Малахольный экстрасенс. Дилогия (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

Я закончил МВТУ имени Баумана в Москве. Преподаватели там в мое время были о-го-го! Я увлекался вольной борьбой, даже стал мастером спорта, но не дай бог сказать профессору на экзамене, что выступаю за вуз. Выгнал бы! Приходилось скрывать, как самую страшную тайну. Не знать предмет среди студентов «бауманки» считалось позором, как и замыкаться в рамках будущей профессии. Мы не пропускали театральные премьеры, ходили на концерты классической музыки, хотя рок тоже любили. Деньги на билеты добывали, разгружая вагоны — обычное дело для студентов тех лет. Я, вдобавок, подрабатывал в Торгово-промышленной палате: переводил статьи из иностранных научных и технических журналов. Языки давались мне легко: начал с английского, затем освоил немецкий. Платили мало, но было интересно. Распределение получил на Минский тракторный завод в «секретный» 6-й мехкорпус. Там собирали знаменитые «Шилки». Мы ставили в готовые бронекорпуса начинку, а затем отправляли машины в Горький, где их окончательно вооружали.

Отработав на производстве положенный срок, я подался в журналисты. Начал с многотиражки Академии наук БССР с вдохновляющим названием «За передовую науку». Там меня знали — переводы иностранных статей аукнулись, и предложили должность корреспондента. Одновременно писал статьи в другие газеты — от «Вечернего Минска» до «Советской Белоруссии». Неплохо зарабатывал, между прочим — гонорары в СССР были весомыми. Хватало и на модную одежду, и на походы в рестораны. Мои статьи брали влет: специалистов по науке среди выпускников белорусского журфака не водилось. Пером я владел неплохо, в тенденциях науки разбирался и умел о них рассказать. Через пару лет меня пригласили в «Советскую Белоруссию» — освещать научные темы. Пообещали квартиру и не обманули. Помогли вне очереди построить двушку в кооперативном доме. Брать ее меня, кстати, отговаривали: дескать, подожди чуток и получишь бесплатное жилье от государства. Для начала однушку, а там — и нормальную. Я не захотел ждать, да и деньги были — накопил. Да и тетя Оля помогла. Меня задрало скитаться по съемным квартирам. Одинокому еще ничего, но к тому времени я был женат. В Минске предлагали арендовать комнаты в квартире с хозяевами, снять отдельную удавалось редко — это вам не Москва с ее огромным жилым фондом. Хозяин моей последней квартиры состоял на учете в психиатрическом диспансере, жилье сдавали его родственники. Время от времени псих вырывался из-под опеки, приезжал к нам и ломился в дверь, пугая жену. Я-то быстро разбирался с болезным, но в мое отсутствие она терялась. Телефона нет, позвонить родственникам, чтоб забрали психа, можно только от соседей. Но для этого нужно выйти на площадку, а там сумасшедший. Изнасилует, а то и задушит — что с него возьмешь? Он же на учете…

Жена… Еще одна проблема. С Галей я познакомился самым глупым образом: зашел в гастроном за продуктами и увидел симпатичную девочку за кассой. Остановился поболтать, благо других покупателей в магазине не наблюдалось. Слово за слово… Лицом Галя походила на Мирей Матье: большой рот, аккуратный носик, высокие скулы и выразительные карие глаза. Не красавица, но с изюминкой. О своем сходстве с популярной певицей она знала, потому прическу носила, как у Матье — модное в то время «каре». Меня это зацепило. Познакомились, пригласил в ресторан, получил согласие. Ничего удивительного: с женщинами я сходился легко. Рост 182 сантиметра, широкие плечи борца, симпатичная мордашка. В общежитии меня считали сердцеедом и ходоком — совершенно зря, к слову. Никого я не ел и никуда не ходил — сами вешались. Галя не походила на моих прежних подруг: стеснительная, хрупкая, с худенькими ногами, как у подростка. У меня это пробуждало умиление. Рядом с ней я чувствовал себя медведем и невольно опасался причинить боль. Еще Галя оказалась девушкой строгих принципов — никакого секса до свадьбы. Любишь — так женись, вот и убедила…

