона мира по шахматам. Место и время. В ближайшие дни ФИДЕ должна представить свои предложения.
— Ещё не представила, — ответил Миколчук.
— Насколько мне известно, заявки подают Австрия, Западная Германия, Голландия и Филиппины.
— Да?
— И я выбираю Австрию. Как запасной вариант — Германию. На крайний случай — Голландию.
— Почему?
— По близости к нашей стране. И географически, и по климату. Нет языковых проблем. В Австрии у меня хорошая поддержка среди коммунистов. И публика доброжелательная. Я там уже бывал.
— Но решаем ведь не только мы. У чемпиона могут быть свои резоны.
— Я думаю, что и Карпов выберет
