Тринадцатый апостол. Том II - Алексей Викторович Вязовский
— Куда? — удивился Гай Галерий.
— В Мемфис. Мне нужно туда попасть! Обязательно!
— Марк, нам надо к Тиберию! — повысил голос Понтий — Ты забыл, что мы везем? И ради чего все?!
— Я помню это, Пилат. Но ведь и ты не торопишься грузить золото на корабль?
— …Мне велено дождаться особого приказа Тиберия — смущенно признается Понтий — и возможно его доставят на корабле, на котором мы потом и повезем золото.
Вот как… Значит Тиберий раздумывает пока, как и куда доставить иудейское золото. В Рим? На Капри? Или может, вообще прикажет оставить его здесь, в Александрии, как неприкосновенный запас на случай, если заговор Сеяна удастся, и ему придется бежать с Капри? Ведь наш 6-й Железный и 3-й Киренаикский — это одни из самых преданных Тиберию легионов.
— Вот и прекрасно! Пока ты дождешься приказа с Капри, пока определишься с кораблем и погрузишь на него золото, я уже успею вернуться в Александрию.
Увидев недовольное лицо префекта я миролюбиво добавляю — Пойми, там что-то важное. Я чувствую, что должен попасть туда.
— Ну, раз так… — Пилат расстроенно развел руками — но потом перед Тиберием сам будешь объясняться за свою задержку.
— Я все успею, не переживай…
В приподнятом настроении мы с Сенекой покидаем дворец префекта. Предстоящее путешествие в Мемфис будоражит мою кровь и воображение, а философ просто рад любому поводу развеять скуку. Болезнь на несколько лет привязала его к Египту, а здесь иных развлечений кроме изучения древностей и написания естественно — научных трактатов нет. Не могу сказать, что он сейчас выглядит болезненно, но чувствуется, что с «дыхалкой» у него не все в порядке. Если я правильно помню, в юности его мучил хронический катар дыхательных путей, а в старости еще и астма добавилась. Мне бы надо увезти его в Рим, где Сенеку ждет карьера в Сенате — но римский климат ему совсем не полезен. Что ж, наверное, придется самому подлечить его.
На выходе из жилых помещений встречаем ребят из центурии Лонгина, стоящих на посту рядом с «коллегами» из 3-го Киренаикского. Ага… Галерий с Пилатом все-таки решили усилить охрану по всему дворцу, а не только в зале, где выставлена скрижаль.
— Парни, Матфея не видели сегодня? — спрашиваю я.
— Нет, не приходил пока.
— Если придет, скажите, что я в библиотеке Мусейона.
Опять у Матфея какие-то свои планы. Во дворце с нами жить не захотел, поселился неподалеку в еврейском квартале у знакомых. Сторонится он все-таки представителей римской власти. Ну, может, это и правильно… больше доверия будет со стороны местных последователей Христа.
Выходим из ворот дворцового комплекса и идем вдоль царской гавани. Мы сейчас находимся практически в самом центре — в дворцовом квартале Брухейон, в греческом районе города. Здесь все и выглядит в точности, как в любом крупном греческом полисе, ни с чем не спутаешь. Но сама Александрия — это попытка греков построить идеальный город по описанию Аристотеля. Он ведь был учителем Александра Македонского, так что все закономерно. Вот представления великого философа об идеальном полисе и легли в основу планировки центрального квартала с его царскими дворцами, мусейоном, театром, храмами, гимнасием и прочим. А за спиной у нас остались казармы легионеров и еврейский квартал — подозреваю, что он больше похож на Иерусалим. Сенека, смеясь, соглашается со мной.
Марк никогда раньше не был в Александрии, поэтому мне нет нужды притворяться. Я с интересом расспрашиваю спутника о городе, а он с удовольствием рассказывает про нынешнюю столицу Египта, то и дело указывая на местные достопримечательности. Планировка здесь такая же четкая и понятная, как в Кесарии. Есть прямая и широкая центральная улица Виа Канопика, соединяющая восточные и западные ворота города. И есть перпендикулярная ей, ведущая от царской гавани к заливу Мареотидского озера. Все остальные улицы следуют этим направлениям, деля город на ровные прямоугольники кварталов. Высоченная башня знаменитого маяка видна практически из любой точки города, хоть здания здесь в основном многоэтажные, и это отличный ориентир для тех, кто сумеет заблудиться на улицах египетской столицы. Но это еще нужно постараться! Ирод Великий планируя свою Кесарию явно вдохновлялся Александрией.
Недолгая прогулка по набережной, и вот мы уже на форуме, главное украшение которого мавзолей Александра Македонского. Здесь расположена его гробница. Сенека уверяет меня, что тело великого полководца сразу было помещено в золотой гроб и залито медом — в таком виде его Птолемей и доставил в Египет. Но захоронили Александра сначала в Мемфисе, и лишь позже перенесли его останки в этот специально отстроенный храм. И теперь он стал местом массового паломничества для всего античного мира. Мавзолей, конечно, внушительный, но совершенно типичный для греческой архитектуры — ступени, ведущие к возвышению, портик над входом, высокие колонны. После Кесарии я уже без особого пиетета смотрю на такие постройки — быстро приелось.
А жаль, что Мавзолей Александра Македонского не сохранится для потомков. Очень жаль. Гробницу ведь потом так и не нашли, хотя многие еще видели ее в поздние античные времена. Но затем часть прибрежных городских кварталов ушли под воду после проседания грунта из-за многочисленных землетрясений. Как и в Кесарии, как и в римской Остии, да как и во многих других средиземноморских древних городах. Это вообще беда приморских античных поселений. Слишком активная здесь сейсмическая зона.
Но сейчас моя цель — Библиотека, на гробницу Александра Македонского я еще успею посмотреть. Сначала дело. Сворачиваем на Форуме перед Мавзолеем, чтобы попасть на следующую улицу, где расположен грандиозный комплекс Мусейон, частью которого Библиотека и является. Мой взгляд рассеянно скользит по большой толпе, собравшейся у ступеней Мавзолея и вдруг выхватывает среди людей знакомую худощавую фигуру — Матфей…!
Поправляю тубус, зажатый подмышкой, и под удивленным взглядом Сенеки, начинаю пробиваться к апостолу, который судя по всему, занят очень важным делом — несет александрийцам благую весть о Мессии. Народ его слушает заинтересованно, тишина вокруг стоит гробовая. Матфей говорит вдохновенно и весьма убедительно — беседы с членами Синедриона в Иерусалимском храме и проповеди среди легионеров сделали свое дело. Речь его льется складно, на вопросы из толпы он отвечает без запинки.
Заметив меня,