Можно не верить в приметы и судьбу, но иногда они упреждают нас от необдуманных поступков. Расписаться мы решили в сельсовете: в Минске регистрации ждать долго. Сели в автобус и отправились на малую родину супруги. По пути выяснилось, что Галя забыла в общежитии паспорт. Вернулись, забрали, сели на другой рейс, приехали. И что же? В сельсовете не оказалось тетки, ответственной за регистрацию — заболела. Другой бы задумался, но у меня подгорало. После месяца хлопот как-то расписались и… разъехались по общежитиям — у Гали начались критические дни. Потом я искал квартиру, покупал мебель — жилье сдавали без нее… Семейная жизнь началась со скандала: Гале не понравилось отсутствие в квартире телевизора — на него у меня не хватило денег. Что делать вечерами после работы? Ты меня не любишь!.. Став женой, Галя изменилась радикально. Куда девалась робкая, скромная девочка, умилявшая своей стеснительностью? Появилась властная женщина, твердо знавшая, что нужно ей и мужу — по ее торговым представлениям, конечно. Главным в них были деньги. Я неплохо зарабатывал — много больше других, но имелись те, кто жил лучше. Мне ставили в пример грузчиков мебельного магазина, которые с проданного мимо очереди гарнитура имели больше, чем журналист в месяц. В крохотной головке жены не умещалась мысль: выпускнику МВТУ работать грузчиком все равно, что пианисту — молотобойцем. Для чего тогда учился? Вдобавок она не хотела детей, говоря: «Вот выбьемся из нищеты…» Изменилась и внешность супруги. Выйдя замуж, она стала стремительно полнеть, при этом руки и ноги оставались тонкими. Фигурой напоминала рисунки детей, ну, эти: «Руки, ноги, огуречик — вот и вышел человечек…» Мой переход на работу в университет Галю взбесил: я терял в зарплате. Понять, что мужу надоела репортерская жизнь, и захотелось отдохнуть от суеты, оказалось выше ее сил. Вскоре мы разбежимся. Я оставлю ей квартиру, сам переберусь на съемную, так и буду скитаться, пока не встречу Инну. Наш научный журнал пробавлялся халтурами: подряжался выпускать заказные книги к юбилеям предприятий. Обычная, никому, кроме заказчика, ненужная макулатура. Я как раз сваял очередной образец. Мне позвонила редактор издательства и попросила зайти — уточнить пару моментов. Разговор мне понравился, как и редактор. Возникла обоюдная симпатия, очень скоро перешедшая в близкие отношения. Я собрал вещи и переехал к Инне. Очень скоро понял, что нашел свою пристань. Мы оформили брак, хотя Инна не настаивала — говорила, что ей и так хорошо. Мне — тоже, но все же настоял: не хотелось жить на птичьих правах. Жаль, что с детьми не получилось — обоим к моменту знакомства перевалило за сорок…

Я посмотрел в окно — автобус въезжал в Минск. Город выглядел незнакомым и чужим: серые бетонные многоэтажки типовых проектов, пустые дворы, редкие машины на улицах. Никого сравнения с Минском 2021 года. Да, попал…

Глава 2

Автобус привез меня на Восточный вокзал. В новом веке его закроют, а потом одумаются и откроют вновь. В Минске живет каждый пятый житель Беларуси, многие из них выходцы из провинции. По большим праздникам и в выходные свежеиспеченные горожане отправляются на малую Родину, а личное авто есть не у всех. Я не был на Восточном давно — с тех пор как пересел за руль, а потом не к кому стало ездить. В свое время вокзал считался красивым: нетиповая архитектура, здание из бетона и стекла. В моих теперешних представлениях — жалкое зрелище. В новом веке Минск обрастет красивыми зданиями, город словно помолодеет и приобретет щегольский вид. Изменится даже центр с его имперской величавостью, которая только добавит изюминку столице. Сейчас город выглядел хмурым и неопрятным. По асфальту ветром несет пыль, обрывки газет, окурки. Бр-р-р! Батьки на вас нет.

Я прошел к Партизанскому проспекту, пересек его и дождался троллейбуса. В салоне прокомпостировал обнаруженный в кошельке талончик и сел к окну, благо мест хватало: народ еще не закончил смену на заводах. По пути разглядывал забытые места. М-да, мрачновато. Люди одеты, несмотря на лето, большей частью в темное, лица озабоченные. У гастрономов стоят очереди за водкой и вином — антиалкогольная кампания в разгаре. Спиртное продается по талонам — две бутылки на человека в месяц. Такую норму определила КПСС во главе с ее меченым вождем. Если б он слышал, как костерят его в этих очередях — заодно с партией и советской властью! Недоумок… В будущем веке спортсмен и трезвенник Лукашенко забьет спиртным продовольственные магазины. Стеллажи с ним протянутся на многие метры, ассортимент и количество выпивки будут поражать иностранцев. Батька похерит любые попытки ограничить продажу алкоголя. Ну, так помнит, чем это кончилось для СССР. Алкоголь — зло, конечно, но зачем пробуждать у людей недовольство? М-да… Сейчас где-то в Верховном Совете заседает неизвестный широким массам директор совхоза «Городец». Никто не принимает его всерьез — обычный представитель партийно-хозяйственной номенклатуры, да еще из села. Пешка. Куда ему до трибунов БНФ, записных ораторов и пламенных революционеров! Что ж, веселитесь… Через несколько лет в Белоруссии повторится ситуация 20-х годов прошлого века. Тогда в руководстве СССР тоже не брали в расчет скромного секретаря ЦК ВКП (б), грузина Иосифа Джугашвили…