Сва. Небесная птица - Виктор Анатольевич Тарасов-Слишин
Когда я умолк, раздался добродушный голос Мальцева, обратившегося ко мне: «Выходит дорогой друг и товарищ, что твой тёзка – Василько Романович, Берестейский и Луцкий, был известным князем! Теперь ты, вроде него. Стал знаменитым, полковым рыцарем! Правда, я, давно знал, что ты начитан историей, как профессор!». Чем снова, развеселил товарищей. В этот миг, властная рука Альфреда Анваровича, внимательно слушавшего дискуссию, легла на край кафедры. Политрук взглянул на настенные часы и властно объявил: «Товарищи летчики! Диспут закончен, расходитесь. Утром поднимем всех, до рассвета!».
Глава 1. Воздушный бой
Боевое построение, нашей эскадрильи, прошло затемно и только сейчас, на востоке чуть посветлело, предвещая скорый рассвет. Когда в присутствии Альфреда Анваровича, ко мне обратился командир нашей, Второй эскадрильи, капитан Александр Александрович Устьянцев, с повторным инструктажем: «До линии фронта, мы полетим скрытно на малой высоте, в ста метрах над землёй. Поэтому ты Василий, взлетай последним и лети вторым ведомым, в своей боевой тройке».
– Далее, когда мы наберём две тысячи восемьсот метров высоты, где пойдём эшелоном прорыва, ты не останавливайся. Продолжай набор высоты, ещё на тысячу метров и держись в кучевых облаках левее, поодаль от нас. Я буду поглядывать в твою сторону. Таким образом, следуя в облачности, незаметно для врага, ты сможешь его неожиданно атаковать. Только сначала, дай сигнальный трассер и дождись моего ответа, в виде качка крыльев. После чего, круши Германскую нечисть! Всё ли ясно, лейтенант Мстиславский?
По стойке смирно, я отдал честь и отрапортовал: «Так точно, товарищ командир, всё ясно!». Командир честь принял и сказал: «Вольно! Мы будем бить врага, до победы! Но чтобы не случилось, ты контратакуй и держись до последнего!». Затем целеустремлённо шагая, Сан Саныч, направился к своей Чайке, а порядком замёрзший комиссар, хлопая руками по бокам, засеменил в будку дежурного. Я проводил взглядом, удаляющегося командира и спохватившись, поспешил к своему штурмовику, размышляя на ходу.
– Вот такой ответственный, наш командир, товарищ Устьянцев! Который вновь напомнил мне, весь полётный план и порядок действий в контратаке. Хотя вчера, перед ужином, полётный план и командное взаимодействие пилотов, были до мелочей, отработаны в штабе. Правда, для командирского беспокойства, всегда есть серьёзные основания. Потому что наши чайки, летают медленно, на скоростях немногим выше четырёхсот километров в час. В то время, как наш противник, Германский истребитель Мессершмидт 109, прозванный Худым, развивает скорость свыше шестисот шестидесяти километров в час! В придачу ко всему, слаб наш пулемёт ШКАС, против скорострельных пушек противника.
В связи с чем, Устьянцев не уставал наставлять: «Товарищи пилоты! Не пытайтесь состязаться с Мессерами на прямых, но используйте маневренность нашего штурмовика, на виражах! Крутите своей головой, на триста шестьдесят пять градусов! Пока вы не асы, как Ахмет Хан Султан или Бондаренко, но вполне можете ими стать. Не забывайте этих простых истин, чтобы побеждать!».
Через минуту, прозвучала его команда: «По машинам!». После которой, мы рассаживаемся по кабинам и по готовности, запускаем двигатели. Не взирая на стартовый гул, Устьянцев привычно поднимает руку вверх и обозначив старт, взлетает первым. Следом за командирской машиной, наши тяжело гружёные штурмовики, начинают подруливать к стартовым полосам. Суетливо вздрагивая, своими перкалевыми корпусами, на заснеженных, грунтовых дорожках. Напоминая собой, стаю откормленных и шумных чаек.
После взлёта первых двух троек, я внимательно слежу, за парным разбегом машин, своего ведущего Ильдара Хайруллина и первого ведомого, Насонова Игоря. После чего, вслушиваясь в ровный звук двигателя, я подвожу свой биплан к стартовой полосе и по отмашке сигнальщика, перевожу ручку газа вперед, до упора. Надсадно взревев двигателем и напряжённо подрагивая, моя чайка начинает разбег. В этот миг, я нажимаю на кнопку, авиационного хронометра, который начинает отсчёт полётного времени. На шестнадцатой секунде форсажа, происходит привычный, бодрый отрыв. Я поднимаюсь выше и нагнав эскадрилью, занимаю место в полётной тройке, а полковой аэродром, исчезает в сумерках. Вместе с тёмной дымкой от печных труб, над станицей Снежной.
На высоте, во мне рождается чувство величественной свободы, а сердце начинает радостно стучать! Потому что в эти минуты, в небе занимается алый рассвет, расцвечивая облака и наши штурмовики, игриво-рыжими красками, неописуемой красоты! Насладившись зрелищем, я концентрирую внимание на полётном задании и с удивлением замечаю, что бортовой хронометр, уже отсчитал четыре минуты, полётного времени. Теперь на земле, вслед за небосводом, наступает светлое утро и мне стало заметно, как на фоне заснеженной степи, петляет замёрзший Миус, исчезая на западе. Там, где сейчас идут, освободительные бои.
Перед линией фронта, Устьянцев поднимает эскадрилью выше и ведёт штурмовики, эшелоном прорыва. Где я не останавливаюсь, а предупредительно помахав, рукой Насонову, поднимаюсь выше. Когда стрелка высотометра, достигает трёх тысяч восьмисот метров, я перевожу чайку в горизонтальный полёт. Теперь через облачные просветы, мне как на ладони видны, наши штурмовые тройки. Пошла девятая минут полёта, когда я занял удалённое положение слева от нашей эскадрильи. После чего, сквозь начинающий мутнеть, плексиглас козырька, я начинаю вглядываться в окружающее пространство, в поисках, вероятного противника.
Моё прикрытие, жизненно необходимо. Из за того, что наши тяжело гружёные штурмовики, сейчас неуклюжи и совершенно беззащитны. Ведь на подвесках каждой машины, размещено по восемь реактивных снарядов, суммарным весом, свыше двухсот тридцати килограмм. Так что, при беглом подсчёте, становится понятно, что совокупной мощности нашего вооружения, достаточно для уничтожения, полста транспортёров и экипажей, мотоциклетного сопровождения.
Вражеские зенитки молчат, поэтому над линией фронта, эскадрилья проходит без потерь. Нам повезло. Потому что, началась передислокация, отдельных дивизий, Группы армий Юг. Под командованием Генерала-фельдмаршала Эриха фон Манштейна, готовящегося к наступлению. Рассвело окончательно и в белесой, заснеженной степи, мне стали отчётливо видны дороги, хутора и селения. Я сверил курс. Моспино осталось позади и теперь, мы летели над Кампиусом. Как вдруг, со стороны Сталино, на приделе видимости, я замечаю противника. Непроизвольный возглас досады, срывается с моих губ: «Вот гады! Нападают, радируя о нас, своему командованию!».
В просветах облаков, мне стало видно, что приближаются самые скоростные и опасные, истребители Люфтваффе. Ненавистные мессеры! Которые нацелились, на тихоходную эскадрилью, в предвкушении лёгкой победы. Правда на наше счастье, они не видят меня! Мгновения, сложились в вечность,
