Две столицы - Андрей Готлибович Шопперт
Кроме Марены выгреб, из своих теперь закромов, и весь шафран. Больше ничего трогать не стал, дал команду… Хм. Попросил… Уговорил… Договорился с Пери-Джахан-Ханум – будущей женой, которую оставил за себя править ханством, что она продаёт всякую разную хрень и скупает у своих в Дербенте и во всей округе Марену и шафран. И не сидит на попе ровно, а увеличивает мощности по переработке Марены красильной и уговаривает народ в ханстве у себя и у брата в Кубинском ханстве о том, чтобы максимально возможные площади в следующем году отвели под Марену и шафран. Понятно, что на второй год урожай собирают, но если в этом году не посадить, то на второй год ничего не появится. Последнее, что ещё приказал скупать – это селитру. Пусть бросит почтенная ханум клич по всем кавказским весям, что скупаем, везите. Купим столько, сколько привезёте. Нужно же понять, откуда её местные берут, и о каких объёмах вообще идёт речь, может, и не стоит заморачиваться. Лучше подумать о Чили, пока до туда не добрались наглы.
Событие четвёртое
Дисциплина – душа армии. Она превращает немногочисленное войско в могучую силу, приносит успех слабым и уважение всем.
Джордж Вашингтон
Нет, шамхал Мехти Тарковский хороший парень. Только вот Брехт смутно помнил, что то ли сам Мехти, то ли его сын, начнёт в этих местах войну, ничем не хуже, чем Шамиль, устроив восстание против русских поработителей. Поубивает кучу русских солдат, а когда придут войска настоящие, то им придётся со всем населением Дагестана будущего воевать. Ни времени, ни конкретики, даже сам Мехти или сын его накуролесит – не помнил, но подстраховаться Пётр Христианович решил, а потому, всех до единого мариупольских гусар оставил в Дербенте. Старшим над гарнизоном поставил майора Парадовского Феликса Осиповича. Пообещал тому полковничий чин и орден, и, главное, что как только доберётся до Москвы, так сразу замену вышлет. Переговорит с императором. Тут и ежу понятно, что гусары, этот не тот род войск, что нужен для защиты крепости. Нужны артиллеристы и пехотинцы.
Майор, мечтавший появиться во всём блеске побед перед Александром, скис. Подполковника и так бы получил, как и орден, в чем цимес? Так и спросил. Кто их дисциплине учил? Ох, рано Павла задушили.
– Император во всеуслышание заявил, что раздавать деревеньки и крепостных больше не будет, но про деньги не говорил, попытаюсь для вас добиться монаршей милости, – насупился и Брехт. Сталина на них нету с Ежовым. – Только, Феликс Осипович, вы уж тут аккуратней, с местными ни в коем случае в конфронтации не вступать и за дисциплиной в полуэскадроне смотрите. Если гусары будут девок сильничать или грабить местных, то вернусь, объявлю войну кому-нибудь и по законам военного времени всех расстреляю. Главное – ни грамму спиртного, пока здесь находитесь. И вообще постарайтесь, чтобы люди в город не выходили по одному. Только группой и только с офицером.
– Хм.
– Вот и договорились. Да, поручика Манкошева Ивана Николаевича с пятью, скажем, опытными воинами нужно отправить через несколько дней в Кизляр, чтобы он там встретил грузинскую делегацию и проводил их до Астрахани. Там возможно будет сама грузинская царица. Очень важно, чтобы грузинская знать оказалась в Москве. Я Пери-Джахан-Ханум скажу и Мехти, чтобы они тоже выделили человек по пять воинов, в том числе и проводников. Проводит их поручик до Астрахани и пусть возвращается.
– Слушаюсь, Ваше превосходительство.
Интересная история получилась с приобретением мастеров кубачинских. Брехт помнил, что в Дербент ехал не за тем, чтобы ханом стать, а именно за этими мастерами. Которые, выпускаемые на его заводе, часы превратят в произведение искусства. Фаберже яйцами прославился, а граф Витгенштейн часами.
Только дела чудные завертелись и времени для поездки в это селение, что находится в сорока километрах к западу от Дербента, всё не было, то одно, то другое. Помог случай. Разбирал Брехт на второй день воцарения дела в городе и пригласил кади Дербента. Кади – это судья по законам шариата или в более широком смысле. Раз город, то должны быть преступники, должна быть тюрьма. Хотелось узнать, а кого там содержат и заодно полюбопытствовать, а нет ли в городе русских рабов.
Кади был в белом бурнусе, высокий и тощий. По-русски не говорил, и вообще не говорил. Не немой был. Важный был.
– Думаю, что нужно в городе построить такую большую и красивую мечеть, чтобы в неё помолиться приезжали со всего Кавказа. Добыть бы священную реликвию…
– А деньги? – точно не немой.
– Заработаем, если вы поможете.
– Слушаю тебя, хан Петер, – это не панибратство, здесь нет обращения на «вы», можно добавить только слово для уважения, «Эфенди», например, но это всё равно будет на «ты».
– Сколько человек сидит в тюрьме? Есть ли русские рабы в городе, и что надо сделать, если они есть, чтобы их освободить?
– В зиндане восемнадцать преступников, троих завтра должны казнить. Им отрубят головы.
– За что? – начинать правление нужно ведь с амнистии.
– Богохульствовали и оскорбляли хана Гасана. Это пришлые. Они из селения Кубачи, их изгнали из родного села и они решили обосноваться в Дербенте. И на базаре стали ругаться со стражниками и оскорблять Гасан-хана и сквернословить, даже произнесли имя пророка Мухаммеда.
– С чего бы это нормальным людям делать? – Кубачи – это интересно.
– Не всё ли равно. Главное не причины, а действие. Нельзя хулить власть и пророка.
– Пусть их сюда приведут. Хочу расспросить их лично.
Кади пожал плечами и перешёл на рабов. Никто не отделяет русских рабов от не русских, но северные белокожие рабы есть.
– Их можно выкупить? – не начинать же правление с передела собственности, так и до бунта недалеко.
– Наверное, – тощий пожал тощими же плечами. Плечиками.
– А можно объявить в Дербенте, чтобы хозяева белых рабов привели их к … Ну, найдите место и… Как это делается? Торги какие-то? – да, не специалист был Брехт по торговле
